Энергоэффективность в Украине: малая проблема большой экономики?

В 1944 г. — во время Второй мировой войны — в журнале «Успехи современной биологии» появилась небольшая публикация академика В.И.Вернадского «Несколько слов о ноосфере». В ней автор, развивая свои идеи, постепенно формировавшиеся еще с Первой мировой войны во время его пребывания в Ялте, Полтаве, Киеве, Симферополе и Ростове, подчеркивает, что такие глобальные исторические явления, как войны, свидетельствуют о значительном влиянии человека на геологическую историю биосферы. Это влияние не должно привести к самоуничтожению, поэтому возникает вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества. Это новое состояние биосферы было названо «ноосферой» (от греческого «ноос» — разум). Таким образом, академически взвешенно была сформулирована одна из определяющих проблем современного развития человечества.

После арабо-израильской войны 1973 года эта проблема нашла отражение во вполне конкретной прагматичной деятельности правительств многих стран мира. Только после этой войны, результатом которой стал мировой энергетический кризис, большинство развитых стран начало разрабатывать государственные программы энергосбережения.

Осознание правительствами значимости энергетики для развития экономики и общества привело к появлению концепции «энергетической безопасности». Именно под таким названием сотрудники министерства энергетики подготовили доклад для президента США в 1987 году. Энергосбережение характеризовалось как одна из важнейших составляющих этой концепции. Активизации внимания государства к этой проблеме способствовало вызванное подорожанием топливно-энергетических ресурсов (ТЭР) обострение проблем сбалансированности платежных балансов, ускорение инфляции, усиление экономической зависимости от поставщиков ТЭР на внешние рынки, быстрое истощение национальных запасов энергоресурсов, негативные экологические последствия бурного развития энергетики.

Конференция ООН по окружающей среде и развитию, состоявшаяся в Рио-де-Жанейро в июне 1992 года, призвала все государства и народы мира перейти на новую парадигму развития — путь устойчивого развития. Это было продиктовано тем, что человечество столкнулось с огромным противоречием между возрастающими масштабами своих потребностей и неспособностью биосферы Земли обеспечить их, не разрушая саму себя.

Логика последующего развития событий привела к разработке в 1997 году и подписанию так называемого Киотского протокола об ограничениях эмиссии парниковых газов.

Нетрудно проследить непосредственную взаимосвязь между идеями, высказанными в упомянутой публикации В.И.Вернадского, и современной концепцией устойчивого развития. Тем более важно не выпасть из этой логической цепочки украинской экономике, где проблемы чрезмерной антропогенной нагрузки на окружающую среду остаются очень актуальными и вне рамок военных действий.

Основой для международной координации и формирования национальных программ энергосбережения стала Европейская энергетическая хартия, принятая в Заключительном документе Гаагской конференции 17 декабря 1991 года. Она ратифицирована Верховной Радой Украины 6 февраля 1998 года. Ратифицирована, но практически забыта.

Проблема энергоэффективности в национальной экономике

Одной из фундаментальных характеристик для экономики каждой страны является энергоемкость валового внутреннего продукта (ВВП), которая определяется как объем потребления ТЭР для удовлетворения энергетических производственных и непроизводственных потребностей страны на единицу ВВП.

При сопоставлении энергоемкости ВВП для разных стран учитывают разницу официальных курсов национальных денежных единиц относительно их паритета реальной покупательной способности (РПС). В частности, в странах с переходной экономикой обменные курсы доллара США завышены, что обусловлено политикой стимулирования экспорта. РПС определяется международными организациями (например, Всемирным банком, региональными экономическими комиссиями ООН) на основе обобщения сравнений реальной покупательной способности национальных валют по отношению к американскому доллару. Эти сравнения проводятся для почти 2500 видов потребительских товаров и услуг и являются довольно сложной и громоздкой процедурой. Другими словами, РПС объясняет, каким образом выживают люди за пределами развитых стран, где доходы на человека бывают слишком мизерными, если сопоставлять их согласно официальным курсам валют.

На рис. 1 приведены в порядке увеличения энергоемкости ВВП в характерных для западных стран показателях нефтяного эквивалента (н.э.) в отношении к единице ВВП, выраженной в долларах США с учетом РПС по состоянию на 2001 год (в соответствии с темпом поступления статистической информации и ее обработкой Международным энергетическим агентством). Можно сделать вывод, что энергоемкость украинского ВВП в 3—5 раз превышает аналогичные показатели для развитых стран. Это слишком много. Поскольку, если сравнить национальную экономику с айсбергом в море мировой экономики, надводная часть которого характеризует собственно смысл экономической деятельности — ВВП (сюда включаются, в частности, оплата труда наемных работников и валовая прибыль — превышение доходов над расходами, которые имеют предприятия в результате производственной деятельности), то энергоемкость относится к его балластной, подводной части, существенным образом влияющей на «плавучесть» этого айсберга.

На этом же рисунке рядом с названиями стран указаны характерные для них размеры РПС. Следует особо подчеркнуть, что для Украины без учета РПС (где он составляет 4,05) превышение ее энергоемкости ВВП вообще составляло бы до 20 (!) раз.

Для иллюстрации важности влияния этого фактора на эффективность экономики на этом же рисунке приведены также показатели объемов производства ВВП на одного жителя страны. Из них следует, что энергоемкости ВВП и удельные объемы производства ВВП жестко коррелируют между собой, демонстрируя различия между группами развитых стран и стран с переходной экономикой. Как правило, отличию показателей энергоемкости в несколько раз отвечают десятикратные различия в производстве ВВП на одного человека населения этих стран.

Здесь, правда, есть определенная спекуляция, поскольку в последнем случае показатели ВВП не учитывают РПС. Но она имеет некоторый смысл. Когда, например, украинский гражданин рассчитывается своими кровными на автозаправочной станции, то «успокаивающая» информация: «все-таки наши цены на бензин не достигли еще западного уровня» является слабым утешением. Для сравнения: стоимость 1 кг бензина Euro-super 95 в Западной Европе в период с апреля 2003 года по апрель 2004-го менялась в пределах 0,28—0,33 евро (приблизительно до 0,4 долл. США) без учета налогов и надбавок. Украинская же «предельная» цена на бензин марки А-95 составляла до недавнего времени 2 грн. 90 коп., или 2 грн. 42 коп. без НДС, что равняется 0,45 долл. США. Таким образом, цены практически совпадают согласно официальному курсу доллара в Украине. Однако они отвечают 1,85 долл. США РПС. Как же быть, если автомобиль все-таки не роскошь, а средство передвижения рядового гражданина? Не стоит напоминать, что уровень доходов отдельных групп граждан характеризуется не столько «рядовизмом», сколько антагонизмом.

Следует отметить, что в некоторых странах ЕС введены специальные надбавки к стоимости топлива. Тем не менее часто они носят именно энергосберегающий характер, а во-вторых, все равно не дотягивают до стоимости нашего бензина в долл. США РПС даже без учета НДС.

Высокая энергоемкость ВВП в Украине является следствием некоторой технологической отсталости, влияния ее «теневого» сектора и неудовлетворительной отраслевой структуры национальной экономики, в частности, импортно-экспортных операций.

Мы не имеем возможности детально остановиться на проблеме «теневой» экономики. Тем не менее подчеркнем: она не только элементарно обкрадывает украинское общество, достигая, по наиболее критическим оценкам, 55—60% объемов реальной экономики, но еще и создает сложные методические проблемы с точки зрения анализа процессов в сфере энергоэффективности, поскольку может быть величиной переменной на различных этапах развития экономики, а определение ее фактических объемов — дело непростое.

Подобная ситуация с энергоемкостью ВВП объективно ограничивает конкурентоспособность национального производства и ложится тяжелым бременем на экономику — особенно в условиях ее внешней энергетической зависимости. В отличие от стран Запада, где энергосбережение является элементом экономической и экологической целесообразности, для Украины это вопрос выживания, поскольку до сих пор не решена проблема сбалансированного платежеспособного потребления ТЭР. Она, в свою очередь, приводит к остро отрицательным социальным и экономическим последствиям:

— конкурентоспособность отечественной, слишком энергоемкой продукции достигается только ценой значительного снижения составляющей затрат на оплату труда;

— значительная часть городского населения обеспечивается водоснабжением только «по графику», а качество теплоснабжения часто не отвечает установленным требованиям;

— постепенно разрушается инфраструктура топливно-энергетического комплекса (ТЭК) и коммунальных предприятий водо- и теплоснабжения.

В связи с последними утверждениями хотелось бы особо подчеркнуть, что проблема защиты населения от непомерно высоких расходов на коммунальные услуги лежит не в плоскости широко пропагандируемого тезиса о недопущении роста тарифов (следствием которого и является фактически катастрофическое состояние этой сферы экономики), а требует взвешенной политики энергосбережения, один из основных элементов которой — цивилизованные рыночные отношения. Не имея, из-за ограниченного объема статьи, возможности более глубоко рассмотреть эту проблему, приведем лишь несколько сравнительных характеристик:

— в Дании (где, конечно же, отсутствуют дотации населению к тарифам) расходы среднестатистической семьи на коммунальные услуги составляют 2,5%;

— в Польше, где были приближенные к украинским начальные условия в этой сфере и где тоже отказались от огульных дотаций, но на протяжении почти десяти лет осуществляли целенаправленную политику энергосбережения, эти расходы достигают сейчас 5%;

— в Украине, где культивируются исключительно «гуманные» меры по частичной оплате коммунальных услуг, доля средних коммунальных расходов семьи в последние годы составляет... 9,2%. С учетом значительной поляризации населения по уровню доходов это стало причиной массовых недоплат за такие услуги, плачевного состояния материальной базы и, как следствие, высокой энергоемкости, объективно обуславливающей рост тарифов. Дальше цепочку этих рассуждений можно продолжить сначала. Особенно умиляет, что льготные тарифы распространяются и на зажиточную часть населения.

Следовательно, дело не в искусственном снижении тарифов, которые, в конце концов, покрываются (точнее, должны бы покрываться) за счет местных бюджетов, то есть за наш же счет, но самым неэффективным образом.

Обратной стороной проблемы рационального использования энергоресурсов является уменьшение загрязнения окружающей среды. Однако наиболее эффективно в этом отношении — использование возобновимых источников энергии (ветра, солнца, биомассы и т.п.). На сегодня они, как правило, более дорогие по сравнению с большой энергетикой. Именно поэтому страны ЕС проводят последовательную политику по их внедрению, законодательно определяя обязательные объемы их использования. Нынешняя осень свидетельствует в пользу дальновидности такой политики. Действительно, в условиях устойчивого роста мировых цен на ТЭР возобновимые источники становятся все более рентабельными!

Еще один аспект проблемы энергоэффективности связан с энергетической зависимостью нашего государства, поскольку неэффективное потребление ТЭР требует их импорта в объеме более 50%, что создает существенную зависимость от стран-экспортеров. Вместе с тем потенциал энергосбережения, который может быть достигнут в Украине, составляет до 48% от объема потребляемых ТЭР. Его реализация позволит снять остроту проблемы внешней энергетической зависимости.

Следовательно, в сфере энергоэффективности фокусируются определяющие проблемы развития как собственно национальной экономики, так и ТЭК в качестве одного из ее элементов, а энергосбережение становится ключевым фактором энергетической стратегии Украины.

Динамика энергоемкости ВВП
в украинской экономике

Низкие показатели энергоэффективности в Украине стали, с одной стороны, одной из определяющих причин кризисных процессов обвального характера в ее экономике в начале 90-х годов, а с другой — причиной дальнейшего ухудшения таких показателей в середине этого же десятилетия.

Не перегружая читателя специальной терминологией и объемами цифровой информации, обозначим лишь характерную цепочку факторов, обусловивших подобную ситуацию. Прежде всего стоимость импортируемого газа выросла на протяжении 90-х годов в десятки раз. В перегруженной высокой энергоемкостью украинской экономике это привело к значительному перераспределению затрат в структуре цены промышленной продукции. Действительно, составляющая затрат на ТЭР на протяжении 90-х годов выросла в пределах 6,2—18,9%, а доля прибыли, наоборот, уменьшилась с 16,8 до своего минимального значения в 1997 году — 5,7%; и только в 1999-м последний показатель вырос до 9,1%. Существенное сужение прибыли обусловило вымывание оборотных средств в экономике, приводя таким образом к ее бартеризации. Последняя же не совместима с режимом энергосбережения, поскольку себестоимость продукции становится второстепенным фактором. Таким образом, низкая энергоэффективность стала как одной из определяющих причин кризисных явлений в национальной экономике, так и их следствием.

В результате предпринятых на государственном уровне усилий в Украине наблюдается определенное улучшение ситуации в этой сфере. Это иллюстрирует рис. 2, где для большей наглядности динамика энергоемкости ВВП в Украине представлена в ее взаимосвязи с этапами государственной политики энергосбережения (здесь КГПЭ — Комплексная государственная программа энергосбережения). Если она выросла на протяжении 1990—1996 гг. на 42% и практически стабилизировалась только в 1997—1999 гг., то в 2000—2001 гг. ее ежегодное уменьшение составило в среднем 9%; причем впервые в истории Украины рост ВВП достигался при одновременном сокращении потребления первичных ТЭР.

К сожалению, в 2002 году темп уменьшения энергоемкости ВВП снизился до 4,6%, а в 2003-м — практически затормозился (всего 1,1%). Суть проблемы состоит в том, что механизмы законодательного регулирования экономики должны быть адекватны реальному ее состоянию. В 2001 году были исчерпаны возможности административного влияния на ситуацию, предусмотренные Законом Украины «Об энергосбережении»; именно тогда были приняты последние законодательные акты, имеющие реальный нормативный характер.

В условиях хронического отсутствия оборотных средств и неспособности государства приводить активную финансовую политику в сфере энергосбережения основной движущей силой этого процесса должно было бы стать развитие механизмов его стимулирования. Тем не менее упомянутый закон написан еще в 1993—1994 гг. — в период «романтизации» рыночного законодательства, поэтому заложенные в нем стимулирующие механизмы сейчас недееспособны. Вместе с тем в последние годы по ряду объективных и субъективных причин тормозится развитие законодательства в сфере энергосбережения.

На решение таких ключевых проблем энергетики, как рациональное и стабильное обеспечение страны ТЭР и на уменьшение влияния этой отрасли на окружающую среду, было направлено распоряжение Президента Украины от 27 февраля 2001 года «О разработке Энергетической стратегии Украины на период до 2030 года и дальнейшую перспективу». Срок, на который разрабатывается стратегия, в значительной мере определяется инвестиционным периодом в энергетике, но не просто этим периодом, а сроком перехода на принципиально новые технологии в объемах, существенно изменяющих основные фонды энергетики. Он составляет в развитых странах примерно 20 лет, и потому стратегии чаще всего разрабатываются именно на этот период. В условиях ограниченных возможностей экономики Украины признана целесообразной разработка Энергетической стратегии Украины на более длительный период — до 2030 года.

Учитывая системообразующую роль энергетики в экономике страны, энергетическая стратегия является важным шагом в разработке и реализации долгосрочной широкомасштабной политики социально-экономического развития Украины. Фактором, связывающим развитие ТЭК и экономики в целом, является энергоэффективность. Здесь фокусируются как проблемы эффективности экономики и собственно этого комплекса, так и способности последнего ресурсно обеспечить эффективное функционирование национальной экономики.

Конечно, повышение энергоэффективности национальной экономики требует, в частности, значительных затрат на техническое перевооружение производства. Оценки, учитывающие реальные возможности экономики обеспечить эти расходы, показывают, что только при условии реализации оптимистического сценария Энергетической стратегии в перспективе до 2030 г. можно достичь таких показателей энергоемкости ВВП, которые есть сегодня в развитых странах, или конкретнее — 27,4% от уровня этого показателя в Украине в 2000 г.; при этом предполагается рост объемов самого ВВП в 6,25 раза.

Основным механизмом достижения целей и задач Энергетической стратегии Украины станет система нормативно-правовых актов, которыми будут руководствоваться соответствующие органы власти, субъекты предпринимательства и граждане.

Тем не менее на сегодняшний день проект Энергетической стратегии Украины до 2030 года и на дальнейшую перспективу все еще не одобрен и, следовательно, он не стал общим знаменателем для решения заявленных в нем проблем.

Вместо панацеи

Указанная выше необходимость законодательного развития механизмов стимулирования энергосбережения может показаться голым теоретизированием. Не секрет, иногда существует мнение, что достаточно провести в экономике нормальные рыночные преобразования и все встанет на свои места, в частности ее энергоэффективность. Это не так, о чем свидетельствует предыдущий опыт мировой экономики, когда прирост процента ВВП сопровождался приростом процента потребления ТЭР. Это обострило до абсурда экологические проблемы и обусловило опасную зависимость экономик стран мира от минеральных ресурсов, часто импортируемых. Именно политика рационального энергопотребления — как результат мирового энергетического кризиса 70-х годов — сломала эту опасную тенденцию.

Чтобы проиллюстрировать возможное влияние механизмов стимулирования, воспользуемся собственным украинским опытом. Для упрощения анализа рассмотрим взаимодействие двух «китов» экономики: электроэнергетики и черной металлургии — мощных поставщика и потребителя ТЭР. Если первая из этих отраслей является системообразующей в национальной экономике, то вторая — источником значительных валютных поступлений благодаря экспорту, в первую очередь проката черных металлов и труб. В отраслевой структуре промышленного производства на их долю приходится соответственно 12,2 и 27,4% от общих объемов (2000 год). Это, кстати, иллюстрирует проблему неудовлетворительной отраслевой структуры экономики, поскольку для получения гривни ВВП в упомянутых отраслях и, например, банковском бизнесе нужны совершенно разные объемы потребления ТЭР.

Подобная отраслевая структура промышленного производства является неудовлетворительной, поскольку, экспортируя сырье и импортируя готовые изделия, экономика Украины теряет естественную невозобновимую ренту, заменяя ее интеллектуальной рентой, то есть финансируя за счет собственного природного богатства научно-технический прогресс и экономический рост за границей.

Упомянутые отрасли суммарно используют в Украине более половины котельно-печного топлива и оказывают определяющее влияние на состояние энергоэффективности. Поскольку они в значительной мере идут в связке производитель—потребитель, экономические показатели деятельности каждой из них существенным образом зависят от уровня тарифов на электрическую энергию.

Сравнительные показатели деятельности, в том числе эффективности потребления ТЭР в тепловой энергетике и черной металлургии, представлены на рис. 3. Вследствие кризисных явлений в экономике на протяжении первой половины 90-х годов топливоемкость проката выросла в 1,4 раза. Если в развитых странах доля энергоресурсов в цене проката составляет 18—25%, то в Украине — до 60. Как следствие, черная металлургия, удельный вес которой составляет почти четверть экономики Украины, работала в условиях убыточности. Минимальной рентабельностью представлена и электроэнергетика. С другой стороны, цену металлургической продукции увеличивать невозможно, поскольку она в условиях рынка определяется мировым уровнем. Аналогичная — фактически тупиковая без решения проблем энергоэффективности — ситуация имеет место в химическом комплексе и у многих других мощных потребителей электроэнергии. Выход — в первую очередь в повышении эффективности функционирования всех секторов экономики.

Ситуацию в металлургическом комплексе разрешил только Закон Украины «О проведении экономического эксперимента на предприятиях горно-металлургического комплекса Украины», которым с 1999 г. был установлен льготный режим налогообложения предприятий упомянутого комплекса. Это создало условия для восстановления нормальной экономики предприятий этого комплекса (см. данные о рентабельности на рис. 3), что, в конце концов, позволило за счет технического перевооружения уменьшить уровень удельных затрат топлива до 75% от уровня даже предкризисных лет. И это очень симптоматично.

Тем не менее через некоторое время Украину обвинили — вполне резонно — в демпинговой политике относительно продукции черной металлургии. Результатом этого стало постоянное «нет» властных структур в Киеве на любые попытки экономического стимулирования, в том числе в энергосбережении. Однако его резонность в последнем случае отвечает классическому «обожглись на горячем — дуем на холодное».

В результате были приняты практически выхолощенными законы Украины «Об альтернативных видах жидкого и газового топлива» и «Об альтернативных источниках энергии»; такая же судьба постигла проект закона «О внесении изменений в Закон Украины «Об энергосбережении», внесенного на рассмотрение Верховной Рады. Первым в отечественном законодательстве прецедентом по реальному стимулированию энергосбережения мог стать закон «О комбинированном производстве электрической и тепловой энергии (когенерации) и использовании сбрасываемого энергетического потенциала», за который в июне проголосовало большинство депутатов (388 голосов). Однако те, кто выступал с замечаниями от имени Президента, связали нецелесообразность его принятия с угрозой... энергетической безопасности Украины.

Теперь давайте напомним, что Украина ратифицировала Европейскую энергетическую хартию. Напомним также, что в соответствии с Законом Украины «О международных договорах» такие договора Украины, согласие на обязательность которых дается Верховной Радой, являются частью национального законодательства и применяются в порядке, предусмотренном для норм национального законодательства. Более того, в случае, «если международным договором Украины, который вступил в силу в установленном порядке, определены иные правила, чем те, что предусмотрены в соответствующем акте законодательства Украины, то применяются правила международного договора».

Кроме того, согласно Закону «Об Общегосударственной программе адаптации законодательства Украины к законодательству Европейского Союза» и предыдущим законодательным и нормативно-правовым актам по этому вопросу, элементом такой адаптации является проверка проектов законодательных актов на их соответствие законодательству ЕС.

Достаточно только обратиться к тексту Протокола к Энергетической хартии, чтобы убедиться: все проблемы, о которые в последнее время ломались копья в энергосбережении, давно здесь урегулированы. В частности, предусмотрены фискальные или финансовые стимулы для внедрения в рынок энергоэффективных технологий, поощрение таких новаторских подходов к капиталовложениям в повышение энергетической эффективности, как финансирование третьими сторонами, поддержка и поощрение комбинированного производства электроэнергии и тепла, а также мероприятий, направленных на повышение эффективности систем центрального отопления. Эти же мероприятия прописаны в конкретных директивах ЕС.

Комментарии, кажется, излишни. Соответствие этому законодательству ЕС — это прямой путь для введения вполне легального стимулирующего (а не демпингового — вне мировых «правил игры») законодательства в Украине.

Кстати, еще на стадии обсуждения тогда еще проекта закона «О проведении экономического эксперимента на предприятиях горно-металлургического комплекса Украины» предлагался именно вариант стимулирующего законодательства. Более того, еще в 2001 г. был детально выписан и согласован тогдашним руководством Государственной налоговой администрации проект изменений к Закону Украины «Об энергосбережении» и налоговому законодательству, суть которого состоит в льготном налогообложении части прибыли предприятия, полученной в результате внедрения энергосберегающих проектов. Однако вопреки какой-либо логике он так и не прошел согласование нынешним Минфином.

Кроме этого, на сегодняшний день имеем распыленность и элементарное несоответствие отдельных законов. Действительно, исторически сложилось так, что в Украине, как и в других странах СНГ, отсутствует единый закон об энергетике. Существующее энергетическое законодательство формулировалось, как правило, под отдельные проблемы, требовавшие законодательного урегулирования: электроэнергетики, трубопроводного транспорта, энергосбережения и т.д. При этом они недостаточно интегрированы между собою. Например, попытка стимулирования использования в электроэнергетике возобновимых источников энергии почти непременно входит в противоречие с проблемой перекрестного субсидирования, которая находится в поле зрения Национальной комиссии регулирования энергетики (НКРЭ). На институционном же уровне вопросы энергетики вообще распределены между многими центральными органами исполнительной власти: Министерством экономики и по европейской интеграции, которое, очевидно, должно было бы как минимум устанавливать объемы использования возобновимых источников энергии, исходя из реальных возможностей экономики и ориентируясь на перспективы европейской интеграции Украины, Минтопэнерго, Минпромполитики (развитие ветровой энергетики), Госжилкоммунхозом, НКРЭ (тарифная политика) и Госкомэнергосбережения. Учитывая, что каждое из них имеет, фактически, право вето на прохождение законопроектов, в условиях распыленности национального законодательства и при отсутствии политической воли проблема стимулирования энергосбережения (а, фактически, развития национального производства) не решается уже продолжительное время. Целесообразно было бы, как вариант, урегулировать существующие несоответствия в отдельном законе об основах энергетической политики, в котором тоже четко определить институционные полномочия.

Тем не менее основной преградой является ошибочно трактуемый экономический интерес отдельных представителей ТЭК, воспринимающих политику энергосбережения как угрозу прибылям отрасли. (Ошибочно, поскольку не может стать богатым отдельно взятый ТЭК в бедной стране — слишком мала верхняя часть «айсберга» экономики в этом случае; в богатых же странах экономика строится так, что потенциальное уменьшение прибылей ТЭК за счет сокращения физических объемов энергоснабжения компенсируется рынком энергосберегающих мер.)

В этих условиях в Украине остается нереализованным системный подход к решению проблем энергосбережения на основе принципов, которые хорошо себя зарекомендовали во внешнем мире, однако все еще не вышли из сферы осознания лишь узким кругом украинских специалистов по вопросам энергоэффективности.

Одним из ярких примеров таких подходов является уже упомянутое финансирование третьими сторонами, когда, например, для финансирования энергосберегающих мероприятий на объектах бюджетной сферы не нужно предусматривать дополнительное бюджетное финансирование. Проблема финансирования становится заботой энергосервисной компании, а возмещение ее расходов осуществляется за счет экономии, возникающей в результате осуществления этих мероприятий. Отсутствует какая-либо логика в торможении внедрения этого принципа в практику украинского хозяйствования, например, в бюджетной сфере в условиях крайне ограниченных бюджетных ресурсов на решение проблем энергоэффективности и их регулярного недофинансирования.

Другим примером может быть так называемое управление энергоиспользованием со стороны потребителя. При этом потребители становятся заинтересованными в вынесении основных объемов потребления электроэнергии за пределы часов пикового потребления. Даже горький опыт «веерных» отключений конца 90-х годов не включил этот подход в арсенал действий в электроэнергетике, являющийся одним из наиболее дешевых методов оптимизации работы и повышения энергоэффективности системы.

Однажды один из руководителей электроэнергетической отрасли, знакомясь со сравнительными показателями развития металлургической и электроэнергетической отраслей, отметил, что в металлургии несложно достигать экономии ТЭР: только наклонись... Опыт достройки энергоблоков Ривненской и Хмельницкой АЭС доказал, что вполне можно «наклоняться» и в ТЭК — сугубо экономическими методами. Очень хотелось бы, чтобы в следующий исторический период в жизни государства мы отошли, наконец, от психологии выживания и встали на путь развития.

Вместо эпилога, или Попытка пролога будущего развития событий

На протяжении предыдущего десятилетия цена нефти на мировом рынке на уровне 30 долл. США за баррель считалась предельной. Однако последние биржевые сообщения свидетельствуют, что она может успешно преодолеть и 50-долларовый барьер. Трудно прогнозировать, насколько масштабным станет это явление в будущем, тем не менее можно предположить, что в соответствии с рис. 1 предвестники этого кризиса в наибольшей степени затронут экономики России и Украины. Если для российской экономики тут есть свои минусы и плюсы, поскольку она мощный экспортер нефти и газа, то для украинской — преимущественно минусы, учитывая большую зависимость именно от этих составляющих импорта и значительную энергоемкость экспортной продукции.

Первый в новейшей истории топливно-энергетический кризис 70-х годов Украина пережила в составе бывшего СССР, где она была форпостом индустриализации на основе дешевых энергоресурсов, а ее энергоемкость ВВП на 25% превышала среднесоюзную. Этот кризис был преодолен не слишком успешно, поскольку уменьшение этого показателя составило всего 16% на протяжении 1975—1990 гг. (для сравнения: США — 46%, Япония — где этот показатель и так был на должном уровне — 35%).

Второй кризис — уже 90-х годов — по сей день не преодолен, поскольку энергоемкость еще не вернулась даже к докризисному уровню. Одной из предпосылок успешного развития экономики в последние годы стало значительное уменьшение энергоемкости ВВП на протяжении 2000—2001 гг. К сожалению, в последнее время такой «допинг» для будущего развития экономики не создан.

Таким образом, мы входим в третий кризис, не преодолев окончательно последствия предыдущего. Даже классик не предусмотрел тот вариант, когда можно трижды наступить на одни и те же грабли...

Страна живет президентскими выборами. Не вызывает сомнений уместность определенных корректировок курса, в соответствии с которым развивается государство. Хочется верить, что абсолютно прагматичная проблема, поднятая в этой статье, найдет свое отражение в грядущих изменениях.