Непобежденный

Через год мы будем отмечать 60-летие Победы. Совсем мало осталось тех, кто, пройдя всю войну, добывал Победу. Среди них — Яков Некрасов, ушедший на фронт со школьной скамьи. Его боевой путь от берегов Волги до столицы Австрии завершился еще одним госпиталем, а всего за годы войны их было четыре, и каждый из них мог быть последним...

В семье Некрасовых было семеро детей. Все они выучились, стали специалистами: Ангелина — медицинской сестрой, Иван — бухгалтером, Николай — учителем, Мария — крановщицей, Александр — трактористом, Анна — инженером. Самый младший Яков к лету 1941-го закончил десятилетку.

Когда грянула война, пятеро из них встали на защиту Отечества, разделив свою судьбу с судьбой народа.

Ангелина Некрасова. Медицинская сестра. Погибла в первые дни войны на западной границе.

Иван Некрасов. Артиллерист. Погиб в 1944 году, освобождая Севастополь.

Николай Некрасов. Танкист. Инвалид Отечественной войны.

Александр Некрасов. Участник обороны Ленинграда. На войне потерял зрение. Инвалид Отечественной войны первой группы.

Яков Некрасов. Пехотинец, минометчик, трижды ранен, контужен.

Пять судеб. Пять пальцев одной руки. Руки, сжавшейся в кулак, когда Родине угрожала опасность…

Принимая очередное пополнение, командир роты старший лейтенант Яковлев с грустью подумал: «Мальчишки. Совсем мальчишки». Внимание ротного привлек юный солдат, стоящий в самом конце строя, во втором ряду. К удивлению Яковлева, на его погонах были сержантские нашивки, а на груди поблескивала медаль «За оборону Сталинграда».

— Товарищ сержант! Вы почему стоите в конце строя? — спросил Яковлев.

— Был приказ строиться по ранжиру, — четко ответил Некрасов.

Кто-то засмеялся. Командир роты строго глянул на молодого верзилу, с румяного лица которого вмиг сошла ухмылка. Строй замер. Яковлев попросил сержанта Некрасова выйти из строя. Только теперь он увидел на груди Некрасова кроме медали гвардейский значок, а под ним три разноцветные планки — свидетельства двух фронтовых ранений и контузии.

— Э, браток, — вырвалось у Яковлева, — да ты, видать, уже понюхал пороху...

Вечером, сидя в командирской землянке, два человека, опаленные войной, разговорились, словно встретились после долгой разлуки.

— Детдомовский я, — сказал Яковлев и уточнил, — рос без родителей. В киевском ФЗУ получил хорошую специальность, строил Сталинградский тракторный. На другой стройке — уже в Ленинграде — встретил свою Варюшу. Жили мы припеваючи, растили сына и дочурку. И вот война...

— А я успел лишь десятилетку окончить, — словно бы оправдываясь, сказал Некрасов. — Сначала направили в матушку-пехоту, бросили на передовую, под Харьковом попали в окружение. Нам повезло — вырвались из смертельного котла. Уже полтора года на фронте, но как следует не отплатил фашистам — в госпиталях отлеживался...

Первый раз меня зацепило в августе сорок второго. Тогда шли бои за Сталинград. Второе ранение получил у Маныча. Есть такое озеро в Сальских степях. Спасибо врачам — выходили. Но на седьмые сутки после выписки вновь слепое осколочное ранение. Почти четыре месяца пролежал в госпитале...

— Вот что, Яша, — немного помолчав сказал Яковлев. — Есть у меня к тебе просьба... Понапрасну не рискуй. Ты молодой, горячий, а фрица надо бить с умом. Видишь на моей каске две вмятины. Она уже дважды спасала мне жизнь. Возьми ее — пусть и тебе она верно послужит.

— Нет, не могу принять такого подарка. У вас, Александр Алексеевич, жена, дети, а я — холостяк.

— Запомни, дорогой Яков Васильевич, — отчеканил Яковлев, — я не собираюсь умирать. И тебе не советую. Хочу, чтобы мы вместе дошли до самого Берлина. И домой вернулись.

Возможно, подаренная командирская каска и впрямь оказалась «везучей» или помог его величество случай: дальнейший путь до Вены Яков Некрасов прошел без единой царапины.

Страшные бои разгорелись на юге Приднепровья. Уже освободили Киев, Днепропетровск, Кировоград, а выбить захватчиков из Криворожья никак не удавалось. Ко всем бедам сорок четвертый год начался страшной распутицей — знаменитый украинский чернозем превратился в непроходимое месиво: не машины везли солдат, а солдаты тащили технику. Случалось в день проходили по километру, иногда за неделю не могли продвинуться ни на шаг. Четыре месяца продолжались бои за Никополь, Апостолово и Кривой Рог — лишь в конце февраля этот богатейший рудами край удалось освободить. Потом бои перенеслись за Одессу, Молдову, пересекли Днестр и границу...

Под Будапештом минометчики старшего сержанта «умудрились» устроить фейерверк из немецкой техники. Заняв позицию в глубоком овраге, в непосредственной близости от противника, минометчики в течение часа хладнокровно уничтожали одну за другой вражеские зенитные пушки. Фашисты обрушили шквал огня на смельчаков, но ничего не могли сделать: минометчики находились в мертвой зоне. Лишившись техники, гитлеровцы потеряли и последнюю надежду задержать дивизию на пути к освобождению венгерской столицы.

В конце войны, в ночь с 12 на 13 апреля, в столице Австрии Вене какой-то шальной осколок чуть не оборвал жизнь Якова Некрасова. Прошел апрель, отгремели залпы победного салюта, а Некрасов все еще лежал в госпитале. Выписали его в конце мая, в тот самый момент, когда в войсках началась подготовка к Параду Победы в Москве.

Офицеры, ответственные за сводный полк 3-го Украинского фронта на параде, признали кандидатуру Некрасова достойной по всем статьям, но рост… Директива Ставки гласила: на парад отбирать настоящих богатырей — рослых и крепких солдат.

— Это что же получается? — кипятились минометчики. — От Сталинграда до Вены Некрасов все время был годен, а теперь, когда дело дошло до парада, оказался негоден?!

Услышав шум, к расчету подошел командир полка Герой Советского Союза полковник Иван Панченко. «Правильно возмущаются минометчики, — узнав в чем дело, отчеканил он. — Своей храбростью, смелостью, кровью Некрасов заслужил право участвовать в Параде Победы. Будь моя воля, не только Некрасова, весь его расчет и наш 8-й гвардейский полк послал бы на парад: пусть посмотрит Москва, какие орлы сражались в 4-й гвардейской Апостолово-Венской краснознаменной дивизии».

Для Якова Некрасова война не завершилась Парадом Победы — осколки, ранения и контузия напоминают о войне каждый день вот уже пятьдесят девять лет. Как оказалось, Вторая мировая была не последней в его жизни: среди бывших союзников накалялось противостояние, которое историки окрестили «холодной войной». В эту битву супердержав были втянуты миллионы специалистов, светлейшие умы человечества — по своим разрушительным последствиям «холодная война» превзошла все предыдущие мировые войны…

Еще будучи студентом Ленинградского военмеха, Яков Некрасов понял: спокойной, размеренной, легкой жизни ему не видать. После окончания института его направили на особый объект, именовавшийся «Почтовый ящик № 186». За этим безликим номером скрывался первый серийный ракетный завод, созданный на базе автомобильного гиганта в Днепропетровске.

В город, раскинувшийся на берегах Днепра, Яков Некрасов прибыл с богатым «трофеем» — он увел одну из самых интересных девушек легендарных Подлипок: необыкновенно симпатичную и невероятно строгую Зиночку Ермолаеву — главную хранительницу ракетных секретов КБ С.Королева. Естественно, начальник первого отдела и сам главный конструктор были не в восторге от такого поворота событий, но мешать семейному счастью никто не стал. Так Зинаида Николаевна стала южанкой, женой молодого ветерана войны, кавалера многих боевых наград и новоиспеченного инженера-конструктора.

Дальнейшие события развивались стремительно: за «единичкой» началось освоение «двойки», затем «пятерки» — это были ракеты С.Королева. Но главное было не в этом: молодые конструкторы начали разрабатывать собственную ракету. Она создавалась с невероятным напряжением и нечеловеческими усилиями — на заводе почти никто не верил, что молодым конструкторам удастся создать ракету лучшую, чем у С.Королева.

Яков Некрасов занимался баками днепровского первенца. 5 мая 1957 года первую ракету погрузили в вагон для транспортировки ракеты Р-5М (специального вагона для Р-12 еще не создали) и под усиленной охраной офицеров КГБ и бойцов конвоя спецпоезд отправили на полигон Капустин Яр. Ответственным от КБ за транспортировку изделия назначили Якова Некрасова.

— Ехали мы исключительно ночью, днем отстаивались на каких-то полустанках, — вспоминает конструктор. — Проехали Харьков, Саратов, остановились на станции Красный Кут пополнить запасы воды. В это время станция была заполнена чеченцами, возвращавшимися из ссылки. На перроне горели костры, жарились барашки, варилась какая-то пища. Не успел наш состав остановиться, как его облепили чеченцы — они срывали чехлы, курочили спецавтомобили. Стремясь никого не допустить к опечатанным вагонам, охрана открыла предупредительную стрельбу. Опасаясь худшего, начальник вокзала дал команду, и состав умчался со станции… Через Палласовку, Эльтон и Баскунчак, уже без приключений, мы прибыли в хозяйство Вознюка. Соответствующие органы долго разбирались, как могло такое произойти. Меня крепко отругал Будник, но что я мог сделать в той ситуации?!

Больше месяца днепровцы готовили ракету к пуску. На полигон приехал почти весь цвет ОКБ: М.Янгель, В.Будник, Л.Васильев, В.Грачев, В.Ковтуненко, Н.Герасюта, проектанты, конструкторы, управленцы, баллистики, прочнисты, двигателисты, испытатели. Постоянно на полигоне находился руководитель военной приемки полковник Борис Комиссаров. Председателем госкомиссии был генерал Андрей Семенов.

Перед пуском всех стартовиков увезли на безопасное расстояние. Конечно, всем хотелось быть поближе к старту, но спецкоманда никого не пропускала. Поздним вечером состоялся пуск: вырываясь из клубов дыма, ракета ушла в синеву неба. Особенно красиво смотрелась ракета в лучах заходящего солнца. Пуск оказался удачным. Пролетев более двух тысяч километров, ракета попала точно «в колышек». Это произошло 22 июня 1957 года — день в день через шестнадцать лет после начала войны. Страна получила мощное оружие стратегического назначения.

Ранним утром следующего дня М.Янгель приказал лететь к месту падения головной части — составить подробный отчет по корпусу ракеты (Я.Некрасов), головной части (Б.Губанов), системе автоматики (С.Титов). Летели на ЛИ-2. Летели долго, два раза делали остановки. Наблюдали, как по степи двигались тысячи сайгаков и джейранов, поднимая тучи пыли. По трассе полета ракеты были расположены воинские посты, с их помощью обнаружили остатки двигателей, шпангоуты, трубы, части корпуса. На месте падения головной части (горе Мунлу в центральном Казахстане) — огромная воронка.

Был составлен подробный отчет о первом пуске. Во время второго Я.Некрасов уже находился в районе падения головной части. Затем началась разработка ракет более тяжелого класса Р-14 и Р-16 (8к65 и 8к64) — город на Днепре превращался в главную кузницу ракетного оружия.

Неожиданно начальник проектного отдела Вячеслав Ковтуненко предложил Якову Некрасову перейти к проектантам, где рождались идеи не только новых ракет, но и началась разработка спутников серии «ДС» («Днепровские спутники»), космических аппаратов, положивших начало широкомасштабным программам «Космос», «Метеор», «Интеркосмос», «Ореол», «Океан», «Целина-О», «Целина-Д», «Тайфун», АУОС (Автоматические универсальные орбитальные станции)… Со временем небольшой «космический отдел» превратился в мощное конструкторское бюро космических аппаратов, комплексов и систем, достижения которого стали известны и у нас в стране, и за рубежом.

Как-то незаметно летели годы, сменялись юбилеи. И все чаще напоминают о себе осколки времен войны, ветеранам уже перевалило за восемьдесят, но неизменными остались человеческие ценности: мужество, трудолюбие, честность.