Politique potentielle и демократическая Кампучия

Десять лет назад скончался человек, чье имя еще при жизни ассоциировалось со смертью. История неравнодушна к палачам. Кто помнит фамилии политиков, которые в 1970-х годах возглавляли правительства Голландии или Швейцарии? Зато государственного деятеля, четыре года руководившего Камбоджей, знает каждый. Чтобы войти в анналы истории, товарищу Пол Поту понадобилось лишь уничтожить четверть населения родной страны. Впрочем, сам он считал себя отнюдь не жестоким палачом, а борцом за народное счастье...

Вся история Пол Пота и режима красных кхмеров окружена удивительными парадоксами.

Трудно поверить, но инициатор чудовищной резни был отнюдь не дикарем из джунглей, а утонченным интеллигентом, получившим образование в Париже. Именно там Салот Сар примкнул к коммунистическому движению, увлекся идеями Маркса, Ленина, Сталина, Мао. В личном общении — мягкий, культурный, обаятельный человек; ценитель французской поэзии, сам писал стихи. Даже псевдоним «Пол Пот», впоследствии избранный вождем камбоджийской компартии, был сокращением от французского politique potentielle («могучий политик»). Но вот в полпотовской Камбодже знание иностранных языков каралось смертью.

Интеллектуалами были и соратники Пол Пота, учившиеся вместе с ним в Париже. Идеолог режима Кхиеу Самфан в 1959 году защитил в Сорбонне докторскую диссертацию на тему «Экономика Камбоджи и ее проблемы в связи с индустриализа­цией». Фактически в этом научном труде излагалась будущая программа красных кхмеров. Прогрессивным французским профессорам диссертация понравилась, никто не заметил в ней антигуманных тенденций.

Леворадикальная доктрина Пол Пота и его соратников и в самом деле была достаточно строй­ной. Крестьяне — костяк камбоджийского общества — прозябают в нищете. Чем вызвано разорение кхмерской деревни? Очевидно, виной всему рыночные отношения, индустриализация и урбанизация — порождение тлетворного влияния империалистического Запада. Город — главный источник неравенства и эксплуатации. Словно огромный насос он выкачивает из нищей деревни жизненные силы. Выход один: создание бесклассового аграрного общества. Всем камбоджийцам следует переселиться в деревню и коллективно работать на полях, выращивая рис — основу национальной экономики. Прямо таки безоблачная коммунистическая идиллия.

Утопия, привлекавшая париж­ских леваков в 1950-е годы, казалась весьма заманчивой и в Камбодже в начале 1970-х. Кровопро­литная гражданская война, проамериканский режим генерала Лон Нола, погрязший в беззаконии и коррупции, массированные бомбардировки Камбоджи авиацией США... На крошечную страну сбросили столько же тонн взрывчатки, сколько на Германию в 1944—1945 гг. — кхмеры гибли десятками тысяч. Города, находившиеся под контролем Лон Нола, не подвергались бомбардировкам, и горожан ненавидели как американских пособников. Обездоленные земледельцы охотно присоединялись к партизанам Пол Пота. В армии красных кхмеров было много подрост­ков 12—15 лет, не знавших ничего, кроме насилия и смерти. Идеальные бойцы для вождя, задумавшего написать историю Камбоджи с чистого листа!

Переломный момент наступил 17 апреля 1975 года, когда отряды красных кхмеров вошли в столицу страны Пномпень. Московские «Известия» ликовали: «Патриоты Камбоджи борются за принципы мира, демократии, неприсоединения, предоставление права каждому гражданину занять должное место в общественно-политической жизни страны».

Но очень скоро от государст­ва, переименованного в Демократическую (!) Кампучию, поспеши­ли откреститься и СССР, и страны соцлагеря. Слишком уж после­довательно там начали внедрять в жизнь идеи социального равенства и классовой борьбы. Рolitique Рotentielle утверждал: Кампучия докажет всему миру, что полного коммунизма можно достичь одним махом, без переход­ных этапов! За год с небольшим красные кхмеры действительно ликвидировали частную собст­венность и товарную экономику, заодно разрушив страну.

Социальному равенству мешало решительно все: торговля и деньги, промышленное оборудование и почтовая связь, университеты и религия, библиотеки и кинотеатры, праздники и спорт, суды и храмы, автомобили и бытовая электроника. И, конечно, построению нового, справедливого общества мешали представители эксплуататорских классов. Торговцы, зажиточные крестьяне, чиновники, военные, монахи, учителя, врачи, инженеры, сту­денты и прочие «классовые вра­ги» подлежали ликвидации. Од­них просто убивали, другие депортировались в деревню и погибали от непосильного труда, голода, болезней. Считается, что жертвами Пол Пота стали порядка двух миллионов человек — 1/4 всего населения страны. Подавляющее большинство погиб­ших составляли горожане. Было уничтожено более 90% врачей, 80% преподавателей школ и университетов. Из 11000 студентов выжили только 400 человек.

Парадокс, но в 1975-м жители Пномпеня не восприняли приход красных кхмеров как трагедию. И когда началась принудительная высылка населения из городов, инициативу новых властей посчитали не катастрофой, а суровой необходимостью. Люди верили, что надо лишь немного потер­петь. Многовековые традиции смирения и повиновения в буддистской стране сыграли на руку Пол Поту. Пол Пот мог бы руководить Камбоджей долгие годы, не ввяжись он в конфликт с Вьетнамом. Лишь вьетнамское военное вторжение в 1979 году покончило с властью красных кхмеров.

Формулировка «геноцид собст­венного народа» была предложена в 1979-м советской и вьетнамской пропагандой. СССР и его союзники желали затушевать тот неприятный факт, что товарищ Пол Пот был фанатичным коммунистом, и резня в Камбодже стала порождением классовой док­трины. Пол Пота постарались представить бесноватым фюрером, обрядив в нацистский мундир, чтобы сохранить коммунистический мундир незапятнанным. Кубинская пресса «раскрыла» целый заговор: дескать, по тайной договоренности с Пекином Пол Пот намеренно очищал страну от кхмеров, чтобы затем заселить ее китайцами и превратить в провинцию КНР. Абсурд: если кто в Демократической Кампучии и страдал в первую очередь, так это представители этнических меньшинств — китайцы и вьетнамцы. Пол Пот был ярым кхмерским шовинистом.

Но формулировка «геноцид в Камбодже», предложенная коммунистической пропагандой, пришлась по душе мировому сообществу. В массовом сознании юридический термин «геноцид» связан с преступлениями против человечности. А таковые, несомненно, имели место в Демократической Кампучии.

Увы, когда в далеком 1948-м ООН принимала конвенцию о геноциде, по требованию СССР из документа убрали пункт об уничтожении социальных групп. В результате урезанная конвенция стала фактически непригодна для правовой оценки преступлений, совершенных марксистскими режимами. Некоторые исследователи пробовали ввести термины «социоцид» и «полицид», но они не получили ни распространения, ни юридического наполнения. И чтобы осудить казни медиков и учителей в полпотовской Камбодже, мы вынуждены использовать привычное определение «геноцид», сталкиваясь с неизбежными правовыми коллизиями...

Заслуживает внимания судьба красных кхмеров после 1979 года. Здесь тоже достаточно малоизвестных страниц, которые сегодня выгодно забыть всем: слишком часто политическая целесообразность торжествовала над гуманизмом и справедливостью. Будучи отстранены от власти, полпотовцы ушли в джунгли и продолжали вооруженную борьбу более 20 лет. Но столь длительную партизанскую войну невозможно вести без поддержки местного населения — вспомним многолетнюю борьбу УПА.

Красных кхмеров действительно поддерживали, преступному режиму симпатизировали! Идеи тотальной уравниловки и воинствующего антиурбанизма, предложенные Пол Потом, были востребованы значительной частью обездоленного камбоджийского крестьянства. Очень многих устраивало, что городские «бездельники», пившие соки из нищей деревни, вынуждены работать до изнеможения и мрут от голода, что презренным «эксплуататорам» и «американским пособникам» разбивают головы мотыгами. Пожалуй, это один из самых страшных моментов камбоджийской трагедии, который сейчас удобно скрыть за обтекаемой формулировкой «геноцид собст­венного народа».

На протяжении 1980-х годов красные кхмеры оставались самой влиятельной военно-политический группировкой Камбод­жи. Официальное правительство из умеренных коммунистов дер­жалось исключительно на вьетнамских штыках. Опора нового режима на вьетнамскую армию приносила красным кхмерам дополнительные симпатии населения — Пол Пот успешно позицио­нировал себя как борца с иноземными оккупантами и их марионетками.

В этот период Пол Пота неожиданно полюбили Соединен­ные Штаты. Логика холодной войны заставляла США помогать повстанцам, сражавшимся «за освобождение Камбоджи от вьетнамской оккупации». Хотя новый камбоджийский режим был несравнимо мягче красных кхмеров, последних величали «борцами с коммунистической диктатурой». В американской прессе можно было встретить и весьма лестную характеристику самого Пол Пота: «харизматичный лидер кровавой, но успешной крестьянской революции с существенным масштабом народной поддержки».

На союз с красными кхмерами пошли их бывшие враги-монархисты: так было образовано «коалиционное правительство», представлявшее Камбоджу на Западе. И место страны в ООН тоже оставалось за преступными полпотовцами до 1991 года. А когда на смену холодной войне пришла эпоха мирных конференций, красные кхмеры выступили в амплуа переговорщиков. Ради национального примирения в Камбодже им охотно прощали старые грехи.

Лишь в середине 1990-х движение красных кхмеров пошло на спад. Все больше рядовых бойцов и видных командиров предпочитали дезертировать, получив от властей гарантии безопасности. Одряхлевший Пол Пот попытался восстановить дисциплину с помощью репрессий, но был отстранен от руководства и помещен соратниками под домашний арест. Больной, поникший старик умер 15 апреля 1998 года в джунглях на границе с Таиландом. Красные кхмеры утверждали, что скончался он от сердечного приступа во сне. Тело диктатора сожгли.

Спустя десятилетие после кон­чины Пол Пота его соратники, наконец, оказались чужими на празднике политической целесообразности. Осенью 2007-го Кхиеу Самфан, Иенг Сари и другие лидеры красных кхмеров были арестованы. Вскоре они должны предстать перед трибуналом за преступления против человечности.

Какую линию защиты изберут на суде почтенные старцы? Что скажут в свое оправдание? Возможно, процитируют ныне покойного товарища Пол Пота: «Я осуществлял классовую борьбу, а не убийства. Вы же сами видите меня, разве я похож на жестокого человека?.. Мы были первопроходцами азиатского социа­лизма, поэтому допускали ошибки. Мы были словно неопытные дети…»