Ноябрь. Сандомир

Я попал в уютный Сандомир через 400 лет после того, как дочь местного воеводы Марина Мнишек стала женой нового московского царя Димитрия и отправилась в путешествие в далекую незнакомую страну. Путешествие оказалось неудачным. Свадьба самозванца стала поводом для нового государственного переворота, после которого был еще один и еще — и все закончилось гибелью Марины Мнишек в башне подмосковной Коломны. В этом городе ее помнят, кажется, больше, чем в Сандомире. «Башня Маринки» — один из любимейших объектов, спросите у любого краеведа в Коломне — вам покажут. В истории Сандомира Мнишеки не оставили такого воспоминания, как в истории России. В Москве они воплощение зла, союзники самозванцев, иностранные захватчики. В Польше, скорее, магнаты, авантюра которых не могла не закончиться поражением. Поэтому больше удивляет современника логика действий Марины Мнишек, ставшей после гибели своего мужа — «первого самозванца» Григория Отрепьева — женой его преемника и даже родившей от «тушинского вора» несчастного ребенка, умерщвленного в полном соответствии с правилами средневековой политической борьбы.

А между тем ничего странного в логике действий Марины Мнишек не было. Не только она преданно служила второму самозванцу. В его лагере было немало известных и перспективных людей, которые и определили российское будущее на много веков вперед. Сам отец будущего царя из династии Романовых служил у «тушинского вора» патриархом — это при живом иерархе в Москве, за несколько километров (сейчас можно сказать — за несколько станций метро) от лагеря самозванца. Избрание младшего Романова царем продемонстрировало непреодолимость сил, сделавших ставку на Тушино и победивших — уже без ненужного им самозванца и надоедливой Марины. Но если бы победили вместе с ними, Сандомир сегодня гордился бы семейством Мнишеков. Ведь кто сейчас помнит, каким образом пришла к власти императрица Елизавета, как перепрыгнула через тело своего мужа Екатерина Великая? Они — «матушки» — победительницы, патриотки и героини. А Марина Мнишек — иностранная авантюристка, спасавшаяся от московской толпы под юбкой одной из своих фрейлин. Героиня такого обидного анекдота уже не может быть историческим персонажем. Это хорошо поняли большевики, «отправившие» Александра Керенского из Петрограда в женской одежде. То, что последний премьер демократической России выехал на фронт за несколько часов до октябрьского переворота, уже никого особенно не интересовало. Под юбкой, в юбке — это значит: стоит уступить место настоящей истории.

А кто знает, какая история настоящая? По-видимому, что-то было в идеологии российского самозванства настолько привлекательным, что позволило его сторонникам опередить всех Мининых и Пожарских и устроиться на московском престоле на века. По-видимому, было нечто похожее на самоуничижение в этой идеологии, если новая династия начала с истязания ребенка — сына «вора» и Марины, а закончила убийством императорского семейства в Екатеринбурге? Может, кое-что можно объяснить вечной российской тягой к мифу, что позволяет относиться к истории как к детской сказке о плохих и хороших героях и никогда не делать из этой истории никаких выводов?