Почему Украина и Россия — не братские народы и никогда ими не были

Наверное, ни один из созданных Россией мифов об Украине не въелся так глубоко в наше мировосприятие, как миф, что «украинцы и россияне — братские народы». Несколько поколений украинцев и россиян выросли в уверенности, что между ними есть историческое сходство, которого на самом деле нет. А все заявления об «одном народе» — продукт пропаганды, взращенный на нарративах о странах, которые Россия считает своей сферой влияния и уже несколько десятилетий безуспешно пытается «вернуть домой» — под свой контроль. Анализировать сходство и расхождения между народами можно в нескольких сферах: от истории до антропологии и кросс-культурных исследований, к которым мы и обратимся в поисках части расхождений между россиянами и украинцами.

Какое русло — такая и река, или Как культура формирует и цементирует институции в стране

Несмотря на достижения глобализации и международного экономического сотрудничества, приблизительно 50% специфики национальной культуры уникальны для страны. Национальная культура веками формируется под влиянием ландшафта, климата, войн, расположения страны и режимов правления в ней, стратификации и взаимодействия в обществе и чрезвычайно устойчива к быстрым изменениям.

Именно национальная культура формирует институции, которыми определяется и осуществляется социальный выбор, распределяется политическое влияние и обеспечивается регулярность поведения: правила, законы, кодексы этики, конвенции, укорененные общественные нормы. Устойчивые институции в дальнейшем направляют культуру, как русло реку. А чтобы оно существенно изменилось, должен подвергнуться изменению ее глубочайший уровень — «принципиальные предположения», ментальные шаблоны, которые общество автоматически воспроизводит из поколения в поколение, с горизонтом изменений примерно сто лет.

Среди фундаментальных допущений украинцев — свобода (принятие важных решений без давления и принуждения), необязательность выполнения правил (человеческие отношения важнее, а из-за непредвиденных обстоятельств правила могут утратить релевантность). А среди фундаментальных допущений россиян — недостаток способности принимать решения и создавать свою жизнь («а что я могу?», «наверху лучше знают, куда идти и что делать») и насилие как средство обеспечения послушания.

Коллаж ZN.UA

Следующий по глубиной укорененности уровень культуры — «ценности и убеждения». Эти движущие принципы сигнализируют, как взаимодействовать с окружением в конкретной ситуации, и меняются приблизительно раз в 10 лет, но не радикально, а в направлениях, заложенных на уровне «фундаментальных допущений».

Например, после развала СССР Россия окончательно утратила основы национальной идеи (поддержка «величия» покорением других стран) и вместо этого зациклилась на «спасении русскоязычных» в странах — «младших братьях», которых надо «вернуть домой». В украинской же культуре укоренено сопротивление любым проявлениям авторитаризма, а национальная идея, хоть и не проработана формально и всеобъемлюще, вращается вокруг свободы, состоятельности и отсутствия внешнего давления.

Наиболее наглядный уровень культуры — «поведение и артефакты», ожидания, нормы и символы (не)желательного общественного взаимодействия, с горизонтом изменений приблизительно в 2–3 года. Они самые гибкие, однако их изменения неглубоки и поверхностны. Например, Россия — одно из наиболее атомизированных (разобщенных) обществ в мире, где гражданин фактически является «подданным», чье поведение определяется решениями, принятыми «наверху» без его участия. Поэтому в 140-миллионной стране за последние 20 лет не было хоть каких-то значимых протестных движений, а в Украине за этот период было две революции.

Кубический арбуз, или «Есть стиралка, есть ремонт на даче, а где моя империя?»

Если Россия и Украина такие разные, почему же, согласно нескольким флагманским системам анализа национальных культур (Hofstede, GLOBE, Trompenaars, Inglehart, Hall), они почти идентичны в «проявлениях» и направлениях развития ценностей? Метафорический ответ на этот сложный вопрос — японский способ выращивания удобных для транспортировки арбузов, которые их фермеры кладут в кубические корзины. Созревая, они приобретают кубическую форму.

Причем здесь национальная культура? Потому что решающую роль в способности страны эволюционировать играют институции, рожденные ее культурой изначально. Если институции эффективны, легитимны, ориентированы на общество, не противоречат социальным нормам и имеют рычаги сдерживаний и противовесов, они будут внедрять подобные проявления культуры в одном направлении. А если учреждения карательные, коррумпированные, ненадежные и инородные обществу, — в другом.

Общества России и Украины коллективистские (что означает принадлежать к группе «своих», которая тебя поддерживает); с высоким уровнем избегания неопределенности (понимать «что будет завтра», «что может пойти не так»); высокой дистанцией власти (статус демонстрируется и обуславливает иное отношение к тем, кто его имеет/не имеет). Однако расхождения заключаются в том, как похожие измерения культуры институционно «запрограммированы» и проявляются на общественном и индивидуальном уровнях.

Отличие № 1. Украина — демократия, для которой инородна диктатура, Россия — диктатура, для которой инородна демократия

Россия — страна авторитарная (персоналистская диктатура), без значимого опыта демократического управления и отсутствия интереса в нем. Принципиальные решения принимает один человек. По исследованиям, всего 12,5% единоличных диктаторов теряют власть быстро — из-за смерти или переворота. Демократия для России опасна, поскольку делает возможным автономное мышление широких масс населения и усложняет принудительный контроль.

Россиянам важно не только отличаться от других статусом, но принудительно доминировать над низшими в иерархии и всячески демонстрировать уровень влияния, дающий доступ к взаимодействию с людьми сопоставимого статуса. В такой культуре поступиться собственными интересами ради группы — не просто норма, а ожидаемо по умолчанию. Представители других групп — «чужие» и поэтому, скорее, «враждебные».

Украина, наоборот, изначально не склонна к авторитаризму. Она не существовала довольно долго в одних границах и с хотя бы несколькими каденциями похожих правителей и не успела развить укорененные по всей территории подходы к государственному управлению любому, не то что авторитарному. Даже во времена СССР регионализм в Украине был сильнее централизации.

Украинцам важно достигать успеха и отличаться статусом от других и заботиться в первую очередь о собственных интересах. Вместе с тем важны неконфликтное сосуществование и созвучность целей с группой, принадлежность к которой и отношения с членами которой повышают качество жизни. Готовность поступаться собственными интересами ради интересов группы (даже «своей») — сознательный, а не автоматический выбор. Представители нерелевантных групп в таком обществе — «чужие», но не обязательно «враждебные».

unsplash/juliarekamie

Отличие № 2. Коллективизм в Украине и России неодинаков

Хотя российское и украинское общества коллективистские, коллективизм у них неодинаковый, индивидуализм тоже разный. Коллективизм и индивидуализм бывают «вертикальные» (когда в основе общественного отношения лежит конкуренция, статус определяет авторитетность и ценность, склонность, скорее, к принуждению и давлению, чем к диалогу) и «горизонтальные» (когда в основе общественного отношения — уникальность каждого без погони за статусом, скорее, диалог, чем принуждение, авторитет же не навязывается, а приобретается через принятие руководителя подчиненными).

Украина — исторически вертикально коллективистское общество из-за высокой дистанции власти, консервативного и иерархического принципов православной религии и высокого уровня избегания неопределенности, послуживших причиной повышенной потребности в контроле того, «что будет завтра», и «запаса на черный день». Однако из-за отсутствия нормы послушания под давлением украинцы способны «снести» нелегитимного главу или работать без него, на горизонтальных связях и договоренностях. А из-за непринятия авторитаризма, завоевания культурно разными агрессорами и традиции локальной самоорганизации в Украине проявлен и горизонтальный коллективизм, который уравновешивает исторически укорененный вертикальный. Кроме того, в нашей культуре на всех уровнях еще «вмешан» вертикальный индивидуализм: свобода заботиться о собственном интересе — в «своей» группе с легитимным лидером — важна.

Россия — неизменно вертикально коллективистская страна, где именно это измерение доминирует. Потребность в «правителе-распорядителе-указателе», которому население по иерархии делегирует принятие всех значимых решений, вызвана устойчивой историей авторитаризма, где общественно не поощряются и наказываются любые «горизонтальные» практики: автономность, критическое мышление, осознание последствий своих действий и т.п. Таким образом, переговоры, добровольные договоренности, открытый обмен информацией и другие инструменты непринудительного взаимодействия инородны для россиян. Для них это — признаки слабых режимов и ненадежных людей. Проявления индивидуализма присущи большей частью людям на высших ступенях иерархии: право заботиться о своем интересе достигается доминированием над другими.

Отличие № 3. Роль и характер институций и наследие их развития в Украине и России разные

В Украине исторически были слабые и нестабильные формальные институции, которые в периоды завоеваний агрессорами еще и выполняли карательную функцию и часто менялись. Так что, более длительные неформальные институции («цепочки из надежных людей») служили страховкой на случай невозможности формальных исполнять свои функции. По знакомству получить помощь или информацию легче и быстрее, а проблема кого-то «не с улицы» получает более пристальное внимание. Кстати, онлайн-«срачи» — один из способов идентифицировать «своих» по неинституционным признакам (уехал за границу или остался, постишь фоточки из жизни или нет, волонтеришь или «только» заботишься о детях).

Россия как бывшая империя с длительно карательными, направленными на самовоспроизведение институциями и укорененной нормой притеснения автономии мнения и волеизъявления широких масс ощутимых проявлений горизонтального взаимодействия не имеет, либо они незначительны. В такой культуре иерархия — единственный возможный формат работы общественных систем, ведь способность критически мыслить и принимать решения не под давлением у большинства граждан сверхнизкая.

Еще российская культура отличается от украинской и европейской сосуществованием доверия и контроля в отношениях подчинения. В европейской культуре высшее доверие руководителя к подчиненному означает более слабый контроль (доверие и контроль — взаимоисключающие состояния). В российской — доверие вышестоящего к нижестоящему невозможно без контроля, которого подчиненный хочет не меньше, потому что так можно не брать на себя ответственность: «не протестовать», «не выдвигаться», «отдать приказ прекратить сопротивление», «пересидеть сложные времена».

Как видим, даже похожие измерения национальных культур могут проявляться в общественном взаимодействии, ценностях, коммуникациях и поведении по-разному, в зависимости от того, какие формальные и неформальные институции сформировались в стране. В Украине и России исторические пути, форма и роль институций радикально разные, и с каждым годом будет все очевиднее, что мы не похожи на россиян и никогда похожими не были.