НЕ РУСТ БЫЛ ПЕРВЫМ...

Советской стране, едва оправившейся от шока чернобыльской катастрофы, наверняка было трудно понять, как спортивный самолет «Сессна» смог миновать редуты противовоздушной обороны (ПВО), нашпигованной современной аппаратурой слежения и боевой техникой, и в день пограничных войск (28 мая 1987 года) приземлиться вблизи святая святых — мавзолея Ленина! В одночасье германский летчик Матиас Руст стал своего рода знаменитостью.

Это был удар по престижу государства и его вооруженных сил. Как пишет журналист А.Гороховский, командующие армиями ПВО, установив между собой связь, пришли к выводу, что радарами обнаружена... стая гусей. Командующие, к несчастью, не поверили советскому летчику-перехватчику, а он лично наблюдал в воздухе эту цель — небольшой летательный аппарат белого цвета с голубой полосой на крыле, без опознавательных знаков. Ну а затем «полетели» начальственные головы: с должностей сняли 74 человека — от министра обороны до командиров частей и подразделений. Многих отправили на службу в дальневосточный и сибирские округа. Хотя, как выяснило следствие, непосредственных виновников оказалось только двое — оперативный дежурный Таллиннской дивизии и его помощник. (Они были осуждены к пяти и четырем годам лишения свободы соответственно. Но к 70-летию Октябрьской революции была объявлена амнистия и осужденных выпустили.)

Финал этой истории был тривиален: Матиаса Руста осудили в СССР на пять лет, но за примерное поведение освободили уже через полгода. Правда, вскоре Руст снова угодил за решетку, но уже в Финляндии — покоритель Красной площади изнасиловал больничную медсестру, угрожая ей ножом…

Спустя некоторое время «Комсомольская правда» рассказала (но не об изнасиловании) о похожих случаях нарушения воздушных границ СССР, имевших место в 1976 и 1990 годах. Однако мало кто знает, что лавры «первоперелетчика» задолго до этих событий стяжал англичанин Брайан Монтегю Гровер.

В начале 30-х годов Гровер, английский инженер-нефтяник, по контракту прибыл в Советский Союз в качестве «спеца». В Грозном он познакомился с девушкой. Лена довольно сносно говорила по-английски и хотела совершенствовать свои познания в этом языке, а Брайан, в свою очередь, стал брать у нее уроки русского. Молодые люди полюбили друг друга и решили пожениться. Однако отец Лены, благонамеренный совслужащий, и поджидавшая ненаглядного сына в Туманном Альбионе миссис Гровер отнеслись к этому отрицательно. А тут еще подошел к концу срок контракта. Инженер вынужден был вернуться на родину один.

Четырехлетняя разлука не охладила чувств влюбленных. Переписка была весьма интенсивная, но хлопоты по оформлению виз затруднялись почти непреодолимыми препятствиями. И дело было не только в отсутствии родительского благословения. Менялась международная обстановка. Советский Союз все более отгораживался от остального мира «железным занавесом», а поиски «врагов народа», шпиономания делали далеко не безопасными любые контакты с иностранцами. Приток зарубежных специалистов, туристов в нашу страну резко сократился. Британские власти также неодобрительно относились к поездкам своих граждан в СССР. Положение казалось безвыходным.

И тогда Гровер решил идти к цели другим путем. Он поступил в аэроклуб, где за несколько месяцев овладел техникой пилотирования. Там же приобрел спортивный самолет. А ранним утром 3 ноября 1938 г. Брайан взлетел с аэродрома Брокоборн и, приземляясь через определенное время для дозаправки, повел самолет по маршруту Амстердам — Бремен — Гамбург — Стокгольм.

На последнем перелете надо было пересечь Балтийское море и Финский залив. Это была сложная задача для такого неопытного летчика-навигатора, как Гровер . Как говорили позднее, бортовой авиационный хронометр врал, чуть-чуть, но врал. Даже ошибка в счислении на один-два градуса на такой дальности уводила самолет на значительное расстояние в сторону от цели. Нужна была абсолютная точность хронометра, а также наличие бензина, чтобы в конечном итоге приземлиться на известном всей стране Тушинском аэродроме, где регулярно проводились воздушные парады в присутствии самого Сталина.

Где-то в районе Нарвы Гровер пересек беспрепятственно советскую границу и взял курс на юго-восток. Неужели «сталинские соколы» и пэвэошники прошляпили самолет-нарушитель воздушного пространства СССР? Увы, да. А почему? Давайте узнаем оценку состояния Военно-воздушных сил (ВВС) и ПВО, зафиксированную в акте 1940 года о приеме Наркома обороны С.Тимошенко от К.Ворошилова. Это был очень пространный документ. Вот некоторые выдержки из него: «Материальная часть ВВС Красной Армии в своем развитии за последние три года отстает по скоростям, дальностям, мощностям моторов и вооружению самолетов от авиации передовых армий других стран... Отработка новых образцов самолетов, испытание и доводка их проходят крайне медленно... Авиационные школы выпускают слабых летчиков, обученных главным образом на старой материальной части...»

Выдержка из того же документа о ПВО: «Противовоздушная оборона войск и охраняемых пунктов находится в состоянии полной запущенности... Подготовка зенитных частей неудовлетворительная, и тренировка их ведется с устарелыми типами самолетов... Слабо развиты прожекторные части, не все объекты обеспечены прожекторами, и вследствие этого имеющаяся в них зенитная артиллерия способна отражать воздушного противника только днем.

Служба ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи. — Л.П.) плохо организована, слабо подготовлена, плохо вооружена и не обеспечивает своевременного обнаружения самолетов противника и оповещения. Нет ясности, кому подчиняется служба ВНОС: командующему ВВС или отделу ПВО». И в заключение вывод: «При существующем состоянии руководства и организации ПВО должная защита от воздушного нападения не обеспечивается». Для читателей все ясно. А война-то была рядом…

Но вернемся к нашему герою. Горючего, однако, хватило лишь до Калининской области. Бак был пуст, когда Гроверу удалось прорваться сквозь пелену облаков и посадить самолет на колхозном поле неподалеку от деревни Глухово. Пилот вылез из кабины, одарил ошарашенных сельчан широкой улыбкой и сказал на ломаном русском языке: «О, здравствуйте! Я прилетел к вам из Лондона за моя русская невеста...»

Бдительные колхозники, с недоверием восприняв слова «воздушного жениха», препроводили его в сельсовет. Оттуда сообщили куда следует. Прибывшим на место происшествия сотрудникам Наркомата внутренних дел (НКВД) Брайан без утайки рассказал все, подчеркнув, что знает о правовой ответственности за несанкционированный перелет, поскольку еще в Лондоне консультировался по этому поводу у юриста.

Через несколько дней была проведена очная ставка арестованного Гровера с гражданкой СССР Еленой Петровной Голиус. Забыв о тюремных решетках, следователях и понятых и вообще обо всем на свете, молодые люди бросились в объятия друг к другу. Слезы радости, счастливый смех, поцелуи — все это лучше всяких слов подтверждало правдивость показаний новоявленного Ромео.

Какую же участь сулило Брайану тогдашнее советское законодательство? Статья 59 (часть 3, пункт «д») Уголовного кодекса РСФСР гласила: до 10 лет лагерей строгого режима.

Зарубежные газеты пестрели заголовками: «На крыльях любви», «Любовь англичанина способна на чудеса», «Даже небо дрогнуло перед любовью», «Самое романтическое дело XX века»…

31 декабря 1938 года Московский городской суд, как пишет кандидат исторических наук А.Константинов, рассматривал дело по обвинению Брайана Монтегю Гровера. Присутствовали представители дипкорпуса и западные журналисты. Заслушаны показания свидетелей, государственного обвинителя и защитника. Последнее слово предоставлено подсудимому.

— Я хочу говорить по-русски, хотя имею переводчик, — сказал Гровер, — хочу потому, что полюбил ваш народ, ваша страна, полюбил моя Елена... Я несколько лет прожил в Россия, работал вместе с русскими и вместе с ними отдыхал. В океан вашего огромного труда есть и мой капля. Я считаю для себя честь породниться с ваш народ. Я закончил, господа судьи.

Объявлен приговор. Гровер признан виновным.

— Однако суд, — заявил в своей речи председательствующий, — не может пройти мимо мотивов, по которым подсудимый совершил преступление. Суд считает установленным, что подсудимый искренне и горячо полюбил советскую женщину, ответившую ему взаимностью. Их чувство выдержало испытание временем и разлукой и потому заслуживает уважения. Это чувство и явилось причиной, по которой подсудимый прилетел в СССР. Поэтому, руководствуясь статьей 51 УК РСФСР, суд приговаривает Брайана Монтегю Гровера к одному месяцу тюремного заключения с заменой его штрафом в размере полутора тысяч рублей.

Присутствовавшие встретили приговор аплодисментами. Узнав о благополучном завершении «дела Гровера» из вечерних выпусков газет и сообщений по радио, рукоплескали англичане. Уплата штрафа, бракосочетание, оформление виз заняли немного времени. Сразу после новогоднего праздника супруги выехали в Англию.

Да, сталинская Фемида проявила в этом случае несвойственную ей гуманность. Сказалась, видимо, и необычность этого окутанного романтическим ореолом поступка англичанина.

Однако решающую роль в фактическом оправдании Гровера сыграло, думается, иное обстоятельство. «Хеппи энд» этого уголовного дела должен был наглядно подкрепить усиленно пропагандируемую прокурором СССР Вышинским и его подручными легенду о гуманности советского правосудия, вера в которую на Западе была изрядно подорвана в связи с массовыми репрессиями в Советском Союзе.

Что же касается Руста и других незваных воздушных визитеров... Пройдут годы, уляжется шумиха, забудутся их имена, ибо вечны только настоящая любовь и память о ней.