От «Собора» до собора

Эта публикация готовилась к апрельскому юбилею Олеся Терентьевича Гончара. Но некоторые проблемы помешали завершить ее своевременно. Толчком для продолжения работы стало 24 июля этого года — день 14-й годовщины поднятия на Крещатике Национального флага. Автор, хотя и не является особым приверженцем митинговой демократии, — постоянный участник встреч в связи с упомянутой годовщиной. В моей жизни это было, наверное, самое неординарное событие. Да и очень интересно наблюдать за реакцией на него как когда-то причастных, так и не причастных... Нельзя не вспомнить классику: революция пожирает своих сыновей (к счастью, революция была бескровной). Все больше убеждаюсь в том, что ситуация напоминает старый французский фильм с участием Ж.Депардье об одной из десантных операций военного времени и эволюции отношения людей к этому событию, к каждому последующему ее юбилею на протяжении длительного времени. С одной стороны, время деформирует воспоминания (это касается и памяти автора), с другой — сегодняшние проблемы заставляют современников выискивать, возможно, неочевидные параллели в памятном событии. Как бы там ни было, уже пришло время зафиксировать на бумаге отдельные события самого демократического — по общему признанию — Киевсовета, избранного в начале 1990 года. Уместно напомнить, что в ту переломную эпоху украинской истории все проблемные вопросы развития общества в масштабах города, предварительно выплеснутые в многочисленных демонстрациях и митингах, с избранием нового состава Киевсовета сосредоточились в Колонном зале на Крещатике, 36.

Я никогда не был знаком с Олесем Гончаром в обычном понимании этого слова. Точнее, был — в такой же степени, как и миллионы других читателей. И все-таки у меня есть моральное право вспомнить на страницах почитаемого мной «ЗН» мое, пусть заочное, но особое знакомство.

В начале 1990-х гг. меня, тогда сотрудника Киевского университета, избрали в Киевсовет. К тому же я вошел в почти «постыдную» в то время небольшую группу «Демократический центр» (иными словами — «болото», если исходить из основ предыдущего опыта воспитания молодежи; это сейчас в почете центризм). Болоту — болотное. Я стал председателем не самой респектабельной, с точки зрения общественности, комиссии по научно-технологическому прогрессу и информатике. А соответственно, членом президиума Киевсовета, который в 1990—1991 гг. выполнял фактически властные функции в городе. Выполнял, как тогда казалось, очень неуклюже (ибо состоял аж из трехсот депутатов, из них — 23 члена президиума). Властные функции состояли прежде всего в урегулировании вопросов «стенки» на «стенку». Вспомните масштабы: попытка военного парада на Крещатике, не говоря уже о каждом государственном празднике, поднятии Национального флага на Крещатике. Кроме того, выяснилось, что депутаты Киевсовета, у которых в то время уже были желто-голубые значки, — наилучшие миротворцы между пикетчиками Верховной Рады и фактически советской тогда милицией.

И все — без капли крови

Но вернемся к основной теме. Наша комиссия, в состав которой вошли 11 депутатов — представителей трех политических сил того времени, быстро организовалась и начала активно работать, демонстрируя, что, если настроиться на позитив, можно преодолеть все разногласия. Достаточно сказать, что комиссия на протяжении ее существования провела почти восемьдесят заседаний «на кворуме». Только тот, кто бывал в депутатской шкуре, знает, насколько это сложно. Тем более что в ее состав входили руководители крупных предприятий города — люди, очевидно, очень занятые.

Комиссия построила свою работу таким образом, что имела определяющее влияние на направления финансирования научно-исследовательских работ по линии исполнительной власти. При такой ситуации в условиях национального подъема у нас не было морального права не воспользоваться возможностью решить злободневные вопросы в сфере гуманитарных наук. Здесь мы были на грани вмешательства в полномочия комиссии по культуре и охране исторической среды (председатель — доктор физико-математических наук И.Украинский), но всегда ощущали ее поддержку.

Одна из актуальных тогда проблем — восстановление Михайловского Златоверхого монастыря. В 1991—1993 гг., в условиях набиравшего обороты экономического кризиса, это казалось почти фантастическим. Поэтому решение проблемы рассредоточили по нескольким направлениям. Собственно, ее научное сопровождение обеспечивали директор Института археологии НАН Украины академик П.Толочко и руководитель архитектурно-археологической экспедиции этого Института кандидат архитектуры В.Харламов (которому так и не суждено было стать пятидесятилетним). Ко времени «вызревания» проблемы в 1992 г. автор этих строк стал председателем комитета по вопросам науки и технологий новообразованной Киевской городской госадминистрации (КГГА) в составе «команды И.Салия». Это давало шанс поддержать решение проблемы административно, в рамках скромных тогда возможностей города.

Самым трудным было, учитывая фактически государственный уровень проблемы, привлечь к ее решению внимание общественности и высших эшелонов власти. Поэтому был создан Благотворительный фонд восстановления Михайловского Златоверхого монастыря ХІІ—ХХ веков в г. Киеве, учредительное собрание которого состоялись 16.01.93 г., а устав зарегистрирован 01.04.93 г. В состав основателей фонда вошли, в частности, О.Гончар, народный художник Украины А.Чебыкин, президент Союза архитекторов Украины И.Шпара, наместник Св. Михайловского Златоверхого монастыря епископ Даниил, В.Харламов и ваш покорный слуга. Функции президента фонда согласился взять на себя О.Гончар. Олесь Терентьевич в то время был тяжело болен и не мог принимать непосредственного участия в акциях фонда. Тем не менее лучшей кандидатуры, чем автор знаменитого «Собора», не было. Среди многих акций фонда было, в частности, пламенное обращение ко всей Украине «Піднімемо з руїн визначну святиню України — Михайлівський Золотоверхий монастир», опубликованное за подписью Олеся Гончара в «Голосі України» 03.03.93 г.

Хорошо помню также рабочую встречу по вопросам восстановления Златоверхого в резиденции УПЦ Киевского патриархата. Заседание вел в то время заместитель патриарха Киевского и всей Украины блаженнейший митрополит Филарет, а мне выпало сидеть за столом рядом со святейшим патриархом Киевским и всея Руси—Украины Владимиром. Поражала глубина мысли и миролюбивость этого, тогда уже тяжело больного человека, прошедшего слишком уж тернистый жизненный путь. Потом, летом 1995 года, будучи в командировке, с ужасом смотрел по телевидению последний путь патриарха к Софии. Было впечатление, что украинская власть так и не осознала опыт начала бурных 1990-х гг. Всего-то надо было — выслушать аргументы сторон. Иного пути демократия не знает. Во времена «нашего Киевсовета» образца 1990—1994 гг. такой позорный сценарий был бы просто невозможным. (Это уже потом стало очевидно, что она была наиболее демократичной, но, правда, наименее прагматичной — в материальном смысле деятельности депутатов.)

Административная часть проекта решалась таким образом. После создания комитета в мае 1992 г. уже к июлю того же года было подготовлено распоряжение представителя Президента Украины в г. Киеве «О восстановлении Златоверхого Михайловского монастыря», которое предусматривало разворачивание с того же месяца проектных подготовительных работ в части проведения архитектурно-археологических и инженерных исследований остатков храма и некрополя на его территории. На это предусматривалось ежегодно выделять на протяжении 1992—1996 гг. средства в сумме 850 тыс. крб. (с дальнейшей индексацией). Поддерживалось также создание уже упомянутого благотворительного фонда. Это распоряжение №798 было подписано 5 августа 1992 г.. Единственным его отличием от варианта, предложенного комитетом, стало то, что заказчиком работ определялся новообразованный тогда комитет по охране и реставрации памятников истории и культуры и исторической среды (Р.Кухаренко). Эта информация извлечена непосредственно из текста распоряжения. Заслуженный архитектор Украины Р.Кухаренко только что был назначен на должность руководителя упомянутого комитета.

Вскоре В.Харламов со своей группой начал раскопки. В это время мы постоянно общались: он меня знакомил с ходом раскопок, а я, пользуясь авторитетом депутата и связями в КГГА, помогал ему решать текущие проблемы — снос сооружения, частично закрывавшего фундамент собора, куда девать грунт с раскопки в условиях города и тому подобное.

Потом события развивались таким образом: наш комитет был ликвидирован в апреле 1993 г., еще через несколько недель отстранили от должности уже самого И.Салия. К сожалению, как это часто бывает на региональном уровне, для следующего состава КГГА проект, о котором идет речь, стал «чужим» и особого энтузиазма не вызывал. Еще через некоторое время его возглавил настоящий строитель — А.Омельченко, возвратившийся к решению упомянутой проблемы. Вскоре были подписаны по этому вопросу сначала указ (декабрь 1995 г.), позднее — распоряжение Президента Украины (январь 1996 г.), а еще позже — распоряжение председателя КГГА (июнь 1996 г.). И уже в феврале 1998 г. над площадью появилась колокольня. Собственно, последний период этой истории хорошо известен и неоднократно освещался (Р.Кухаренко «Дорога до храму»).

Но стоит расставить некоторые точки над «і». В то время, о котором идет речь, автор этих строк был уже далек от возможности реально влиять, а потом утратил и причастность к реализации проекта, а В.Харламов в 1996 году умер. Собственно, приведенные выше ссылки и некоторые другие материалы по этому вопросу были подняты автором уже в процессе подготовки этой статьи.

…Как-то один из моих знакомых, когда я рассказал ему о причастности к восстановлению Златоверхого, сказал мне: «Ты в жизни вообще больше ничего можешь не делать». Чтобы ничего не делать, не сложилось, но я преисполнен внутреннего достоинства в связи с причастностью к святому делу.

Вероятно, вследствие того, что Р.Кухаренко подключился к проблеме уже в ходе ее реализации, он не был осведомлен со всеми деталями предыдущего периода. Цитирую из упомянутой публикации: «З утворенням незалежної демократичної Української держави, на хвилі національного піднесення, ідеї відродження знищених пам’яток — характерних символів нашого міста — заволоділи серцями багатьох громадян як в Україні, так і за її межами.

Зважаючи на це, 1994 року Управління (на той час — комітет) охорони пам’яток історії, культури та історичного середовища КМДА з власної ініціативи зробило перший реальний крок у цьому напрямку…»

Еще более досадно, что в таком же стиле выдержана статья «Дзвони Михайлівського Золотоверхого залунають над Києвом 24 травня 1998 року» в разделе «Столичні новини» массовой газеты РІО, №7 (февраль 1998 года). В ней был признан факт существования уже упомянутого распоряжения №798 за подписью И.Салия, но указаны его недостатки в деятельности упомянутого фонда, в частности, относительно небольших средств на его счете... Не знаю, в чем там состояла проблема со средствами, но в условиях галопирующей инфляции разве могло быть иначе? Особенно обидно, что упомянутый период не отражен в экспозиции музея истории восстановления Златоверхого, расположенного здесь же, в монастырской колокольне.

Итак, несколько выводов: все-таки были активная общественная инициатива относительно восстановления собора и конкретные организационные мероприятия по началу восстановительных работ. Также были выполнены в нормальном режиме, насколько я понимаю, и археологические раскопки. Ибо, чего греха таить, иногда даже и великие строители грешат поспешностью. А археология не терпит суеты. По крайней мере, она беззащитна перед ковшом экскаватора. Автор, конечно, не знаком с научными результатами раскопок. Тем не менее репутация В.Харламова, который до этого «копал» Переяслав-Хмельницкий и киевский Подол (это известно даже автору — не гуманитарию), не дает оснований сомневаться в качестве выполненных работ. А если коротко, то всем хорошо известно: начало — половина дела!

А теперь о светлом и главном. Олесь Терентьевич Гончар (1918—1995) 4 апреля записал бы в свой актив еще один год. Доброй Вам памяти! Не могу также еще раз не вспомнить моих друзей Ивана Ивановича Украинского (1943—1997) и Виктора Александровича Харламова (1946—1996). Знаю, есть в фундаменте наших соборов и их невидимые кирпичики.