Современник трех эпох: от мира в преддверии Великой войны до «постбиполярной» действительности

Европейский выбор Украины требует скорейшей интеграции нашей страны не только в соответствующее экономическое, политическое и правовое поле, но и — что не менее важно — в общеконтинентальное интеллектуальное пространство. Одним из необходимых шагов в этом направлении является реабилитация творчества табуированных во времена «железного занавеса» западных мыслителей. Надеемся, что в их длинном списке займет свое достойное место и Эрнст Юнгер — выдающийся немецкий писатель и философ прошлого века.

Будущий классик родился 29 марта 1895 года в Гейдельберге в семье аптекаря. Он был старшим из пяти оставшихся в живых детей — в Германии того времени многодетность, как и высокая детская смертность, была обычным явлением. Небольшой, но стабильный бизнес обеспечивал Юнгерам вполне приемлемый уровень достатка. Рациональный и меркантильный бюргерский порядок, где материальное благополучие и комфорт считались главными ценностями, а личное усердие и добродетель — основным условием их достижения, казалось, оставался неоспоримым жизненным ориентиром для каждого последующего поколения. Рационалистический оптимизм привлекал человека прежде всего небывалым доселе ощущением власти не только над собственной судьбой, но и над судьбами мира.

Тем удивительнее, что разрыв юнгеровского поколения со временем, когда, по выражению одного киногероя, «невозможны заблужденья, а возможен лишь прогресс», произошел настолько стремительно. Пример собственно юного Эрнста в этом плане по-своему показателен, но не уникален. В школьные годы он, как и многие, увлекается приключенческой, сказочной и фантастической литературой. Тогда же он присоединяется к молодежному туристическому движению «кочующих птиц» (Wandervogel), создавшему своеобразную субкультуру походной жизни. Но последний романтический опыт Юнгера тех лет уже не столь типичен: в 1913 году он вербуется во французский Иностранный легион, чтобы предпринять путешествие в Африку и побывать в настоящей, а не рафинированной бюргерской сказке. К счастью, отец успел пресечь опасный вояж сына, вернув его на родину из заштатного гарнизона в Сахаре.

Но разразившаяся вскоре Первая мировая война дала долгожданный выход авантюрным наклонностям Юнгера. Как и для многих сверстников, война была для него шансом окунуться в иной мир, испытать свои возможности. Доброволец Юнгер был приписан к 73-му стрелковому полку, находившемуся под патронатом самих Гогенцоллернов. Боевой путь части лежал по северо-востоку Франции, преимущественно по историческим областям Шампань и Фландрия. В декабре 1914 г. добровольцы полка попадают на стабилизировавшийся после битвы на Марне фронт. Тут, как писал сам Юнгер, вместо предвкушаемых опасностей были «грязь, работа и бессонные ночи, для преодоления которых требовалось особое мужество». По прибытии на фронт он начинает вести дневник, не прекращая его до самого конца войны. Среди суровых окопных будней Юнгер находит время и для самообразования — знакомится с произведениями самых разнообразных авторов — от любимого Ницше до Тургенева и поэта эпохи Ренессанса Ариосто.

Почти сразу же герой этого очерка отмечает важную деталь: бюргерский быт проник даже на поле боя, превратив войну в бесконечную погоню за безопасностью и комфортом. «Постоянное углубление траншей, — писал Юнгер, — может, и уберегло чью-то голову от выстрела, но в то же время, однако, создавало зависимость от защитных сооружений и привычку оставаться в безопасности, от которой потом было трудно отказаться». Это наблюдение позволит ему сделать общий вывод, ставший лейтмотивом дальнейшего творчества: человек старого мира беспомощен перед разрушительными стихиями природы, техники и общества.

Позиционная война откровенно тяготила Юнгера. Ее рутину он пытался преодолеть, участвуя в дерзких разведывательных вылазках, и вскоре возглавил одну из диверсионных групп. В этих рискованных предприятиях Юнгеру были присущи редкое хладнокровие, изобретательность и храбрость.

В августе того же года он получил очередное, уже четырнадцатое по счету, ранение, и на этом Первая мировая для него закончилась. Причем, в отличие от Германии в целом, триумфально: в свои двадцать три он был уже заслуженным ветераном, командиром штурмовой роты, а в госпитале его «настигла» и высшая военная награда империи — орден «За доблесть» (Pour le Merite). За свою долгую жизнь известный литератор получит еще немало всевозможных наград и премий — как немецких, так и международных, но ни одна из них не будет значить для него столько, сколько эта...

По совету отца Юнгер систематизирует собственные фронтовые записи и издает их отдельной книгой под названием «В стальных грозах». В стране, миллионы граждан которой прошли сквозь горнило боевых действий, произведение известного фронтовика вызвало вполне закономерный, но совершенно неожиданный по своим масштабам интерес. Книга выдержала десятки переизданий, в 20—30-х годах постоянно находилась в списках бестселлеров, уступая по общему тиражу лишь манновским «Будденброкам». Читателя подкупил реалистичный стиль повествования, лишенный как шовинистической истерии, так и пацифистского пафоса, — за последнее автор даже заслужил славу «анти-Ремарка». Воодушевленный успехом, он развивает социально-психологическую проблематику войны в работах «Борьба как внутреннее переживание» (1922) и «Огонь и кровь» (1925).

Юнгер активно участвует в общественной жизни — не как политик, но как интеллектуал правого толка. После провала мюнхенского «пивного путча» он оставляет военную службу. Таким образом, хотя Юнгер никоим образом не был причастен к действиям нацистов, своей отставкой он, по сути, солидаризировался с требованиями радикального возрождения Германии. Неприятие «бюргерского» демократизма было свойственно ему всегда, и он не изменил своим убеждениям даже на склоне лет, живя в почете в «открытом обществе» современной ФРГ.

Попытка завершить прерванное войной университетское образование не была удачной, и в 1926-м Юнгер окончательно переходит в разряд свободного мыслителя. Именно на рубеже межвоенных десятилетий он обобщает свои политико-философские взгляды в ряде эссе, среди которых выделяется «Тотальная мобилизация» (1930), и в знаменитом трактате «Рабочий» (1932) — наиболее последовательном манифесте мыслителя.

Юнгер стремится обратить внимание общества на драматические перемены, вызванные появлением новой глобальной силы — технических средств индустриальной эпохи. Именно современная техника, возникающая под маской полезности и обеспечения различных удобств, на самом деле является грозной стихийной силой, космическим испытанием для человечества. Общественное устройство и духовные ценности должны быть приведены в соответствие с новыми орудиями жизни и труда. Буржуазный мир, по мнению Юнгера, принципиально не способен овладеть сферой стихийного ни в одном из ее проявлений. Бюргер может лишь уклоняться от опасностей: при помощи окопов — на войне, накопления и страхования — в экономике и бесконечных переговоров — в политике. Все более противоречащая реальности «национальная демократия» должна быть заменена режимом, призванным не избегать рисков и жертв, но придавать им смысл.

Разумеется, общество будущего должно состоять из людей новой формации, схожих с бойцами на фронте. Буржуазному приоритету индивидуальности они противопоставят функциональность и взаимозаменяемость типичных рабочих единиц. Труд, служение — в самом широком смысле этого слова — будут для них не суровой повинностью, имеющей целью получение материальных благ (как для буржуа), а первостепенной духовной потребностью. В диктате и принуждении просто отпадет необходимость. Причины стремительной ценностной переориентации своих ровесников, отмеченной Юнгером еще на войне, теперь стали для него абсолютно очевидны, ведь «существует глубокая связь, выражающаяся в одновременном появлении новых средств и нового человечества».

На международной арене, по убеждению философа, уже изживают себя методы традиционного националистического империализма. Не случайно польский исследователь Войцех Куницкий указывает на полное отсутствие у Юнгера темы восточных границ Германии, столь популярной в немецкой публицистике межвоенного периода. Конкретные границы не имеют никакого значения для новой, «рабочей», расы (определяемой Юнгером по мировоззренческим, а не генетическим признакам), призвание которой — абсолютное планетарное господство.

Талантливый оппонент буржуазной системы, Юнгер был желанным союзником для любой радикальной партии Веймарской республики. Карл Радек даже считал привлечение этого писателя на сторону коммунистов более значительным успехом, чем победа на выборах. Но Юнгер — убежденный нонконформист — всячески подчеркивал свою независимость. Он остался верен себе и после прихода к власти нацистов, отказавшись войти в обновленную Академию искусств и помогая семье преследуемого гитлеровцами лидера национал-большевиков Эрнста Никиша. Во время Второй мировой он некоторое время служил в оккупационных войсках во Франции и даже совершил короткую поездку на Кавказ. Однако после покушения на Гитлера в июне 1944 г. был уволен со службы за контакты с заговорщиками.

Летом 1950 г. Юнгер поселяется в одном из старинных особняков в окрестностях Штутгарта, где и живет вплоть до самой смерти 17 февраля 1998 г. Библиофил, ценитель хороших вин, избранного общества, энтомолог-любитель, избегающий прессы и других атрибутов демократической открытости, — вот перечень пристрастий позднего этапа его биографии. Центральным философским произведением этого периода стало эссе «У стены времени» (1959), высоко оцененное многими современниками, в частности нобелевским лауреатом Германом Гессе. Переосмысливая основные идеи «Рабочего», Юнгер говорит о новом препятствии для современного общества — времени, чисто антропоцентрическое измерение которого нам надлежит преодолеть подобно звуковому барьеру. Средств техники и личностных преимуществ нового человека тут явно недостаточно, и потому автор предвидит «возвращение богов» в нашу жизнь.

В позднейшем творческом наследии Юнгера можно усматривать попытки — «подчас даже чересчур радикальные» (Юлиус Эвола) — пересмотреть категоричность многих суждений молодости.

Конечно, объем газетной публикации не позволяет дать сколько-нибудь исчерпывающую панораму творчества этого уникального мыслителя, аккумулировавшего опыт трех различных эпох: мира до Великой войны, грандиозных потрясений 1914—1991 годов и нынешней «постбиполярной» действительности. Полномасштабное «открытие» Юнгера — дело чести отечественных философов, культурологов, литературоведов и переводчиков.