ПО ЗОЛОТОЙ ЛЕСТНИЦЕ БЕЗ ПЕРИЛ

Любовь без радости была?

— Вы вступали в брак по любви? — уточняет судья, и на их лицах проступает растерянность. Они не ждали подобного вопроса. Они вообще не смотрят друг на друга. Василий нервно комкает в руках кепку.

— Н-ну, как сказать... Встречались год, ну и решили пожениться... по взаимному согласию... — объясняет он, глядя куда-то в сторону.

Лиля говорит решительнее:

— С моей стороны была любовь. До рождения сына мы жили счастливо. А потом все изменилось. И я сейчас к нему не испытываю никаких чувств.

Они вошли, сели и держатся так, словно не замечают друг друга. Хотят, чтобы побыстрее закончились «полчаса позора» и их развели. Только за этим и пришли сюда. Хотя нет. Заявление в суд подал Василий. Просит развести, разделить денежные сбережения и отдать ему на воспитание сына.

— Когда вы последний раз видели своего сына?

Василий долго вспоминает.

— Вы хотя бы пытались его увидеть? Ведь он совсем недалеко, в Ярмолинецком районе.

— Я не знал, где он. Когда спрашивал, она не отвечала.

Он, она… Им неприятно сегодня даже назвать друг друга по имени. Неужели они когда-то были близки и сходили с ума от счастья при одной лишь мысли друг о друге? Неужели можно поверить в искренность желания Василия забрать сына, если он уже долгие месяцы даже не пытался увидеть его, за полгода лишь раз прислал деньги (заставили), а в течение остальных месяцев в день зарплаты напрочь забывал, что где-то живет его кровинка, его Орест, мама которого не имеет никаких доходов, поскольку пока студентка? Кажется, нет, не мучит молодого отца эта мысль. Просто так благороднее — просить отдать сына. А заодно и деньги, которые были у супругов.

Сначала они выглядели сдержанными, эти молодые люди. Выдержка изменила им, когда начался разговор о тех конкретных деньгах. Точнее — воспоминания о взаимных обидах. Лиля рассказывала о долгих месяцах в больнице (болел ребенок), что муж не проведывал их, а нужно было и на лекарства, и на еду, да и потом нужно было на что-то жить. Василий возмущенно перечислял недавние Лилины покупки — супермодные джинсы, золотая цепочка — и с таким же возмущением спрашивал судей, так ли уж необходимы эти вещи. И когда в конце концов выяснилось, что денежной суммы, из-за которой и разгорелся сыр-бор, уже давно нет, оба снова разделились глухой стеной.

...После трех «разводных» судебных заседаний, которые в целом продолжались около часа, судья устало сказал мне: «Ну и задали вы мне сегодня работу!» И объяснил в ответ на мой удивленный взгляд: «Я бы их всех за десять минут развел. Это у нас поставлено на поток. Но ведь вы попросили...»

Я действительно напросилась к нему на заседание «изучить тему». И договариваясь, попросила «для газеты» поподробнее расспросить о причинах развода, заставить вспомнить что-то хорошее, объединявшее эти пары раньше, еще раз попросить подумать о последствиях шага, который они собираются сделать. «Только вы не упоминайте мою фамилию в газете, — неохотно соглашаясь, попросил судья. — Коллеги засмеют, что в такие детские игры играю. Это никого не остановит и не заставит отказаться от своего намерения. Разве что, возможно, со временем жизнь заставит их что-то переосмыслить».

Разлука будет без печали?

В Хмельницком за первые четыре месяца текущего года на 443 бракосочетания — 403 развода. Соотношение почти такое же, как в популярной когда-то песне о совершенно другом: на 10 свадеб — 9 разводов. Единственное, что пока позволяет не играть институту семьи похоронный марш вместо марша Мендельсона, — это надежда на то, что до конца года цифры уравновесятся и традиционно зафиксируются в интервале между 80 и 50 процентами.

Но ведь это не просто высокие — это крайне опасные для семьи показатели. Вспомним, как били в набат в советском еще государстве, когда в 80-х годах разводы начали зашкаливать за 40%. Сегодня в Хмельницком ОРАГСе, сравнивая цифры и анализируя тенденции, в качестве точки отсчета берут 1991 год: 1064 развода — 43% от количества заключенных браков. Приблизительно на этом уровне показатель стабильно удерживался в течение последующих десяти лет. После этого, если бы мы изобразили количество браков и разводов на графике, первая кривая уверенно поползла бы вниз, а вторая резко прыгнула бы вверх. Причем пик пришелся бы на 1994 год, когда узы Гименея расползлись по швам для 1407 пар. Именно в этом году хмельнитчане начали массово выезжать на заработки за границу.

Последнее десятилетие сделало значительно более разнообразной и без того довольно пеструю картину причин разрушения семей. Раньше формулировка «не сошлись характерами» была универсальной и охватывала собой богатейшую гамму поводов: от «муж пьет и бьет» — и до нежелания жены вставать рано и готовить завтрак кормильцу.

Естественно, все это встречается и сейчас. «Мы жили очень плохо, — объясняет на суде Валерий, разводившийся с женой на моих глазах. — Жена несерьезно относилась к семейной жизни, не хотела вести домашнее хозяйство. Я ей помогал, но, наверное, она хотела, чтобы все делал я. После рождения сына наши отношения еще более усложнились...» Жена Галина, в свою очередь, обвиняет в том же мужа: «Возвращался поздно, не помогал мне ни в чем, поэтому мы и ссорились».

А теперь к прежним бедам добавились новые. Прежде всего — неспособность мужа содержать семью. Далеко не все представители «сильного» пола, потеряв работу или зарплату, сумели переориентироваться и найти новое место под безжалостным рыночным солнцем. А если и нашли — в буквальном смысле на рынке, то очень часто оно стало губительным для их семей. Тому, кто был на войне, понятна аббревиатура ППЖ (походно-полевая жена). Сейчас же пора вводить в оборот другую аббревиатуру — ДЖ, то есть дорожная жена. Поскольку по-современному легкомысленными, зато по-африкански страстными «лав стори» о «вторых семьях», возникающих во время бесконечных «челночничаний» наших земляков по индиям-турциям-эмиратам, можно заполнить все книжные раскладки. Правда, итоги этих историй фиксируют не столько ОРАГСы (как свидетельствуют личные наблюдения, немногие «дорожные» семьи решаются узаконить свои отношения в стационарной, так сказать, жизни), сколько милицейская уголовная хроника: семейные скандалы, которые тоже начали называть «разборками», все чаще вспыхивают не только с пьяных глаз, но и от таких вот костерков неверности и обмана.

Третье бракоразводное дело возникло именно по этой причине. До свадьбы Петр и Татьяна дружили четыре года — еще со школы. Точнее — встречались, когда приезжали на каникулы из городов, где учились. Поженились весной, а осенью Петр пошел в армию и уже там получил из дома счастливое известие о рождении доченьки. Но, видимо, семейная ноша оказалась для него непосильным грузом. После службы местом его работы стал базар, а точнее — постоянные поездки за товаром. Противостоять сладким соблазнам временных дорожных забав он то ли не смог, то ли не хотел. Оказалось, что брачная пометка в паспорте вовсе не мешает холостяцки-разгульному образу жизни. Наоборот, семья стала своеобразной отдушиной для молодого гуляки, на которой скандалами и ссорами можно было выместить похмельную горечь. И заявление жены о разводе было воспринято им с легкостью и без малейшего раскаяния. Он убежден, что его брак — просто ошибка молодости. И, судя по поведению в суде, подобных ошибок на пути этого человека может быть еще немало.

Да и тому же пьянству базар способствует чрезвычайно, особенно женскому. Рюмочка «для согреву», за удачный день, за хорошую выручку, за день ангела соседа по прилавку, день рождения соседа соседа, свой собственный, свадьбу сына, роды у дочери, приезд кума... Иногда каких-то пары лет хватает, чтобы ухоженная приветливая девушка превратилась в обрюзгшую тетку неопределенного возраста с густым макияжем на синюшном обветренном лице. Пока она еще удерживается на базаре, дома ее тоже терпят. Когда же окончательно опускается, то оказывается, что и домашние не желают лишних хлопот с выпивохой. И при разводе все сочувствуют мужу, который все это время, возможно, лежал на диване и ждал денег, вырученных на базаре его половиной.

Еще одна причина, ставшая доминирующей в разводах последних лет, — это «без вести отсутствующие» мужья или и жены, сознательно или по неизвестным трагическим причинам потерявшиеся в мирах, куда выехали на заработки. Драматические лишения, пережитые этими людьми, остаются за кадром судебных решений, которыми, по заявлению одного из супругов по факту продолжительного отсутствия другого, брак признается недействительным. Изредка случаются совершенно неожиданные финалы подобных историй — когда «заочник» возвращается и предъявляет законные претензии на детей, имущество, квартиру.

Есть в этом же ряду и другой «подвид» разводных мотивов: заключение одного из членов семьи. По пресловутой 42-й статье только в прошлом году в Хмельницком было подано 24 заявления.

А разве меньше страшной экспрессии в спокойных внешне разводах пожилых людей, которые начали перерастать в непостижимую, как неизученная эпидемия, тенденцию в 1998—2000 годах? Эта эпидемия имела социальную дефиницию — субсидия. Чтобы получить ее и хоть немного удешевить нелегкое пенсионерское бытие, люди, которым впору праздновать золотую свадьбу, дрожащими руками выводили заявление о разводе. Остановить их могла разве что жутковатая легенда, передававшаяся из уст в уста и переходившая из одной газеты в другую, — о неожиданной смерти одного из таких престарелых «хитрецов», после чего его половина такого же преклонного возраста осталась без собственной квартиры, в которой прожила с мужем всю жизнь.

В этой статье сознательно не упоминается сторона, наиболее страдающая при разводах, — дети. Это отдельная и очень болезненная тема. Как известно, ОРАГС разводит только бездетные пары, не имеющие друг к другу никаких материальных претензий. Все остальные разводятся через суд. Соотношение первых ко вторым в Хмельницком, например, приблизительно 1 к 4,5. Нужны комментарии?

Ради штампа в паспорте?

Разумеется, статистика не всегда учитывает все нюансы разводов. Зато опытным сотрудникам ОРАГСов — как, например, «маме» всех хмельницких молодоженов последнего десятилетия Валентине Ореховой — не так уж и сложно объяснить некоторые непонятные на первый взгляд аномалии брачных и разводных показателей. Скажем, в 2000 году разводы в Хмельницком составляли целых 78% от количества свадеб. А в следующем — всего 56%. При этом собственно количество разводов отличалось не столь кардинально: соответственно 1281 и 1122. А вот браков в 2000 году было заключено заметно меньше, чем в другие годы. И объясняется это не какими-то демографическими виражами в глубине минувших десятилетий, а всего лишь нашей суеверностью: 2000-й был високосным, и многие упрямо откладывали свадьбу на следующий год, чтобы гарантировать от разнообразных несчастий будущую супружескую жизнь. А «разводникам» никакие високосные годы не страшны. Хотя кто знает, не относились ли они так же благоговейно к свадебной дате — чтобы не сглазить, не навредить...

А вот что они эту «отсрочку» посвящали настоящей подготовке к семейной жизни — сомнительно. Я имею в виду не популярную сегодня «проверку» чувств в гражданском браке, а старомодное семейное воспитание, когда у детей постепенно и разумно воспитывается осознание важности такого шага, как бракосочетание. Когда прививается чувство ответственности «за тех, кого приручил». Когда всем семейным укладом, поведением матери и отца закладывается чувство обязательного уважения к своему избраннику — наедине и перед людьми. Можно долго перечислять качества, которые крайне необходимо воспитывать в детях, если мы желаем, чтобы у них была хорошая семья. Но оглянемся вокруг: кто сегодня занимается этим? Незрелые и неокрепшие пока ни духовно, ни морально, ни материально службы по делам семьи и молодежи? Женские организации? Социальные структуры? Бесплодные надежды. Да и не на них, какими бы они ни были развитыми, опытными, обеспеченными, испокон веков возложена эта обязанность. А на семью, оказавшуюся сегодня в нашем обществе в эпицентре беспощадных экономических ураганов и социальных потрясений. Все, о чем написано выше, вряд ли способствует такому воспитанию, вряд ли прививает священный трепет перед браком, который, как верили наши предки, заключается на небесах.

Впрочем, не нужно риторических вопросов. Достаточно обычного рассказа одной из разведенных пар — той, которая до свадьбы встречалась целых четыре года. «Петр и тогда плохо ко мне относился, — объясняла суду Татьяна. — Мог даже ударить». — «Почему же вы вышли за него замуж?» — не смог сдержать удивления судья. «А мы привыкли друг к другу», — с детской наивностью объяснила уже далеко не юная женщина.

В советские времена, видя угрожающий рост «разводных» цифр, самые убежденные атеисты нет-нет да и говорили (хотя бы мысленно): «Все же церковь держала семьи надежнее, чем партком». Но теперь и церковь не помогает. Такое модное и практически обязательное сейчас таинство венчания, происходящее (только) после обряда в ОРАГСе, вовсе не напоминает таинство, когда брачует одновременно несколько пар. А последнее — в наше время норма, а не исключение. Поставленные «на поток» обязательные перед венчанием исповедь и причастие становятся обычным обрядодейством. Из них выхолощен глубокий смысл веры. И невдомек обвенчанным молодоженам, что предать или разорвать скрепленный в церкви брак — это огромный грех не только перед семьей, но и перед Богом. Да и сама церковь, к величайшему сожалению, не воспитывает этого понимания и ответственности. Более того: увязнув в межконфессиональных распрях и весьма светских междусобойчиках, некоторые религиозные служители преступают незыблемые каноны. В частности, «идя навстречу» просьбам молодоженов и особенно их уважаемых родителей, нарушаются строго определенные церковью дни, когда можно осуществлять обряд венчания.

Каков фундамент — таков и дом. Если графически изобразить воображаемый дом сегодняшней среднестатистической украинской семьи, то получим ветхое и ненадежное пристанище, в котором уже через десяток лет разрушается стена, а то и две. Но молча наблюдает этот процесс общество. И уж совершенно равнодушно к нему государство. Собственно, оно вообще не обращает на него внимания. Может, кто-то видел серьезные социологические исследования на эту тему, государственные программы поддержки семьи, подкрепленные солидными финансовыми вложениями и перспективными разработками? Исчез даже лозунг, когда-то висевший во всех ЗАГСах: «Крепкая семья — крепкое государство». Видимо, неактуален.