Родоплеменное дышло

Я лошадкам забитым, что не подвели,

Поклонился в копыта до самой земли,

Сбросил с воза манатки, повел в поводу:

«Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду!

В.Высоцкий

«Борьба между партиями есть и всегда будет гораздо худшая беда для народа, чем война, голод, мор или любой другой гнев Бога», - говорил древнеримский историк Тит Ливий. Именно по этой причине все предыдущие двадцать лет Верховной Раде Украины было недосуг поговорить об этнонациональной политике в формате парламентских слушаний.

Но лучше поздно, чем никогда, как говаривал тот же автор. Слушания были озаглавлены красиво: «Етнона­ціональна політика України: здобутки та перспективи». Для полной скукотищи не хватало разве что подзаголовка - «Під патронатом президента».
Разговор об этнонациональной политике четырех украинских президентов, вероятно, следовало бы вести в драматическом ключе. Поскольку этнонациональная политика - это (цитируя учебники) «целенаправленная деятельность по регулированию проблем, связанных с реальным, ожидаемым или мнимым неравенством социальных групп по этническому или национальному признакам».

Здесь что ни слово, то драма, в которой мы отнюдь не зрители.

Поэтому вначале было большое искушение изобразить четырех президентов Украины в виде четырех всадников Апокалип­сиса. Точнее, четырех коней. Так как над нашими президентами всегда бывает кто-то или что-то сверху. Тут вам и Леонид Дани­лыч, как «конь рыжий», и Виктор Андреевич «весь в белом» и так далее. Но последовательность появления и масти не вполне сходятся. Да и хотя четыре персонажа из шестой главы Откро­вения Иоанна Богосло­ва могут быть истолкованы достаточно свободно, все же Бог призывает их, чтобы сеять «святой хаос». Ну не такой уж у нас и хаос, сравнить хотя бы с соседними странами. Насчет святос­ти... С динамикой этнонационального брожения у нас все достаточно понятно. Периоди­чески иностранные и отечественные хулиганы вбрасывают в нашу несвежую политическую субстанцию разные кризисные дрожжи. От этого случаются пузыри, возникают небольшие волны, ширятся запахи и слухи. Все делают вид, что пугаются.

Какая уж тут святость.

Есть более близкий символ - знаменитая скульптурная группа четырех укротителей коней. Они украшают Аничков мост через реку Фонтанку в Санкт-Петербурге. Но если под «укротителями» понимать народ как носителя этого самого этнонационального… то это будет выдавание вечно желаемого за вечно действительное. Не подходит.
Возможно, морские коньки? Кое-что сходится. Конек очень костлявый и малосъедобный, его может переварить только большой сухопутный краб. Самка сразу же после откладывания икры спаривается с другим самцом. Есть простор для ассоциаций. Но слишком большой.

Поэтому в качестве образной модели я бы предложил комбинированную президентскую упряжку «цугом», худо-бедно тянущую повозку нашего вроде как моноэтнического государства. Порой странными зигзагами, но все же в западном направлении. И есть весомое, объединяющее их «дышло» - эта самая этнонациональная политика. Категории лошадей в такой комбинированной запряжке следующие:

Коренник - лошадь, запряженная в оглобли или припряженная к дышлу. Коренники используются не только для тяги и поворота, но и для сдерживания повозки. В качестве коренников берут лошадей более рослых и массивных. К этой категории можно отнести Леонида Макаровича Кравчука. Бывший коммунистический идеолог-аппаратчик, который вынужденно (из чувства самосохранения и в резонанс с общественными настроениями) стал в мгновение ока весьма национален, но не этничен.

Уродливый альянс коммунистов и этнических диссидентов в начале 90-х породил в Украине странный гибрид региональной фольклорности и коммунистической корпоративности. Такой тип поведения наблюдался у раннего Хрущева и молодого Брежнева, где соответствующая «украинскость» и «молдавскость» не единожды развлекали сталинские застолья. Собира­тельным образом диктатора в новейшее украинское время стали Россия и США, перед которыми необходимо было ловко исполнять ожидаемые «номера», одновременно держа в кармане и за пазухой то, что полагается там держать по всем этнонациональным украинским канонам. Но практический иррационализм молодой этнократии, подстегиваемый инстинктом самосохранения, толкал ее к обострению политической борьбы и нарастающему применению авторитарных методов для решения своих проблем как государственных.

Пристяжная - лошадь, расположенная рядом с коренником в паре. Припрягается с помощью постромков, тянет вперед и участвует в поворачивании повозки. Леонид Данилович Кучма как нельзя лучше годился на эту роль, так как идеалистический этнический драйв набирал в Украине такие обороты, которые старая совковая машина могла и не выдержать, как это случилось, например, в Прибалтике. Далее неизбежно следовали люстрация, реституция и прочие немыслимые для постсоветских бояр изменения. Дело даже не в том, что «злой Кучма» коварно сменил «хорошего Кравчука», как это представляла тогдашняя оппозиция. Этнонациональное движение было хорошим топором для слома старой системы, но суп из такого топора можно было сварить только в сказке. Ни горстка диссидентов с тюремным прошлым, ни даже впопыхах «перекрасившиеся» комсомольцы не представляли собой достаточный альтернативный кадровый ресурс. Да и управлять этой прослойкой становилось все дороже - в прямом и переносном смысле слова. Кучма создал вокруг них своеобразный кокон из «своих» директоров и инженерно-технических работников, и украинская этнонациональная революция быстренько стала пожирать собственных детей. В результате этой селекции спикерами этнонациональной политики оказались наиболее беспринципные демагоги, от которых требовалось лишь декларировать политкорректные тезисы в духе социалистического реализма.

«Технарь» Кучма как лидер страны не был ни национален, ни этничен. Кучма - директор страны, который воспринимал ее этнокультурные особенности как «красный уголок» своего завода, в котором должны присутствовать телевизор, наглядная агитация, портреты передовиков и художественная самодеятельность. И этнонациональная политика в стране быстро низвелась до контр­культурных эмблем протес­та. Но уже лишенных подлинной национальной энергетики, как всякая коммерческая контркультура. Когда эта тенденция стала приобретать уже вовсе карикатурные черты, образовавшийся вакуум всосал в себя Виктора Андреевича Ющенко.

По определению он был «выносным» - то есть «лошадь, припряженная впереди коренника постромками и тянущая вперед». Ющенко, безусловно, в высшей степени национален. Но совершенно не этничен. В том смысле, что концепт украинцев как политической нации у него существовал вполне отчетливый, в отличие от предшественников. Но совершенно без учета того, что этнос, состоящий из «маленьких українців», не очень интересуют масштабные преобразования, требующие лишних усилий. Он и сам запоздал с самоопределе­нием лет на двадцать, и эта за­поз­далость вылилась в сугубо студенческую практику доучивания материала по ходу сдачи экзамена. Неумение наладить диалог с русским субэтносом, игно­рирова­ние того факта, что выросло целое поколение русскоязычных ук­раинских националистов, ка­кой-то местечковый и одновременно пафосный уровень коммуникаций с румынским, венгерским, польским меньшинствами... Критиковать его этнонациональную политику сейчас, конечно, легко и просто. Но не следу­ет забывать тот факт, что она по крайней мере была. Просто масштаб «шага» в грядущих трансформациях был несуразно велик. В общем, все бы было хорошо, но с народом Виктору Анд­реевичу крупно не повезло, и он на него постоянно обижался.
Янукович, «пристегнутый» (совместными усилиями пророссийского лобби и коллаборантов оранжевой революции) к наследию Виктора Андреевича, оказался как бы в ситуации президента-генподрядчика МВФ. Для которого совершенно не принципиально, на каком языке общаются и какие культурные ритуалы соблюдают его рабочие. Главное, чтоб работали и не бузили. Но Виктор Федорович вступил в должность в эпоху развитого русского «хохлосрача», за счет которого соседи уже много лет повышали себе самооценку. А также настороженности Евросоюза по поводу новых членов ЕС, в частности стран Выше­градской группы, в которых все громче раздаются недовольные голоса по поводу утраты их национальной идентичности. Венг­рия здесь явный лидер - достаточно посмотреть ее новую Конс­титуцию, которая вступила в силу с 1 января сего года. Страте­гия Евросоюза в этой части самая что ни на есть советская - делегирование национальных суверенитетов Брюссе­лю (у нас было - Москве) и сведение национальных отличий до конкурсов-смотров местной еды.

Рост русского государственного национализма, с другой стороны, вынуждает Януковича искать если не симметричные, то хотя бы какие-то внутриукраинские ответы, иначе есть риск оказаться в положении практически нигде «нерукоподаваемого» белорусского президента. Гумани­тар­ная Рада при президенте ничего внятного в сфере этнополитики не создает, но успешно выполняет функцию первичного фильтра чиновничьего идиотизма, если верить приватным рассказам ее членов. То есть толку не особо много, но для этнонационального баланса лучше, чтобы она была, чем чтобы ее не было.
Конфликт национального самосознания, который невольно сформировал Ющенко, состоял в том, что этнические украинцы оказались перед сложным для себя выбором - как согласовать свои личные интересы с интересами этнонациональными, когда их личное благополучие должно было отойти на задний план во имя неких высших ценностей (и особенно политических), которые зачастую не имели отношения к повседневным заботам и тревогам «маленького українця».

Формирование политической нации могло завершиться лишь при полноценном участии в этом процессе национальных субэтносов. Если бы государства, которые они этнически представляют, как минимум не мешали, а то и поспособствовали бы этому. Но произошел возврат к политической философии «осажденной крепости», в которой титульная нация гордо держит оборону от призраков прошлого, а настоящие враги тихо роют различные подкопы, пользуясь фортификационной терминологией. От­крыть эти ворота Януковичу сейчас, может быть, и хотелось бы, но он понимает, что туда ворвется сводный отряд русских и западных - отнюдь не инвесторов, а кредиторов, да еще и с исполнителями. Поэтому он не избежит традиционной манипуляции альтернативой - «национальное государство или империя», где под империей, естественно, подразумевается Россия.
Поэтому следующая стадия развития этнонациональной суверенизации может проходить вообще вне планов и усилий Януковича (или их отсутствия). Украинский парламентаризм, наспех сколоченный при Кравчуке и изрядно расшатанный при его преемниках, вынужден будет выполнить свою задачу укрепления власти этнократии. Только эта этнократия будет иметь все признаки феодального правления. Затем этот парламентаризм неизбежно будет заменен режимом националистическим, как бы он ни назвался. На сегодня являющимся наиболее желаемым (потому что еще неиспробованным) результатом национального самоопределения.

Украинское этнополитическое «дышло» мешает любому маневру, поскольку изначально строгалось по шаблону «лишь бы не было войны». А в этнополитике важно отслеживать реальную ситуацию между представителями различных национальностей, не только для того, чтобы предупреждать возможные конфликты. А для совместного развития, для движения вперед. Какой бы президент ни тянул нашу телегу.