Роман Шухевич и политика памяти в современной Украине

Некоторые мысли в связи с грядущим 100-летием главнокомандующего УПА

Современные исследователи часто вспоминают тезис Мишеля Фуко о наличии «памяти» (то есть того, что навязывает государство через официальный исторический нарратив) и «контрпамяти» (то есть того, что не отвечает официальной версии исторических событий).

После августа 1991 года национально-демократические силы в Украине взяли на вооружение нарратив национально-освободительной борьбы. Некото­рые внимательные и придирчивые критики заметили, что при этом не было сделано каких-то серьезных попыток «пересмотреть его или, по крайней мере, самые спорные его составляющие».

А составляющие эти, оказывается, связаны прежде всего с Организацией украинских националистов (ОУН), Украинской повстанческой армией (УПА) и «неприятными» страницами их деятельности. К этим страницам относят терроризм, причастность к этническим чисткам, неединичные случаи сотрудничества с нацистской Германией и тому подобное. Все это вроде отошло на второй план, поскольку деятелей ОУН и УПА в независимой Украине начали изображать прежде всего как борцов за независимую Украину (которыми они, собственно, и были), забывая об их «грехах».

Началось все это еще во времена президентства Леонида Кравчука, а особенно Леонида Кучмы. Именно тогда появились новые школьные учебники (например, учебник новейшей истории Украины, написанный профессором Федором Турченко), в которых безоговорочно глорифицировалась борьба ОУН и УПА, решительно ревизовались стереотипы советской истории.

Однако самые решительные попытки «национализировать» историю Украины приписывают президенту Виктору Ющенко. Причем считается, что это не принесло ему политических дивидендов. Почему? Потому что он старается играть роль, так сказать, историко-политического Фигаро. С одной стороны, неревизованные ключевые советские дефиниции (такие, например, как «изобретение» сталинского академика Емельяна Ярославского под названием «Великая Отечественная война»), а с другой — Виктор Ющенко отдает должное ОУН и УПА, то есть силам, последовательно боровшимся против коммунистического режима, его адептов, их представлений об Украине.

Две цитаты. Выступая 9 мая 2005 года в Мемориальном комплексе «Национальный музей истории Великой Отечественной войны 1941—1945 годов», президент Виктор Ющенко сказал: «Моя просьба, уважаемые ветераны, к вам — живите как можно дольше среди нас, помогайте нам строить свободную, демократическую страну. Такую страну, как хотели, очевидно, Богдан Хмельницкий, Иван Мазепа, Владимир Великий и Ярослав Мудрый».

И в «Обращении по случаю Дня Победы» 9 мая в этом году: «Я твердо убежден — мы должны гордиться многочисленными светлыми примерами единства и мужества нашего народа в годы войны. Это единство существовало вопреки злу, вопреки насилию, вопреки фронтам и военным линиям.

Это единство творили миллионы украинских имен, тысячи боевых свершений. От Александра Довженко до Oлеся Гончара. От Николая Ватутина до Никифора Шолуденко. От Александра Сабурова до Ивана Кожедуба. От Романа Шухевича до Елены Телиги».

По мнению президента Ющен­ко, «наступило время искренне и по-братски сказать друг другу — каждый, кто боролся за Украину, заслуживает пожизненного уважения и благодарности. Поэтому верю, что работа, которая должна урегулировать законодательный статус всех, кто в 20, 30, 40 и 50-х годах боролся за Украину и ее независимость, наконец будет завершена, будет воплощена как правда, как историческая справедливость».

На самом деле «законодательный статус» таких деятелей, как Степан Бандера, Роман Шухевич, Андрей Мельник, Ярослав Стецько, до сих пор остается неопределенным, а призывы президента Ющенко к советским и уповским ветеранам пожать друг другу руку не находят (и, кажется, не найдут) понимания. На вопрос, готов ли к такому рукопожатию последний главнокомандующий УПА Васыль Кук, он недавно ответил: «Нет, не готов. С такими людьми, как генерал Герасимов... который стоит на откровенно антиукраинских позициях, не может быть никакого общего языка».

Такая позиция вряд ли может расцениваться как странная в условиях современной государст­венной политики памяти. Для ученых она также создает довольно специфические условия. Если давать общую оценку состоянию исследований Второй мировой войны в современной Украине, то приходится констатировать, что в них до сих пор дает себя знать ощутимое влияние агрессивных ретроградов, которые идеологизируют и мифологизируют эту проблематику и продолжают популяризировать сомнительные стереотипы сталинско-брежневской историографии. Более того, они утверждают, что только им известна правда о войне. Неболь­шая когорта относительно молодых (и немолодых) исследователей, способных мыслить незаангажированно, де-факто вынуждена маневрировать между старыми и новыми подходами.

Это, разумеется, не позволяет выяснить многие важные вещи, настоящую роль тех или иных лиц, а среди них Романа Шухеви­ча. И не ведет к национальной консолидации и преодолению противостояния внутри украинского общества. Не способствовал пока этому и серьезнейший, на первый взгляд, коммеморативный проект Виктора Ющенко — Институт национальной памяти, созданный в 2006 году.

Вне сомнения, создание такого института — факт положительный. Свидетельство того, что власть не забыла своих «помаранчевых» (иногда неуклюжих и конъюнктурных, но все-таки) апелляций к прошлому и обещаний преодолеть политику амнезии, которую тихо, но последовательно (особенно относительно советского прошлого) проводил истеблишмент времен президента Леонида Кучмы.

Но досадно, что новый институт с начала своего существования понизил свой статус, так как представлен людьми, которые вряд ли способны реально содействовать достижению консенсуса в украинском обществе относительно ключевых проблем прошлого, вряд ли способны изменить парадигму современной «политики истории».

Почему так? Это в определенной степени объяснил немецкий историк Штефан Трёбст. Он условно поделил посткоммунистические общества Центральной и Восточной Европы на четыре группы.

1. Общества, в которых преобладает мнение, что коммунизм им навязали извне, в том числе этнически (Эстония, Латвия, Литва).

2. Общества, в которых нет подобного базового консенсуса, а следовательно, длятся дискуссии относительно интерпретации социалистического прошлого (Польша, Венгрия, Украина).

3. Общества, где преобладает двойное (с наличием индифферентного) отношение к прошлому. С одной стороны, коммунизм воспринимается как навязанный извне, а с другой — распространено мнение, что не все так «плохо» в прошлом, что все-таки была осуществлена определенная модернизация (Румыния, Болгария, другие Балканские страны).

4. Общества, в которых новая элита не просто вышла из старой, коммунистической, но находится в союзе с ней, то есть существует континуитет авторитарных структур, не отмежевавшихся от коммунистической практики, с чем соглашаются граждане и естественность чего не ставят под сомнение (Российская Федерация, Молдова, другие государства СНГ, а также страны, где элита откровенно опирается на коммунистическую модель (Беларусь, Молдова).

Украина, по мнению Трёбста, «единственная республика СНГ, где культура памяти стала важнейшим полем битвы между двумя политическими лагерями — посткоммунистами и национал-либералами». К этому следует добавить тезис, который вполне обоснованно отстаивает Николай Рябчук: официальная политика памяти в Украине такая же двойная, как и официальная политика в целом — внутренняя и внешняя. А это следствие гибридной природы режима, возникшего после августа 1991 года вследствие компромисса между идеологическими противниками — национал-демократами и суверен-ком­мунистами.

Так что неудивительно, что сегодня существует как будто два Романа Шухевича. Первый — легендарный националист, борец за независимую Украину, непокоренный главнокомандующий УПА (именно так — «Непоко­ренный» — назывался посвященный ему романтический кинофильм), председатель генерального секретариата Украинского главного освободительного совета. «В Романе Шухеви­че, — пишет, например, Петр Дужий, — объединились черты военного высокого ранга и политика, причем его политические и лидерские качества особенно выделялись и были главнейшими чертами этой великой личности». Собствен­но, именно на такого Шухеви­ча и намекал президент Виктор Ющенко в своем обращении 9 мая сего года. Однако в современной Украине существует и другой Шухевич. В этом очень легко убедиться, обратившись к Интернету, ставшему настоящей ареной для критики официальной политики памяти и артикулирования альтернативных версий истории Украины, значения отдельных людей (в том числе и Романа Шухевича).

Особенно здесь выделяется сайт под названием «Антиоранж». Здесь, в частности, можно найти статью «Бандеровские преступники: Роман Шухевич: часть 1», а в ней такое: «О Романе Шухеви­че... писали многие оуновские авторы, «труды» которых, без излишней ложной скромности, позволю себе считать скорее художественными панегириками, чем серьезными исследованиями, претендующими хотя бы на элементарную объективность. Пожалуй, наиболее известными из этих «трудов» являются статья Степана Бандеры «Командир — провідник», впервые напечатанная в еженедельнике «Шлях перемоги» за март-апрель 1954 года; работа известного оуновского историка-дезинформатора общественного мнения Петра Мирчука «Роман Шухевич (ген. Тарас Чупринка) командир армії безсмертних» (Нью-Йорк—Торонто—Лондон, 1970); «научный труд» последнего командира УПА Васыля Кука «Генерал Роман Шухевич — головний командир Української Повстанської Армії (УПА)», появившийся в Киеве в 1997 г; а также книга-панегирик известного оуновца Петра Дужего «Роман Шухевич — політик, воїн, громадянин», изданная во Львове в 1998 году. Общим для этих авторов принципом исследования проблемы можно считать безмерное возвеличивание личности Р.Шухевича, уход от серьезной полемики с оппонентами, отсутствие каких-либо попыток исследовать архивные материалы и труды наиболее известных ученых, не принадлежащих к лагерю ОУН».

А вот один из комментариев на форуме (кстати, довольно обширном) этого сайта: «Эти звери не заслуживают, чтобы о них даже вспоминали. А если вспоминать, то только как о фашистских головарезах. Вечный позор и проклятие бандерам и ихнему ющенко».

Справедливо считается, что заполитизированность, эмоциональность, морализаторство не принадлежат к достоинствам любого историка. Поэтому я не буду комментировать цитированные высказывания, но обращу внимание на абсолютно точно указанную необходимость полемики с оппонентами, всестороннего исследования архивных материалов, трудов авторов, которые не относятся к «национально сознательным» или «патриотически» ориентированным. В 2007 году увидел свет 45-й том канадской серии Летописи УПА, в котором напечатаны воспоминания о Романе Шухевиче. Помещенная здесь библиография трудов о нем подтверждает необходимость дальнейшего научного поиска, создания научной биографии Шухевича с реалистической трактовкой непростых коллизий его жизни и деятельности, а не очередной патриотической агитки.

Это диктуется и пристальным вниманием к фигуре Шухевича, как и вообще к послевоенным событиям в Западной Украине, со стороны российских авторов. Одним из них является Георгий Санников, который в 2002 году издал книгу «Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине». Здесь не место анализировать все, о чем пишет бывший работник советской спецслужбы, в принципе не причастный к принятию серьезных решений. Однако ценность этого издания, как всегда в литературе такого рода, в деталях. Санников констатирует: «Мы выиграли эту войну в Западной Украине, но не победили. Автор убежден и сегодня, что выполнение воли партии и государства было священным долгом каждого чекиста».

Обратите внимание и на другие нюансы в книге. Санников признает, что ОУН и УПА имели неформальную народную поддержку на западноукраинских землях: «В глазах местного населения оуновцы были героями, борцами за их родную Украину, за ее самостийность».

Это важное признание, ведь долгие годы коммунистическая пропаганда утверждала, что «банды УПА» состояли из «классово-вражеских» или даже «уголовных элементов». Санников приближается к признанию того, что каждая из воюющих сторон имела свою правду и свою логику. Тем не менее — обратите внимание! — примером он считает последнего главнокомандующего УПА Васыля Кука, с которым автору книги (разумеется, после ареста Кука) довелось общаться еще в 1950-е годы, вести «воспитательные» и прочие беседы: «Я уважал этого человека, своего противника, за его идеологическую устойчивость, за непокорность судьбе, за бесстрашие и мужество».

Правда, при этом Георгий Санников исповедует селективный подход: симпатизируя последнему командиру УПА, он клеймит предыдущего — Романа Шухевича: «Как свидетельствует история, его настоящее лицо заклеймено свастикой нацистов, кровавый след этого «героя», а точнее — палача и подручного гитлеровцев, был проложен не только в Украине, но и в ряде других стран».

Интереснейший для профессионального чекиста нюанс — «хороший» Кук и «плохой» Шу­хевич. Как будто эти люди боролись по разные стороны баррикад. Это попытка расколоть руководителей УПА своеобразным «ретроспективным» методом. Кстати, в своей новой книге «Операция «Рейд», или История одной любви», вышедшей в 2007 году в Москве, Санников снова очерняет Шухевича, а свои симпатии высказывает Васылю Гала­се, жалеет, что «такой человек… волей истории и судьбы оказался по другую сторону борьбы, не вместе с нами». В конце концов, Санников, как и каждый из нас, имеет право на симпатии и антипатии, но не должна страдать правда.

Необходимость в научной биографии Романа Шухевича актуализируется и вниманием, которое с недавнего времени уделяют феномену ОУН и УПА зарубежные исследователи и не только исследователи. Достаточно указать на новейший пример — острую полемику, возникшую вок­руг помещенной в мае 2006 года в журнале «Критика» статьи немецкого историка Вильфрида Йильге под названием «Соревнование жертв». Йильге, в частности, высказывает удивление тем, что в Украине в новых учебниках истории Роман Шухевич изображен как государственный деятель, выступавший не только за украинскую независимость, но и за «демократическое, плюралистическое общество».

Наконец, необходимость в научной биографии Романа Шухевича диктуется, как уже отмечалось, грубыми политическими провокациями относительно его личности. Примеров много, но приведу тот, который касается Ивано-Франковской области. На сайте Партии регионов в начале мая 2007 года был размещен материал, в котором критикуются действия областной государственной администрации за то, что она обратилась к президенту Украины Виктору Ющенко с просьбой присвоить Роману Шухевичу звание Героя Украины. Автор материала утверждает, что в биографии Шухевича слишком много страниц, которые «никогда не забудутся народом. Это он, Шухевич, со своим «Шуцманшафт батальоном № 201» вошел в состав фашистского корпуса СС генерала Баха-Залевского и боролся с партизанами Белоруссии. Это он, Шухевич, как командующий УПА, устроил резню на Волыни в 1943 году, где были зверски убиты 120 тысяч поляков. А сколько смертей и горя его «вояки» принесли местным жителям на западноукраинских землях... Бандит всегда остается бандитом. Его зверское лицо хорошо подчеркивает один штрих: в день 5-й годовщины УПА в подарок Шухевичу, по словам свидетелей, преподнесли пять голов замученных поляков».

Разумеется, автор цитированных строк предлагает не присваивать Шухевичу звание Героя Украины. Читая такого рода утверждения, нельзя не вспомнить слова Жана Кокто, который когда-то с печальной иронией заметил: «История — это правда, ставшая ложью, а миф — это ложь, ставшая правдой». Задача незаангажированных исследователей — демифологизировать образ Романа Шухевича. И ни в коем случае не создавать новых мифов вокруг неоднозначной, но выдающейся личности Романа Шухевича.