Судьба уважает настойчивых...

Ольга Богомолец — доктор медицинских наук, главный врач Института дерматологии и косметологии, член Нью-Йоркской академии наук и Американской академии дерматологии, лауреат всеукраинского фестиваля авторской песни «Оберіг», фестивалей «Білі вітрила», «Слов’янський базар», «Сопот», премии им.Васыля Стуса. Она принадлежит к потомкам старинного рода, корни которого уходят к началу XV века. У Богомольцев был свой герб: на золотом фоне пронзенная мечом голова быка. Отсюда и вопрос: что это означает?

— К сожалению, точного объяснения не существует. В геральдике голова быка символизирует телесное, животное начало, а меч, пронзающий голову, — очевидно, преимущество духовного над телесным. Рука с мечом и корона свидетельствуют о том, что дворянский герб был пожалован роду за военные заслуги.

— В Украине очень мало сохранилось семей, знающих историю своего рода. Вы исключение?

— Дедушка передал не подтвержденную документально информацию. Его родители не афишировали дворянское происхождение, поскольку в те времена это было опасно. Семья пережила заключение и ссылку, поэтому старалась оберегать следующие поколения. Моя прапрабабушка София Богомолец была руководителем «Южнорусского рабочего союза», и за революционные взгляды и деятельность ее приговорили к казни. В Лукьяновской тюрьме она родила сына, поэтому казнь заменили пожизненным заключением. Пошла по этапу в Сибирь. Мальчика в корзине в трехнедельном возрасте вынесли из тюрьмы и передали на воспитание родителям Софии. В дворянском имении в Нежине прошло детство маленького Александра. Его отца, народовольца, освободили, когда Саше было шесть лет.

— За что именно такой жестокий приговор его матери?

— Это была необыкновенная женщина, обладавшая огромной внутренней силой и красотой. Она могла вести за собой людей, и речь здесь не только о каких-то терактах или покушениях на высших сановников империи. Во все времена существуют люди, которые не могут терпеть неправду и пробуждают других ото сна. Ее муж, мой прапрадед, прожил длинную жизнь и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Всю жизнь помнил и любил свою жену, больше никогда не вступал в брак. После тюрьмы у него было с ней лишь одно свидание, о котором он хлопотал больше года. Положительному результату содействовал Лев Толстой. Потом еще полгода вместе с маленьким Сашей добирались в Сибирь. Мальчик в первый и последний раз увидел маму. Она подарила ему «Кобзарь», обложку которого сделала из тюремной мешковины, вышив на ней васильки.

— Ваш прадед был академиком и президентом Украинской академии наук. Вы являетесь пятым поколением докторской династии. Не возникало ли у вас желания пойти наперекор семейной традиции? Может быть, в том, что вы занимаетесь творчеством, есть подсознательное желание изменить жизненный путь?

— Вы ошибаетесь. Маловероятно, что желание изменить путь может содействовать творчеству. Важны только внутренний толчок и любовь. Путь в медицину — это тоже сознательный выбор, который не был навязан родителями. И мои дети растут точно в таких же условиях, в которых выросла я. Даже более того: родственный круг медиков стал еще шире. Но только у одной дочери возникло желание стать врачом. Для этого необходимы уникальные черты: искренность, честность, доброта, милосердие, а уже потом — профессионализм. Медик — профессия чрезвычайно трудная. Тебя постоянно окружают боль, болезни, смерть. Если у человека нет внутреннего стержня, чтобы все это выдержать, он никогда не будет хорошим врачом и никогда не будет счастлив. Сколько себя помню, у меня всегда было желание всем помочь, всех вылечить. С детства осознавала себя врачом-практиком, а не сугубо научным работником. Нынешние занятия наукой — лишь составляющая моей врачебной практики. Без нее профессиональный рост был бы невозможен.

— Профессия влияет на характер. Не только воспитание волевых качеств, но и невольная толстокожесть, даже цинизм... Нечто подобное вы наблюдаете в среде медиков?

— Бесспорно, любая профессия накладывает отпечаток на характер и поведение в обществе. Действительно, когда человек из другой среды попадает в компанию врачей, он сначала немеет. Ну там анекдоты разные рассказывают, трагикомическую бывальщину... Но этот медицинский цинизм просто способ защиты. Таким образом люди спасаются. Иначе бремя человеческой боли их просто раздавит...

— Человеку, далекому от ваших будней, Институт дерматологии и косметологии может показаться чем-то вроде салона красоты. Расскажите подробнее о вашей работе.

— Эта иллюзия будет существовать до первой встречи с нашей работой. В Институте дерматологии и косметологии работает центр диагностики рака кожи и меланомы. С помощью самых современных методов мы можем своевременно обнаружить опухоль, а значит — сохранить человеку жизнь. Есть центр коррекции рубцов и центр пластической и реконструктивной хирургии. Его задача — хирургическое исправление врожденных недостатков и посттравматических нарушений. Есть клиника детской дерматологии и клиника лазерной медицины. Одно из направлений ее работы — лечение детей с сосудистыми опухолями и недостатками развития сосудов кожи. Сосудистые опухоли поражают десять процентов детей в возрасте до одного года, и на сегодня это — самые распространенные опухоли в детском возрасте. Мы обладаем технологиями, позволяющими удалить опухоль без каких бы то ни было следов и навсегда. Даже если она занимает пол-лица. Эти технологии требуют достаточно больших затрат. Есть родители, которые не могут заплатить. Именно для таких малышей мы собираем деньги на лечение с помощью благотворительных концертов.

— Многие люди знают вас как барда, исполнительницу авторской песни... Влечение к музыке тоже с детства?

— У нас дома всегда пели украинские народные песни и русские романсы. Первую свою песню я написала еще студенткой на слова Лины Костенко «Осінній день». Увидела и почувствовала в стихе музыку. Потом были песни на стихи Леонида Киселева, Зиновия Красивского, Васыля Стуса, собственные стихи, но Лину Васильевну считаю непревзойденной.

Все мои концерты последних десяти лет благотворительные. Раньше я много гастролировала. Объездила все Соединенные Штаты, бывала в Германии, Швеции, Польше... Но сейчас возникли временные ограничения и изменились приоритеты. Самое главное для меня — семья. Мой муж, мои дети...

— Однажды случайно мне попалась статья, в которой запомнился камушек в ваш огород. Дескать, такая неординарная женщина... Успешная карьера, творчество, а феминизм не уважает. Это правда?

— У меня нет ни малейшего желания быть феминисткой. Думаю, это движение создали несчастливые женщины... За что мне бороться с мужем? Нам нечего делить. Я рада беречь любовь и уют для своего мужа.

— Пока женщина хранит домашний уют, мужчина правит миром... Так?

— Если смотреть на это через анекдот, ясное дело — миром правят мужчины, а женщины правят мужчинами. Но это не слишком серьезно. Мне больше нравится другая поговорка: «Дом мужчины — мир, а мир женщины — дом». В прошлый созыв мне предлагали баллотироваться в Верховную Раду. Я отказалась. Каждый должен заниматься своим делом. Это не означает, что женщина должна быть аполитичной. Может управлять миром — пусть управляет. А я не хочу. Мне уютно и приятно знать, что мною управляет мой муж. В Соединенных Штатах из-за моих далеких от феминизма взглядов «слетело» огромное интервью в одном из известных журналов. Мы работали с журналисткой несколько часов, пока вопрос не коснулся Верховной Рады. Дескать, мой вклад в ее работу... Я сказала, что ради ее эффективности способна разве что родить двух мальчиков и воспитать из них достойных депутатов-политиков. Это была последняя точка: интервью прекратилось. Но это не означает, что я скептически отношусь к женщинам-политикам. У меня есть знакомые, которые занимаются и политикой, и бизнесом. Если женщина счастлива в политике, а политика счастлива присутствием женщины... Пожалуйста. Правда, я люблю на все посмотреть со стороны. И прихожу к выводу: если женщину любят, она любит, рожает детей и воспитывает их, то ей действительно некогда читать газеты.

— Вы меня обескуражили... В воображении возникает нечто наподобие известного трафарета: «дети, кухня, церковь»... Означает ли это, что такая женщина может позволить себе холодное равнодушие к каким-то общественно важным событиям?

— Вы, наверное, имеете в виду наш Майдан... Вся наша семья была там. Но это совсем другое. Майдан — не политика. Это одновременно и всеукраинская человеческая боль, и радость, и вера, и любовь. Майдан — это перекрестки судеб, и каждый пришел туда своим путем. Это узелок, который навсегда связал всех, кто там был, и дал нам возможность поверить в свое достоинство. Несколько раз я пыталась пробраться к микрофону и запеть людям песню, но каждый раз медицинские проблемы Майдана побеждали. Думаю, все врачи со мной согласятся. Они воспринимали эту ситуацию в ином ракурсе. Врачи шли на Майдан, ожидая беды. Шли выполнять свой долг.

— Знаю, что была создана медицинская служба Комитета национального спасения...

— Врачи сплотились абсолютно спонтанно. В одну из тех тревожных ночей я давала интервью на радио «Эра». Именно тогда мы подключили круглосуточную телефонную линию медпомощи. На радио я начитывала информацию, чтобы люди, особенно врачи, знали, куда именно следует обращаться. Рядом сидел журналист, приехавший из Москвы. Он на меня смотрел-смотрел, а потом говорит: «Слушайте, у вас что, все это не было устроено Америкой?» Уж насколько я могу владеть собой, а тут на десять секунд потеряла дар речи. Но потом высказала ему все, что думаю...

Медицинская служба Комитета национального спасения была создана врачами, их поддержали Главное управление здравоохранения, городская служба скорой помощи и все городские больницы. Больше тысячи врачей работали в медслужбе. Кроме них, поступило еще более двух тысяч звонков от медперсонала, готового помогать. Было налажено более сорока медпунктов. Работали мобильные добровольные медицинские дружины. Это когда врач с сумкой лекарств и красным крестом на рукаве шел по Майдану, а люди расступались: «Врач идет, врач идет...» В наши медпункты обращались за помощью из другого политического лагеря, и им помогали. Врач должен предоставить помощь каждому, кому она требуется. Слава Богу, что обошлось без увечий, эпидемий...

— Невысокую заболеваемость объясняете природой стресса?

— Безусловно. В стрессовых ситуациях происходит мобилизация организма. Все были на подъеме, верили, радовались, переживали. В будущем это станет предметом медицинских исследований. Но после подъема всегда наблюдается спад сил. Поэтому хочу просто словом поддержать тех людей, которые чувствуют себя частично разочарованными, не такими счастливыми, как ожидали... Это абсолютно закономерная ситуация. Все снова вернется в нормальное русло. Судьба уважает настойчивых.