СУБМАРИНА К-19: УРОКИ ИСТОРИИ

30 августа мир облетела весть о гибели российской атомной подводной лодки К-159. Тысячи людей, в том числе в Украине, в разные годы служившие на Северном флоте, припали к экранам телевизоров и радиоприёмникам. Лодка затонула при транспортировке на утилизацию по прошествии 14 лет после списания; погибли люди. Как стало известно корреспонденту «ЗН», этим же летом в очередной раз решался вопрос об утилизации легендарной субмарины К-19 — самой первой советской атомной подводной лодки, получившей на флоте за свою «везучесть» прозвище «Хиросима».

На каком-то этапе вопрос с К-19 был решён просто: корпус разрезать и пустить в переплавку. В Мурманск была уже делегирована для прощания с К-19 группа членов первого экипажа; процедура прошла в Видяево в присутствии журналистов… Однако субмарина, как сообщил председатель Совета фонда К-19 Юрий Фёдорович Мухин, до настоящего момента остаётся в бухте. Высшее командование рассматривает ходатайство о превращении К-19 в музей: проходит время, когда недавняя история шла в лом и на переплавку… Похоже, легендарному подводному крейсеру вновь повезло. Действительно, слово «везучесть» при характеристике «Хиросимы» можно по праву писать и без кавычек: лодка выживала, оставалась на плаву в тяжелейших условиях. А были подлодки — и советские, и американские (их список не покажется коротким), — которые горели, взрывались, тонули, забирая жизни всех.

Вероятно, многим памятен прошедший по телевидению фильм «К-19: Оставляющая вдов» (режиссер Кэтрин Бигелоу, в главной роли — Форд Харрисон). В мировом прокате фильм стал событием. Авторы «К-19» рассказали о невыдуманном подвиге, благодаря которому в Северной Атлантике был предотвращен ядерный взрыв. Взрыв мог привести к серьёзнейшему международному конфликту — это был разгар холодной войны — и экологической катастрофе: на борту имелись боеголовки ядерных баллистических ракет, работали два реактора; авария произошла в зоне действия системы океанического течения Гольфстрим… В Украине в настоящее время проживают не менее десяти участников того драматического похода, который завершился 4 июня 1961 г. серьёзнейшей радиационной аварией.

Не разбилась бутылка шампанского

Перефразируя Толстого, можно сказать: «Все счастливые корабли похожи друг на друга, каждый несчастный несчастлив по-своему», — и, наверняка, любой бывалый моряк с этим согласится. Есть корабли, которые без серьёзных ЧП бороздят моря и океаны десятками лет. Это счастливые корабли. Но они не рождают эпоса. О «Хиросиме» сложены стихи и песни, о ней написаны книги, в Интернете существует сайт, о «К-19» снят художественный фильм…

Счёт жертв ракетоносца начат ещё в период строительства. От несчастных случаев погибли девять рабочих и один инженер. Но это — начало. Потом вспомнят не раз, что при спуске корабля ритуальная бутылка шампанского прошла по касательной и отскочила от прорезиненного борта…

Научно-исторический справочник ЦНИИ Минобороны РФ не содержит суеверных примет, он бесстрастно повествует о том, что в 4 часа утра 3 июля 1961 г. на К-19 «в подводном положении произошла авария правого реактора… появилась и начала расти гамма-активность. В результате разгерметизации первого контура радиационная обстановка резко ухудшилась, радиоактивность распространилась по всем отсекам. (В это время в отсеках вспыхнули красные лампочки, был дан сигнал тревоги, всё пришло в движение. — О.С.) Для предотвращения угрозы расплавления ядерного топлива и возможного взрыва необходимо было смонтировать нештатную (не предусмотренную проектом) систему аварийного охлаждения реактора. Члены экипажа смонтировали систему… оба реактора были заглушены…» В течение ближайших суток от острой лучевой болезни в жутких мучениях погибли восемь человек.

Через 11 лет, в 1972 г., на К-19 в плавании произошёл сильнейший пожар. Выгорело три отсека, погибли 28 человек на борту и двое — на кораблях-спасателях. Однако вот удивительный факт. В Х отсеке (самом удалённом) во время пожара остались отрезанными 12 человек. Эти 12 практически без еды, воды и воздуха, при температуре за бортом 3—4 градуса, прожили 22 суток и все остались живы. Они выжили благодаря лишь одному человеку, его находчивости и воле. Победил «человеческий фактор». Этот героический сюжет 1972 года мог бы стать основой для продолжения фильма.

В дальнейшем, до списания лодки в 1991 г., ещё дважды на ней возникали пожары… Вероятно, этим число жертв «Хиросимы» не исчерпывается. Дело в том, что после радиационной аварии 61-го все оставшиеся продукты (колбасы, шоколад, консервы) были загружены на баржу, которую без предупреждающих знаков поставили в «необитаемой» бухте Кольского залива. Солдаты стройбата, работавшие поблизости, конечно же, узнали о таком подарке судьбы… О дальнейшей их судьбе ничего не известно.

Звенья одной цепи: К-19, ЧАЭС…

Теперь известно многое об обстоятельствах радиационной аварии, случившейся июньским утром 1961-го. После многонедельного подводного плавания атомоходу К-19 предстояло принять участие в учениях. Перед субмариной стояла задача: выйти из Атлантики через Норвежское море в Северный Ледовитый океан и, имитируя действия «условного противника», подойти к берегам Советского Союза со стороны северного полюса. Это было проверкой советской противолодочной защиты, прикрывающей северные моря от американских подлодок, имевших на борту крылатые ракеты среднего радиуса действия. Сигнал тревоги прозвучал на выходе К-19 из Датского пролива примерно в 100 милях от американской военно-морской базы, расположенной на норвежском острове Ян-Майен.

Суть аварии в том, что в манометрической трубке системы охлаждения реактора появилась микротрещина. Возникла она в том месте, куда когда-то при сварке (как выяснит комиссия) случайно угодила капля раскалённого металла. На этом месте рано или поздно при давлении в 200 атмосфер должен был появиться свищ. И вот — рвануло. Вода, охлаждающая реактор, аэрозольной струёй стала проникать в помещение реакторного отсека и распространяться по всей подлодке. Без охлаждения реактора дальнейшая картина виделась ясно: расплавленный уран, скапливаясь в поддоне реактора, превысит критическую массу, после чего неминуемо произойдёт атомный взрыв. Офицерам нужно было самостоятельно решить техническую задачу: как добиться охлаждения реактора. Самостоятельно — потому что антенна дальней связи субмарины оказалась повреждённой; обстоятельства вгоняли людей и технику в жанр триллера. Теоретически задача решилась быстро: в реакторе необходимо создать трубопроводную систему, по которой под высоким давлением пустить воду. Оставалось «лишь» создать эту систему из подручных средств, причём непосредственно в реакторном отсеке. Работать предстояло без защитных костюмов, в бесполезных противогазах и халатах химзащиты, практически голыми руками, находясь на крышке реактора…

Кому идти умирать? По аварийному расписанию выпало идти группе лейтенанта Бориса Корчилова. Командир субмарины Николай Затеев отозвал двадцатилетнего паренька, спросил: «Борис, знаешь, на что идёшь?» Тот знал… Его группа и смонтировала систему охлаждения. В будущем подобные системы будут установлены на всех реакторах. В том числе и на ЧАЭС. Но в нужный момент, через 25 лет, на четвёртом реакторе эта система почему-то окажется отключенной. Группа Бориса Корчилова этого никогда не узнает…

Холодная война и автономное космическое плавание землян

Рождение субмарины К-19 — это ответ СССР на выход в Мировой океан американской атомной подлодки «Наутилус». Советский подводный крейсер стал квинтэссенцией интеллектуальной и финансовой мощи 1/6 части земного шара. Говорят, что стоимость корабля была равна стоимости золота такого же веса. Высота рубки — с 10-этажный дом, длина лодки — 124 метра; рядом с ней эсминец смотрится шлюпкой…

Вслед за «Наутилусом» и К-19 появились подлодки второго, потом третьего поколения; наконец, в океан вышел суперсовременный «Курск» (К-141).

Буквально на глазах одного поколения человечество сделало ошеломляющий скачок в милитаризации всех сфер своего обитания — «от морских глубин до звёздных высей». При этом гонка вооружений активно стимулировала развитие всех отраслей науки и техники, чем способствовала созданию технологий, которые теоретически могли повысить качество и уровень безопасной жизни всего человечества. Однако неуклонный рост числа аварий и техногенных катастроф, появление неведомых прежде болезней, в какой-то момент вдруг нам приоткрыли, что человечество угодило в ловушку. Техносфера действительно стала самостоятельной силой, агрессивно разрушающей сферу чувственно-разумной жизни человека. И лишь теперь холодная война начинает нами восприниматься не как противостояние двух социально-экономических систем, но как начало бурной агрессии техносферы, силы, для которой ярость противоборствовавших систем была лишь искрой. Вероятно, этот урок холодной войны мы будем интенсивно осваивать в ближайшие десятилетия, постигая, что на планете Земля мы совершаем автономное космическое плавание.

Кино и жизнь

Американцы, снимая фильм «К-19», создали эпическую киноленту. Героизм и патриотизм экипажа — ценности, понятные всем; современным американцам не в последнюю очередь. Голливудские кинематографисты сделали попытку уйти от штампов изображения советских людей. Они консультировались с экипажем. Рассказывают, ветераны К-19 были шокированы, прочитав в первой версии сценария, что экипаж в фильме непрестанно матерится, что матросы крадут апельсины, а офицеры бьют их палками, что кто-то, сидя в аккурат на реакторе, пьёт спирт… Эта голливудская фантастика не вошла в фильм. Но осталось многое, с чем наши ветераны по-прежнему категорически не согласны. Например, с бестолковой беготнёй моряков из отсека в отсек после объявления тревоги. «После сигнала тревоги, — говорят ветераны, — каждый занимал отведённое ему место и, как это было многократно отработано во время учебных и боевых тревог, выполнял свою работу. Никакой паники и быть не могло».

Не было и американского вертолёта. Наши ветераны явно не без удовольствия говорят о том, что «мы были от них в 100 милях, а они нас даже не засекли!» И спущенные штаны для демонстрации придуманным вертолётчикам советской гордости — это как-то не совсем то… Глуповатыми экипажу К-19 видятся и слова в названии фильма «оставляющая вдов». Борису Корчилову было 20, остальным ребятам его группы и того меньше, никто из них не успел познать ни семейного счастья, ни семейных печалей.

Ветераны говорят и о надуманности конфликта в среде командного состава: «капитану все подчиняются беспрекословно». Это не вызывает сомнений. Но на самом-то деле реальная основа для показанного конфликта была. Попала мне в руки, ставшая, кажется, уже библиографической редкостью, книжечка Николая Черкашина, написанная в перестройку, «Хиросима» всплывает в полдень». Вот рассказ умершего четыре года назад первого командира К-19 Николая Затеева: «Я готов был высадить своих страдальцев хоть на рыбацкий сейнер, лишь бы тот шёл под красным флагом. Велел врубить аварийный передатчик, и тот посылал сигналы SOS на международной частоте. Но никто не откликался. Маломощный — четыреста ватт — аппарат работал в радиусе всего около ста миль. Идти же прямиком в базу — это более трёх суток. Надо ли говорить, что за этот срок К-19 превратилась бы в «Летучий Голландец» со светящимися трупами в отсеках. Разумеется, сознавал это не только я… Едва лодка повернула на юг, как на мостик ко мне поднялись двое. Это были мой замполит и мой дублёр. Они настойчиво стали склонять меня к мысли, что идти надо на север — к Ян-Майену, высадить людей на остров, а корабль затопить. Я турнул их с мостика, и теперь к старым тревогам прибавилась новая: что если там, в отсеках, они подобьют разогретых спиртом матросов, мягко говоря, к насильственным действиям? Что греха таить, возникла однажды мысль спуститься в каюту, достать пистолет и покончить со всеми проблемами разом». Это признание мужественного и уважаемого человека дорого стоит. Так что действительно драматизма хватало и без голливудских выдумок.

Кстати о пистолете и прочем оружии. Почти всё оно — пистолеты, автоматы, торпеды, ракеты и боеголовки — ушло на дно океана. А сама К-19, после эвакуации моряков, была подготовлена к уничтожению. Торпедный залп, в случае возникновения угрозы захвата лодки американцами, должен был произвести с дизельной подлодки, пришедшей на выручку, сам капитан Затеев. Об этом есть запись в журнале дизельной подлодки.

К-19, украинский счёт

Анатолий Александрович Титарчук, завкафедрой Черкасского государственного технологического университета, доцент, кандидат технических наук:

«Служил я уже третий год. Это был для меня последний перед «дембелем» поход, служил в боевой части №5, по-нашему БЧ-5. Это турбинное отделение, VII отсек. В мои обязанности входила регулировка и подача пара на турбину. Наш отсек и VI реакторный разделяла стальная перегородка толщиной всего 10 мм. Три года там был мой пост, три года я там облучался. Теперь я чувствую радиацию. Иду по Киеву, на некоторых улицах — холодок по коже. И в Пуще-Водице, я туда за справкой приезжал, чувствую, там в лесу — радиация. Как-то я встречался с главным радиологом Украины, говорю: «Слушайте, в Пуще-Водице-то уровень выше допустимого». — «Да! — говорит. — А ты откуда знаешь?!» — «Шкурой чувствую»…

Все матросы на К-19 имели среднетехническое образование. Я окончил Ирпенский индустриальный техникум, потом учился заочно в институте и работал на Донбассе мастером на шахте. До 1957-го с шахт в армию не брали. Но вот появился атомный подводный флот, и нас призвали. Почему с шахт — понятно. Шахтёры не страдают клаустрофобией, умеют сохранять самообладание в самых рискованных ситуациях. Почему после техникума — тоже понятно, нужны были образованные матросы. Ну и здоровье, конечно, было — все кровь с молоком… Со здоровьем теперь… можно сказать, нет живого места.

Через сутки после аварии началась эвакуация экипажа. БЧ-5 уходила в числе последних. Нужно было заглушить реакторы, отключить турбины… В последней группе нас было 17 матросов и человек пять офицеров, в том числе Владимир Погорелов, он в Киеве живёт, и капитан Затеев…

После госпиталя, ленинградской клиники (там ещё двое наших умерли) и санатория мне дали инвалидность 3-й группы. Командир всю жизнь добивался, чтобы нам дали повышенные пенсии. Но к нам отнеслись бездушно. Тогда один полковник, начальник отделения, в котором нас лечили, пошёл на приём к Хрущёву, ходатайствовать за нас. Хрущёв его оскорбил, и полковник повесился. После этого скандала о нас совершенно забыли и вспомнили лишь, когда грохнул Чернобыль. Тогда нас приравняли к чернобыльцам, но пенсии чернобыльской не дали. Я получаю пенсию как рядовой инвалид ВОВ третьей группы; эта надбавка составляет 22 грн. 50 коп.

Когда началась перестройка, каждый, кто был на К-19, все атомщики-испытатели, создатели — все до единого, были награждены орденами «За мужество». Кроме нас. Мы — граждане Украины. Такая дискриминация очень неприятна. В России никто из наших (ветеранов К-19) не работает. Пенсия у каждого 120 долларов и плюс 100 выплачивают им за потерю здоровья. Под Москвой есть санаторий для лучевиков, в Петербурге — клиника. Все наши проходят там курсы лечения, их вызывают, обследуют… Мы же здесь, как говорится, «позабыты, позаброшены». Никакой социальной защиты нет… О нас не знают ни военкоматы, ни медики.

Между собой мы поддерживаем связь, встречаемся. В октябре прошлого года американская компания пригласила ветеранов первого экипажа К-19 на премьеру фильма, пять дней мы жили в прекрасной гостинице, на премьере каждому вручили букет цветов. Это была чудесная встреча… Ветеранов, проживающих в Украине, осталось немного. Не так давно в Киеве умер Александр Свистун… Вот список тех, кого я знаю.

1. Ивашко Анатолий Николаевич, г. Луганск;

2. Саенко Валентин Иванович, Черкасская обл., Шполянский р-н, с. Васильки;

3. Павловский Виталий Васильевич, Донецкая обл., г. Доброполье;

4. Шпак Валерий Петрович, Луганская обл. г. Алчевск;

5. Михайловский Юрий Николаевич, г. Киев;

6. Токарь Фёдор Андреевич, г. Харьков;

7. Я — Титарчук Анатолий Александрович, г. Черкассы;

8. Погорелов Владимир Евгеньевич, г. Киев;

9. Питель Юрий, призывался с Донбасса, судьба неизвестна;

10. Закупа Виктор, Ново-Спасский мужской монастырь.

11. Моргун Николай Иванович, призывался с Донбасса, судьба неизвестна.