ТАИСИЯ ПОВАЛИЙ: «МЕНЯ НЕ ИНТЕРЕСУЕТ МНЕНИЕ ТЕХ, КТО НЕ ЛЮБИТ ПРЕЗИДЕНТА»

Таисия Повалий — личность на нашей эстраде особая. Хотя бы потому, что уже несколько лет считается звездой первой величины. И еще потому, что она, пожалуй, единственная певица, о которой пресса пишет в самых радужных тонах. Она самая лучшая и самая непревзойденная — не человек, а идеальный образ, покрытый позолотой. Но что скрывается за этой безупречной картинкой?

— Тая, как ты относишься к тому, что некоторые журналисты считают тебя «придворной» певицей?

— Для начала пусть мне объяснят, что они подразумевают под этим понятием и где этот «двор» находится. Если я выступаю в правительственных концертах — возможно, слишком часто, на чей-то взгляд — это вполне естественно. Руководители страны — такие же люди, как и все остальные. И у каждого из них есть свои любимые артисты, певцы, режиссеры и писатели. Если мое творчество нравится какому-то политику — я очень рада. Так же, как рада тому, что оно нравится моему соседу или любому другому человеку. Потому что все вместе эти люди составляют основное достояние каждого артиста. Оно называется «мой зритель». И социальные характеристики моего зрителя для меня неважны. Если же кому-то хочется услышать о моем личном отношении к Президенту — пожалуйста. Я его очень уважаю, поскольку хорошо знаю как человека. Мы голосовали за него всей семьей. Это моя принципиальная позиция, и я не собираюсь ее менять только потому, что она кого-то не устраивает. Меня также не интересуют доводы, которые приводятся против Леонида Даниловича. Быть хорошим для всех невозможно. Понятно, что люди, настроенные против него, хотят одного — власти. И еще неизвестно, как поведет себя кто-то из них, если сам станет президентом. Всегда говорила и буду говорить, что благодарна Леониду Даниловичу за то, что он вручил мне два звания — заслуженной и народной артистки, — которые до этого я долго не могла получить. Для меня это очень важно, потому что эти звания я не просто заработала, а, извините, выпахала многолетним трудом. И мечтала о них с детства. Я уже тогда не сомневалась в выборе профессии, знала, что буду только певицей. И в словах «народная артистка» для меня всегда была скрыта какая-то тайна. Я толком не понимала, что это такое, но знала, что хочу быть именно такой артисткой. Мы с мамой жили небогато, и я ее часто успокаивала: «Подожди, вот стану народной артисткой и мы купим новую мебель»… Да, мы видимся с Леонидом Даниловичем на каких-то мероприятиях. Он очень демократичный человек и его любят многие артисты — потому что он всегда к ним подходит, чтобы поинтересоваться их проблемами. И это сможет подтвердить не один исполнитель.

— Многие наши артисты дружат с политиками. Кто чаще всего является инициатором подобной дружбы?

— Как правило, политик. Потому что ему проще добраться до артиста: представители творческого бомонда более доступны, нежели люди политики. Но у артиста всегда есть выбор — принять или отвергнуть эту дружбу.

— Тебе приходилось отвергать?

— Я всегда стараюсь поставить себя так, чтобы у людей, не вызывающих у меня симпатии, не возникало желания завязать со мной приятельские отношения. Я умею держать дистанцию и нарушаю ее лишь в том случае, если человек мне приятен. У нас есть близкие друзья среди политиков — это Игорь Плужников и его жена Светлана. Мы дружим уже десять лет, очень часто общаемся. Нам с ними комфортно и легко, у нас много общих интересов. Дружим также с Владимиром Сацюком, Станиславом Довгым — они оказывают мне большую поддержку в моем творчестве. Есть и приятели из этой среды, с которыми наладились прекрасные отношения.

— Я неоднократно слышала от наших артистов, что без финансовой поддержки обеспеченных друзей им пришлось бы очень туго.

— Это верно. Не секрет, что в отечественном шоу-бизнесе некоторые понятия о бизнесе перевернуты наизнанку. То, на чем западные артисты зарабатывают деньги, нашим, наоборот, приносит убытки. Западные, как известно, основные доходы получают от продажи альбомов. У нас подобное пока невозможно. Но при этом альбомы все равно выпускаем. И на эти выпуски тратим гораздо больше, чем получаем потом от продаж. В среднем песня «под ключ», то есть с оплатой работы композитора, поэта, аранжировщика и записи в студии, стоит более двух тысяч долларов. А в альбоме должно быть минимум 10 песен. Значит, тысяч 20—22 нужно потратить только на композиции. А еще необходима фотосессия для оформления вкладыша — это в среднем 600 долларов. А еще стоимость полиграфических услуг и рекламы… В поддержку нового альбома необходим клип. На сегодняшний день хороший ролик на кинопленке обходится в 20—25 тысяч, а очень хороший, как, например, наше «Серденько», — в 30 тысяч. А потом начинается ротация нового музыкального материала в эфире. Опять затраты. Абсолютно все украинские исполнители, независимо от своего статуса, звания и популярности, платят за размещение своих клипов на телевидении. На каждом канале — свои расценки. Например, на одном из них цена за «участие» ролика в музыкальной передаче — 600 долларов. Хочешь, чтобы его показывали несколько дней, — плати за каждый показ. В итоге раскрутка видеоматериала может обойтись в 30—50% от стоимости его производства. Клипы московских артистов идут в категории «А» — она означает бесплатное размещение ролика в наиболее рейтинговое время и большое количество эфиров. Ну ничего. Как видишь, мы живы и даже процветаем. Слава Богу. Поэтому отдельное спасибо друзьям, которые без всяких рекламных целей, даже без просьбы упоминать их имена оказывают финансовую поддержку.

— А с чем связано твое неожиданное превращение из милой блондинки в роковую шатенку?

— Началось с того, что появилась новая песня «Серденько». Она отличается от музыкальной стилистики, характерной для моего предыдущего альбома. Если в основной песне того диска — «Одолжила» — мы делали акцент на текст, в песне «Серденько» главный «удар» пришелся на музыку. Я никогда не останавливалась на одном стиле — мне это неинтересно. Наверное, я сама не досидела бы до конца концерта какого-нибудь артиста, если бы вся его программа была выдержана в одной-единственной музыкальной стилистике. Поэтому для своих концертов подбираю совершенно разнообразные песни — от народных до современных танцевальных мелодий. А поскольку мой нынешний репертуар выдержан в достаточно традиционных тонах, я почувстствовала, что мне не хватает современных ритмов. Мы решили сделать такую песню — «Серденько». Когда предложили Семену Горову снять клип, он сказал: «Тая, если хочешь получить эффект от песни и от клипа, ты должна стать абсолютно другой». Я согласилась не раздумывая. Потому что всегда доверяю режиссеру. Окажись у него в тот момент ножницы и скажи он, что надо отрезать волосы, я бы сказала: «Режь!». Потом бы, правда, горько сожалела. Я и на смену цвета волос, когда одумалась, решилась не без сожаления. Поначалу попыталась увильнуть. Все-таки я натуральная блондинка, это органично мой цвет, с которым я уже свыклась. В итоге, конечно, пришлось сдаться. И париком ведь нельзя было отделаться, поскольку мне поставили задачу: измениться не только в клипе, но и в жизни. Первое время никак не могла к себе привыкнуть. Потом поняла, что женщине просто необходимо периодически меняться. Ей это идет только на пользу. Я это чувствую даже по поведению своего мужа: он, наверное, думает, что поменял еще одну жену. Видишь, как мне «малой кровью» удалось обеспечить ему такое разнообразие.

— А тебе не хочется заодно изменить и свой общественный имидж? Все знают, что Таисия Повалий — благополучная, счастливая во всех отношениях женщина, пребывающая в идиллическом браке. Сплошной мармелад. Не боишься, что со временем от переизбытка сладости публике может стать плохо?

— Наверное… Я и сама иногда думаю: почему если обо мне что-то пишут, то обязательно только хорошее? Так хочется какой-нибудь остроты. Но мы с Игорем не можем ее создать, потому что мы не те персонажи… Мы не скандалим на людях, не выносим сор из избы. Отношения всегда выясняем при закрытых дверях. Только самые близкие могут знать, что с нами происходит. Я несколько раз Игорю предлагала: давай разыграем на публике какую-нибудь пикантную ситуацию. Мол, у тебя кто-то появился или у меня. Но потом одумывалась. Пусть уж лучше будет мармелад, зато я уверена, что с моей семьей все в порядке. А с другой стороны, не так-то просто отойти от того образа, который сложился в моих песнях. Прежде всего потому, что люди к нему привыкли и хотят слышать именно эти песни. Говорю об этом с уверенностью, поскольку на концертах меня постоянно просят их исполнить. Как я могу все это разрушить и создать кардинально иной образ? Вот сейчас, к примеру, мне уже поступил первый «предупредительный» звонок по поводу моего нового имиджа. Недавно я выступала в Симферополе, и одна женщина в первом ряду заметила: «А блондинкой она мне больше нравилась». Значит, мне теперь необходимо думать, как сохранить эту женщину в числе своих зрителей. Потому что зритель — это все.

— А на тебя не давит статус первой леди украинской эстрады? Ведь он означает, что выше прыгать уже некуда. А что дальше?

— Я всегда считала и буду считать: поклонников нельзя завоевать до конца своей жизни. Сегодня ты можешь нравиться, а завтра… Это постоянная борьба за свою публику. Расслабляться нельзя ни в коем случае. Смерть артиста наступает в тот момент, когда он начинает блаженно болтать ножками, сидя на своих лаврах. Мне кажется, я никогда не успокоюсь и не скажу себе: я всего добилась! Для меня сама мысль о потере зрителя мучительна. Я не хочу этого! Я очень долго шла к своей популярности и не хочу никого терять. Мне, наоборот, хочется завоевывать все больше и больше новых слушателей. И хорошо, что сегодня не могу пожаловаться на маленькое количество концертов. Очень устаю, доходит до нервных срывов, но после каждого такого срыва думаю: «Благодари Бога, что есть работа, что тебя хотят видеть и потому приглашают».

— Ага, значит, есть срывы, значит, можешь накричать на любимого мужа?

— Ой, могу… И на Игоря, и на маму. Так могу, что мало не покажется. Потом бывает очень стыдно. Они, правда, все понимают. Потому что видят, как я тяжело работаю. Дело даже не в том, что много сил отдаешь на сцене. Самое трудное для артиста — переезды. Ты не представляешь, сколько мне приходится переезжать из города в город! Эти самолеты, поезда, машины, дороги, гостиницы, сборы-разборы сумок… Потом — безумные нервы перед концертом, потому что каждый раз невероятно волнуешься. И все вместе это выматывает больше, чем сама работа. А затем — концерт, на котором ты полностью выкладываешься и после которого опять надо куда-то ехать... Моя мама только и видит, как я складываю сумки. Поэтому она прощает, если я позволяю себе фыркнуть. Игорь знает, что перед концертом меня лучше не трогать — завожусь с полуоборота, зажигаюсь как спичка.

— Сколько лет в твоей жизни происходит одно и то же: сцена, зритель, которого надо увлечь… Неужели никогда не возникает ощущения рутины?

— Никогда. Я уже говорила, что устаю от переездов, от подготовки к выступлению: опять надо делать прическу, макияж... Но от самого концерта еще ни разу в жизни не уставала. Как бы плохо себя ни чувствовала, выхожу на сцену — и сразу что-то происходит. При всем своем желании не смогу объяснить, что именно. Но ты моментально забываешь обо всех болезнях, о том, что час назад ругалась с мужем и что-то там тебе не нравилось. Забываешь обо всем на свете! Исцеляет не сама сцена, а глаза, устремленные на тебя из зала, которые что-то от тебя ждут.

— И это всегда добрые глаза? Во время выступлений ты часто спускаешься в зал, после концертов к тебе подходят люди. Не приходится иногда получать «ожоги» от чьей-нибудь негативной энергетики?

— Нет, такого еще ни разу не случалось. Единственное, чего всегда опасаюсь… Мужчины, как правило, выражают свои восторги в нескольких словах. А вот некоторые женщины начинают говорить чересчур много комплиментов — и меня это настораживает. Думаю: лучше бы она меня ругала. Я всегда стараюсь поскорее отойти от такой слушательницы.

— А что, бывали случаи, когда тебя «глазили»?

— Несколько лет назад был такой тяжелый период… Я готовилась к сольному концерту. Но стоило выйти на сцену, как начинало казаться, будто у меня спутаны ноги. Не могла сделать шаг. Я чувствовала, что теряю жизненные силы, мне не хватало дыхания допеть до конца песню, на репетициях постоянно учащалось сердцебиение, я просто валилась с ног. Бросилась к врачам — кардиограмма нормальная, результаты обследования ничего не показали, а я при этом ощущаю себя старухой. Мне и капельницы ставили, и массу таблеток выписали, без которых я не выходила из дому. И вот когда до концерта оставалось пару недель, позвонила Марина Зиброва: как, мол, идет подготовка? Я говорю: «Концерта, наверное, не будет. Чувствую себя отвратительно». Тогда Марина отвела меня к доктору Идрису Казими. Первым делом он выбросил все мои таблетки. Работал со мной две недели, потом пришел на концерт и, сидя в зале, меня поддержал. И вот с тех пор — я его клиент навеки. Чуть что — сразу к нему.

— Ты после этого случая веришь в возможность дружбы между артистами?

— Верю, если эти артисты работают в разных жанрах. Тогда им нечего делить. Например, я никогда не перейду дорогу Гарику Кричевскому, у нас разная публика, потому между нами не может быть никаких трений. А с другими… Да, артист по своей натуре завистлив, и это не его вина, и ничего с этим не поделаешь. Артист жаждет популярности и аплодисментов — и хочет, чтобы их было больше у него, а не у его коллеги.

— А ты кому-нибудь завидуешь?

— Скажу честно: я всегда была уверена, что в моей жизни обязательно наступит период славы… Я ведь долго работала на подпевках у известных артистов и, стоя за их спинами, впитывала все, что они делали. Для меня это было хорошей школой. И в глубине души всегда знала: когда-нибудь я буду стоять впереди и мне будут так же аплодировать. Потому тогда зависти не было. А сегодня я скорее позавидовала бы московским артистам. Потому что у нас — наверное, как и в любом другом отечестве — нет своих пророков. Ну нет у нас звезд — не хотят их считать таковыми. А когда приезжают москвичи — о! Совсем другое дело — это ведь иностранцы! Хотя к ним на родине, вероятно, относятся так же.

— Кому-кому, но тебе грех жаловаться на невнимание прессы. А говорить о ее злобных выпадах в твой адрес и вовсе не приходится.

— А с другой стороны, может и следовало бы позволить несколько таких выпадов: уж слишком гладко обо мне всегда пишут… Но все равно есть публикации, которые меня лично очень задевают. Приведу один пример, не называя газеты и имени журналиста. В той статье говорилось, что, мол, украинские артисты такие-сякие, хуже некуда. Моя фамилия не упоминалась. Кажется, там вообще не было никаких имен — такая себе обобщающая публикация о некачественной эстраде. И фотография российских исполнителей, вышедших в финале какого-то гала-концерта. Под фото текстовка: «Все, что говорится в этой статье, — не о них». Я не утверждаю, что мы тут все гениальные, а россияне плохие. Есть разные артисты — и у нас, и у них. Но надо объективно признавать, что и украинцы способны производить качественную продукцию. А некоторые наши журналисты настроены однозначно: если свое — значит, по определению не может быть хорошим.

— Кстати, о своем. Ты-то сама все чаще стала петь на русском.

— Чтобы быть украинкой, не надо все время ходить в вышиванке. Мне очень нравится одно высказывание: «Вышиванка у меня под кожей». Так вот, она у меня под кожей — это, если хотите, состояние души, которое не нуждается в пафосной демонстрации. Из десяти альбомов, записанных мною за всю жизнь, только один на русском языке. В моих концертных программах, как правило, 70% украиноязычного репертуара. И эти программы я показываю по всем регионам Украины — и в Крыму, и в западных областях. Если артист профессионал, его всюду принимают хорошо, независимо от того языка, на котором он поет. Поэтому я считаю надуманным разделение регионов нашей страны по каким-то там языковым признакам. Знаю одно — на моих концертах украинскую песню с одинаковым интересом воспринимают во всех областях.