"На захід" через Одессу

- Вы не против, если я выпью? - спросил он, ставя на столик бутылку "Шабо" и банку кока-колы. - Я не буду буянить, просто хочу уснуть. У меня бессонница.

- Не вопрос, - ответила я, хотя на самом деле немного напряглась. Перспектива дышать всю ночь парами алкоголя и перегара не радовала. Но это плацкарт. Здесь о качественном ночном отдыхе можно лишь мечтать. Мужчина вызывал доверие, и я почему-то даже не сомневалась, что в дороге он будет вести себя вежливо.

Я положила в термокружку приготовленный заранее пакетик зеленого чая и всыпала сахар из продолговатого стика, прихваченного когда-то в черкасском ПитБуле. Так уж повелось, что обычно я пью чай без сахара, а в дороге - с сахаром. Поэтому в заведениях общепита неиспользованный сахар не оставляю - он пригодится во время путешествий. Поэтому я отправилась за кипятком к бойлеру, а молодой человек - за стаканом к проводнице. На свои места мы вернулись почти одновременно.

Мужчине было лет 28–30. Высокий, худощавый, с коротким ежиком темных волос, синие джинсы, черная футболка с неразборчивой серой надписью витой готической латиницей, усталая улыбка, прищуренные, наверное, немного подслеповатые глаза. Привычным движением он откупорил бутылку и налил себе в стакан добрую порцию прозрачной жидкости ярко-янтарного цвета. Затем осторожно подлил в коньяк "колы". Жидкость в стакане зашипела и почернела.

- Может, присоединитесь? - взглянул он на меня и на женщину напротив, которая уже собиралась спать. Та сердито фыркнула. А я отрицательно покачала головой. Но неожиданно для себя сказала:

- Могу чокнуться, если хотите. Чаем.

Он улыбнулся.

- Ну, тогда "будьмо", - понизив голос, сказал он, ведь наша соседка уже улеглась.

- "Будьмо", - прошептала я в ответ, и его стакан с коктейлем а-ля плацкарт и моя термокружка с чаем и питбулевским сахаром глухо чокнулись.

Он сделал несколько больших глотков, а я едва пригубила - чай был очень горячий и еще как следует не заварился.

Потом мы говорили обо всем и ни о чем. Чтобы не молчать.

- Вы отдыхать в Одессу едете? - спросил он.

- Нет, по делам, "на захід", - ответила я.

- На запад? Через Одессу? - его глаза округлились.

- "На захід", то есть на мероприятие, - объяснила я.

Мы рассмеялись, стараясь не разбудить соседку. Но она все же проснулась и, демонстративно перевернувшись на другой бок, сердито засопела.

- А я уж было подумал: то ли с моим мозгом что-то не так, то ли с этим пойлом, - ткнул он пальцем на свой коктейль. - Думаю, как же это вы собрались на запад через юг? Хотя в жизни всякое бывает.

- Точно, бывает всякое, - подтвердила я.

Затем он расспрашивал о мероприятии, на которое я еду, и о моей работе. В свою очередь, рассказал, что служил на востоке страны, и хотя чего-то прям такого не видел, теперь вот не может спать. Чем меньше оставалось в бутылке ярко-янтарной жидкости, тем больше он рассказывал о боевых товарищах, о своей бригаде и о командире, который был солдатам как папа. Но о самих боевых действиях умалчивал. Мы просидели так около часа, и я невероятно устала. Поэтому, как только мой попутчик во время остановки вышел подышать воздухом, я быстренько разложила постель и легла.

Он пришел, вздохнул, тоже постелил себе и взобрался на свою верхнюю полку. Я быстро уснула, но вскоре проснулась от стонов и воплей, доносившихся сверху. Затем было тяжелый вздох и... тишина. С верхней полки свесились две ноги и упал тяжелый угол скомканной простыни. Снова тишина. В соседнем отсеке захныкал ребенок. Мой попутчик спрыгнул с полки на пол и опять пошел дышать воздухом. Я уснула. А он спать не мог. Ходил по вагону, залезал на свою полку, сворачивался калачиком, вроде бы успокаивался, опять стонал, спрыгивал, шел дышать воздухом...

- Просыпаемся, через час Одесса! - сонная проводница бодрилась, как могла, и пыталась разбудить пассажиров.

Мой попутчик уже сидел на свободной "боковушке", умытый, выбритый, но с красными от коньяка и недосыпа глазами.

- Почти приехали, - улыбнулся он.

- Да, - улыбнулась я.

Мне хотелось его поддержать, обнять, сказать что-то важное и хорошее, хотелось поблагодарить за то, что в 2014-м он не нашел у себя сотни болячек и тысячи причин, чтобы не идти на эту войну, хотелось накормить борщом с варениками, сварить ему успокоительного чая с ромашкой и мятой, чтобы он, наконец, выспался, хотелось стереть из его изболевшейся души все черные воспоминания и терзания, развести руками тучи и чтобы больше ни один человек в мире не знал, что такое война... Но я почему-то промолчала. И он остался без объятий и без моей благодарности.

Однако, не слушая моих возражений, подхватил из багажного отсека мой нетяжелый чемоданчик и отдал его только на перроне. Улыбнулся:

- Ну что, "на захід" через Одессу?

- Точно так, - мне показалось, что мы старые знакомые.

- Удачи.

И вам тоже.

Он поправил рюкзак на спине и направился по перрону в город через здание вокзала. Чуть-чуть прихрамывал и подволакивал ногу. Совсем чуть-чуть. В вагоне я этого даже не заметила.