Передозировка непониманием

Тема наркомании, СПИДа и алкоголизма так часто эксплуатируется СМИ, политиками и разного рода фондами, что перестала задевать за живое обывателя, стала чем-то обыденным. После очередной передачи или статьи в голове пронесется: «Ужас какой!» или «Бедненький!», а дальше мысли плавно переключаются на более привычные темы: ужин, уроки, уборка, кредит… Кажется, это может произойти с кем угодно, только не со мной, не с моим чадом. Несмотря на бурные обсуждения, увещевания, просветительскую работу и прочее, украинские подростки не перестают употреблять наркотики. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, порой достаточно развернуть пергамент семейных хроник.

Много лет назад мама одного мальчика вышла замуж за состоятельного швейцарца. На семейном совете ребенка решили отдать в католическую школу при мужском монастыре. Время шло. Казалось, все в этой семье идет неплохо. Но иллюзии благополучия рассеялись в один день — когда мама поняла, что ее сын уже давно стал наркоманом. Разговоры, слезы, методики, врачи, лучшие частные клиники Европы — никакого эффекта. Удивляло и радовало лишь то, что парень, гостя у родных в Украине, о своем пристрастии почему-то забывал, хотя возможности для допинга были. Через некоторое время талантливому психологу и близкому другу семьи удалось не только разгадать загадку столь благотворного воздействия, но и выяснить, почему этот парень стал наркозависимым. Как оказалось, в школе при монастыре мальчик стал жертвой педофилии. И когда, преодолевая внутренний страх и стыд, он рассказал об этом своему отчиму, тот его избил. Реакция мужчины оказалась неадекватной. Именно так наркотики пришли в жизнь «баловня судьбы», а на самом деле — глубоко израненного мальчика.

Мы рассказали эту историю только для того, чтобы показать истинные причины молодежной наркомании, которая в 90% случаев берет свое начало в семье — точнее в тех отношениях, которые ее имитируют. По словам психологов, различные подростковые зависимости появляются тогда, когда дети либо чувствуют себя ненужными в семье, либо им оказывают гипертрофированное внимание. Эти истины кажутся протертыми до дыр, но сие не мешает украинским папам-мамам не замечать их из поколения в поколение. Отчужденность, непонимание, лицемерие и ложь, желание родителей казаться лучше, чем они есть на самом деле, — все это приводит к тому, что в 13—14 лет родной дом окончательно теряет статус спокойного, уютного пристанища.

«Устала. Хочу его (ее) передозировки»

Говорят, в наркологии случайных людей нет — каждый из специалистов, связанных с этой проблемой, никогда не приходит туда спонтанно. Психолог Наталья ДОБРОВА, проработавшая социальным работником в киевской городской наркологической клинике «Социотерапия» в течение четырех лет, оказалась там тоже далеко не случайно. Причиной стала смерть близкой подруги, не дожившей одной недели до подтверждения своей кандидатской степени. Как потом выяснилось, эта образованная и целеустремленная женщина в какой-то момент тоже пристрастилась к наркотикам.

Сегодня Наталья Николаевна — психолог Центра медико-социальной реабилитации КГКПНБ №1, но свой профессиональный путь она начинала с помощи родственникам тех, кто лечился от наркозависимости: «Когда я работала в наркологии, мне всегда было страшно услышать от мам ответ на вопрос «Ваше самое большое желание на сегодняшний день?» Почему? Некоторые из них говорили: «Устала. Хочу его (ее) передозировки». Когда я это слышала, у меня самой опускались руки. Мне очень хотелось помочь этим людям. Каждому из обращавшихся ко мне людей я подбирала индивидуальные методы работы.

Как показывает опыт, сколько мы в проблему входим — столько из нее придется выходить. Если ребенок начал принимать наркотики с 12 лет и пришел к специалисту в 27-летнем возрасте, то ему предстоит 15 лет работы над собой. Поэтому, если вам говорят, что из этой проблемы можно быстро выйти — не верьте. Более того, могу сказать, что за 14 лет моей работы только три человека сумели по-настоящему освободиться от зависимости. В первом случае это был 18-летний парень, которого ко мне привела мама. Все началось с того, что его отец начал изменять его матери, а она, зная это, стала выпивать. Мальчик был уверен, что именно он виновник всего происходящего, и подсел на наркотики. Я начала работать с мамой. Дала ей все популярные на тот момент книги, в которых говорилось о том, что означает любить себя. Нас этому никто не учил, но это очень важно. Ведь если мы не обвиняем и не ругаем себя, мы не можем ругать и обвинять других людей, если мы уважительно относимся к себе, то, соответственно, будем уважительно относиться и к другим людям…

Мама этого мальчика сумела не только отказаться от алкоголя, но и многое пересмотреть в своей жизни. «Я хочу, чтобы у моих детей был отец, — сказала она мужу. — И если у тебя есть возможность не уходить — не уходи. Если ты не можешь остаться с нами — ты свободен». Своему сыну она сказала: «Я тебя очень люблю. Если хочешь, можешь продолжать заниматься тем, чем ты занимался. Все, что я могу сделать для тебя — это ходить в церковь». Предоставляя выбор, мы решаем много вопросов. Именно благодаря выбору муж этой женщины остался в семье, а мальчик, хотя и инфицированным, но довольно быстро вышел из проблемы.

В этом случае уровень сознания мамы позволил многое пересмотреть, а вот во втором — маме, тянувшей всю семью, многое понять было очень сложно. Ее дочь входила в проблему пять лет, причем увлеклась наркотиками благодаря своему парню. Первые два с половиной года этой девочке было очень тяжело: месяц-два она могла не употреблять, а потом срывалась. Но со временем все-таки справилась. В третьем случае парню, входившему в проблему очень долго, удалось выйти из нее за рекордно короткий срок — пять месяцев. Как? Ему помогала вся семья. Сейчас у них все просто замечательно! Они живут настоящим и даже не вспоминают о том, что у них была эта проблема.

— А почему она все-таки возникла?

— Отец этого мальчика — талантливый человек, прошел путь от простого рабочего до большого начальника и хотел, чтобы сын продолжил его дело. Но мальчик видел себя в другом. В школе у сына начала понижаться самооценка: учителя сравнивали его с отцом, и это сравнение было не в его пользу. Когда парень поступил в вуз и уехал из дома, начались наркотики. Только благодаря по-настоящему любящей семье ему удалось так быстро избавиться от зависимости. Чтобы все были вместе, отец даже купил рядом с их домом участок земли, на котором собирается строить дом своему сыну.

— Наталья Николаевна, какой должна быть правильная реакция родителей, подозревающих, что в жизни их сына или дочери появились наркотики?

— Им необходимо обратиться к психологу.

— Может быть, сначала стоит с ним или с ней поговорить?

— Если эта проблема уже есть, то именно психолог может помочь увидеть ситуацию целиком, подсказать, с чего начать разговор, как правильно его построить и т.д. Очень часто родители прежде всего начинают искать доказательства. Это грубая ошибка! Ищут они для чего? Для того чтобы окончательно ребенка добить, сказать: «Я тебе и так не доверяла, а теперь вообще перестану!» На консультациях родители не рассказывают о том, как они оскорбляют и унижают своих детей. А дети, оставшись с психологом один на один, все это проговаривают. И ты стоишь перед дилеммой: поверить наркоману или его родителям… Большинство из нас живут по принципу «что скажут люди». Именно это не дает папам и мамам принимать своих детей такими, какие они есть. Они начинают сравнивать, ставить очень высокие планки и т.д. Но детям все равно, что скажут люди, — им важно то, что скажут родители.

— В основном к психологам идут мамы, правильно?

— Да, папы приходят очень редко. Чтобы пришло сразу двое родителей — такого практически не бывает.

— Но почему? Если мама понимает, что проблема есть и ее надо как-то решать, то большинство пап остаются в стороне и ничего не предпринимают?

— Мужчина — зарождающий жизнь, а женщина — ее оберегающая. Мужчина — это зерно, а женщина — почва, в которую оно было брошено. Каково мужчине видеть, что его зерно плохое? Для него это ужасно. Поэтому если в семье появляется та или иная проблема, связанная с ребенком, многие мужчины стараются просто уйти от ее решения.

Эйфория…

Хотя подростков и более взрослую молодежь и можно встретить в наркологических приемных, группах взаимопомощи, консультационных кабинетах,
они появляются там лишь благодаря своим мамам-папам, теткам и, конечно же, бабушкам. Чаще всего молодые люди находятся в стадии эйфории, они еще не столкнулись ни с одной из темных сторон многоликого наркотика. Буйство красок, адреналин, неожиданные прожекты и драйвовые ощущения не могут не нравиться тем, для кого реальная жизнь по каким-то причинам утратила свои яркие цвета, приглушила сочные краски. Говорить о том, что парень или девушка с эйфорическим восприятием, даже пройдя реабилитационную программу, приобретут осознанную трезвость, не приходится.

На сегодняшний день в Киеве есть пять профессиональных реабилитационных центров, работающих согласно стандартам оказания реабилитационной помощи. Их ежемесячная пропускная способность — около 100 человек, цена — от 10 до 18 тысяч гривен в месяц. Продолжительность лечения — в пределах полугода. Обо всех остальных центрах, которых по Киеву и Киевской области сегодня в общей сложности около 70, классические наркологи предпочитают не говорить, называя их терапевтическими сообществами. Почему? К счастью или к сожалению, в нашем государстве для оказания реабилитационных услуг гоняться за соответствующей лицензией не надо. А это значит, что директором реабилитационного центра может стать имеющий небольшой срок трезвости наркозависимый человек, или «профессионалы» ориентирующиеся на кодирование, в основе которого лежит страх, а в страхе ни один человек долго находиться не может.

Есть такая болезнь — созависимость…

Не многие родители найдут в себе смелость согласиться с тем, что наркомания их детей невозможна без того, что специалисты уже давно окрестили созависимостью. Что это? Тоже болезнь, которая бывает тяжелее самой зависимости. Среди признаков созависимой семьи называют и отрицание самой проблемы у одного из ее членов, и стремление во что бы то ни стало сохранить «лицо», наличие семейных секретов, запрет на свободное выражение чувств… Именно поэтому в Киевском городском центре социальных служб для семьи, детей и молодежи рядом с группами взаимопомощи и наркологической приемной сегодня действует и «Школа для родителей». Ее модульный курс рассчитан на полтора месяца, а занятия проходят четыре раза в неделю с 19 до 23. Интересно, что эту школу ведут не только профессиональные психологи, консультанты реабилитационных программ, но и те, кто сам когда-то был наркозависимым.

Чтобы узнать, что представляет собой эта школа, мы обратились к Дмитрию АЛЬТМАНУ — главному специалисту КГЦ социальных служб для семьи, детей и молодежи, координатору программ по работе с алко/наркозависимыми и членами их семей.

— «Школа для родителей», — рассказывает он, — это фактически реабилитационная программа для родственников. Созависимость — такая же болезнь, как и зависимость. Последняя без первой невозможна, поэтому созависимому очень важно показать, как он изо дня в день живет, что делает и т.д. «Школа для родителей» и подобные ей программы как раз и
дают такое «отзеркаливание» событий. Созависимость, как и зависимость, имеет четыре составляющие: социальную, ведь созависимый перестает думать о работе, друзьях и живет жизнью зависимого человека; физиологическую — поскольку созависимый длительное время находится в состоянии стресса, то этот стресс способен спровоцировать психосоматические заболевания; психологическую — как правило, созависимый живет в постоянном страхе и зациклен на определенных чувствах и переживаниях; духовную — зачастую созависимый не понимает, что близкий ему человек имеет право на свой образ жизни и свою точку зрения.

Есть три основных типа поведения созависимых: «контролер», «жертва» и «спасатель». Ни один из них не способствует выздоровлению зависимого человека. «Контролер» пытается держать все под контролем, тщательно следит за тем, куда, когда, с кем и по какому делу зависимый пошел. «Жертва» сидит и все время плачет. А «спасатель» буквально горит желанием спасти и поэтому таскает зависимого человека на собственных плечах. И получается, что «контролер» лишь усиливает агрессию со стороны зависимого, «спасатель» — отбивает малейшее желание что-то делать самому, а «жертва» лишает последней надежды.

— А каким должен быть правильный тип поведения созависимого человека?

— Контроль надо превратить в уважение; жертвенность должна стать действенностью, то есть созависимому следует перестать рыдать и, например, пойти на ту же школу для родителей, а «спасатель» должен дать возможность зависимому человеку действовать самостоятельно. Но, что самое главное — зависимого надо уважать, без этого изменить ситуацию просто невозможно.

— Сегодня у нас все чаще можно слышать о группах взаимопомощи, хотя, если сравнивать со странами Западной Европы и Америкой, где группы анонимных алко/наркозависимых уже десятки лет проходят на ура, у нас они распространены намного меньше. Почему? Это особенности украинского менталитета?

— Я думаю, что дело не в менталитете, а в нехватке информации. В Киеве таких групп очень много, но в целом по Украине люди действительно не понимают, о чем речь. Когда говоришь «группа анонимных алкоголиков», наши люди представляют себе алкоголиков, собирающихся вместе для того, чтобы выпить анонимно. Это тоже надо менять — группы взаимопомощи являются одним из важнейших моментов полноценного выздоровления зависимых.

С последним утверждением можно, конечно, и поспорить. Очень часто в группах взаимопомощи члены созависимых семей вместо того, чтобы самим меняться и тем самым способствовать изменению своих наркозависимых, занимаются смакованием деталей, переливанием из пустого в порожнее. Если это есть, психологи советуют тут же уходить из группы. Родственники зависимых людей должны всегда оставаться гибкими. Как говорит своим пациентам Наталья Доброва: «Вам надо быть не дубами, но ивами». Почему? У ивы какую веточку ни сорвешь и куда ее ни посадишь — она везде примется, а дубовую ветку сколько в землю ни сади — ни листьев, ни корней не пустит. Даже восточная мудрость гласит: волна нахлынула — нагнулись, волна схлынула — поднялись…

Социально-наркологическая приемная Киевского городского центра социальных служб для семьи, детей и молодежи — ул. Довженко, 2, кабинет 14-б, тел. 456-11-28. Все консультации и приемы — бесплатные.