«МОЙ ПАПА ВАМ ЗАПЛАТИТ...»

«Я уже давно работаю старшей вожатой в детском, бывшем пионерском, лагере. Теперь, правда, учитывая общественную аллергию на слово «лагерь», его называют иногда «центром», иногда — «пансионатом». За последние годы у нас здесь многое изменилось, и не только во внешнем облике. Главные перемены произошли с теми, с кем мне доводится работать, — с детьми. Расслоение в обществе словно в зеркале отражается на их поведении.

Как-то неожиданно даже для себя я начала вести дневник, записывая в него самые запоминающиеся случаи из бурной лагерной жизни.

* * *

Сегодня произошло ЧП в пятом отряде — тринадцатилетний Денис подлил всем в еду касторового масла, в итоге весь отряд оказался в инфекционном изоляторе. Суматоха была невообразимая: девочки плакали, выли сирены «скорых», администрация хваталась за голову, подозревая серьезное отравление или страшную инфекционную болезнь. И так до тех пор, пока Денис с ухмылочкой не признался в содеянном. «Подумаешь, беда какая, — заключил он. — Я прочистил им желудки, пускай спасибо скажут».

Я объясняла, что процедура с применением касторки может назначаться только врачом — не для каждого человека она безболезненна. «Не вздумайте жаловаться моим предкам, — посерьезнел Денис. — Мать сама «проконсультировала» меня на счет этой шутки. А отец вас и слушать на станет, у него дела поважней — он «бабки заколачивает». Зато он сможет вам заплатить — за хлопоты».

Позже состоялся безуспешный разговор с отцом Дениса. Действительно, он слушал меня вполуха, одновременно давая по «мобильнику» распоряжения партнерам по бизнесу. Правда, один раз оторвался от трубки, чтобы прервать мой прочувствованный монолог. «Если у вас проблемы — я заплачу», — бросил он. «Это у вас, у вашего сына проблемы!» — в сердцах сказала я. «Я заплачу», — опять пробормотал папаша, с головой уходя в свой мобильный разговор и быстрым шагом направляясь к «мерседесу»...

* * *

В лагере каждое утро дети сами убирают свои постели, подметают и моют полы в комнатах, а также наводят порядок на территории лагеря. Это — наша давняя традиция, элемент, как говорили раньше, трудового воспитания.

Сегодня утром прохожу мимо корпуса и вижу: среди занимающихся уборкой детей суетится незнакомая дамочка в кружевном фартучке, в руках у нее совок и щетка из яркого пластика. «Кто это?» — спрашиваю у девочек. «А это Димкины родители горничную прислали — чтобы ребенок не перетрудился», — едва сдерживая смех, объясняют они. Замечаю, что и другие дети улыбаются, подтрунивают над Димой, который ходит в гордом одиночестве, изо всех сил демонстрируя, что ему наплевать на «прибабахи предков».

На следующее утро горничная больше не приехала, Дима спокойно убирает территорию вместе со всеми. Оказывается, работать намного легче, чем терпеть насмешки ребят.

* * *

...Одиннадцатилетняя Маша тихо плачет, спрятавшись за шторой в холле. Долго не хочет отвечать на вопрос «Что случилось?» Наконец сквозь всхлипывания слышу: «Поймите. У меня совсем нет денег... Мама дала с собой только десятку... Ей полгода не выплачивают зарплату... Что же мне, воровать?..»

Господи, да это же я затерзала Машу своими вопросами! Вчера во время экскурсии по городу я спросила девочку, почему она вместе со всеми не покупает мороженое. И она, бедняжка, защищаясь, ответила, что не любит сладкого. А сегодня я опять спросила, почему Маша до сих пор не сдала выданные родителями деньги в нашу «кассу»— чтобы не потерялись, как это давно сделали другие дети. После моих слов Маша выбежала из комнаты, и вот я нашла ее, плачущую, за шторой.

«Прости меня, Маша, — говорю. — Я просто не догадалась... Кстати, у меня тоже совсем нет денег. Да и зачем они нам здесь, в лагере, где вкусно кормят, даже дают фрукты, конфеты и мороженое?» — «У моих соседок по комнате — по пачке гривен, — вздыхает Маша. — Но они все читают по слогам». — «Вот видишь, — улыбаюсь я. — У каждого в этой жизни — свои преимущества».

После разговора с девочкой ночью долго не могла уснуть…

* * *

Ночью по коридору бежала испуганная десятилетняя девочка. «Духи, там появились духи!» — задыхаясь и дрожа, объяснила она.

Захожу в комнату, детские головки склонились над странными атрибутами на столе — малышки проводят спиритический сеанс. Оля, милая девчушка с двумя наивными косичками, обстоятельно объясняет, что «вызывать духов» она научилась у мамы. Этим таинственным делом занимаются тети, которые частенько по вечерам собираются в их доме.

«Заниматься спиритизмом в нашем лагере нельзя», — произношу я нелепо звучащую фразу. А что я могу еще сказать этим крошкам, смотрящим на меня недоумевающими глазами?

* * *

Самые маленькие наши девочки-семилетки победили всех по смелости воплощенного замысла — вчера они показывали... стриптиз для мальчиков своего же отряда. Я вошла в их комнату, вернее, в этот своеобразный «стриптиз-бар», когда зрелище достигло своего апогея и находилось в завершающей стадии — малышкам осталось снять с себя последнее белье под завороженными взглядами аплодирующих мальчишек. Дети играли «во взрослость», уродливую, конечно, но откуда им знать, что по-настоящему красиво, а что нет, если этого с младых ногтей им не объяснили папа с мамой?

Я быстро выпроводила разочарованных таким финалом мальчиков, а с девочками затеяла разговор: женщина, дескать, должна быть скромной, иначе ее уважать не будут. Девочки в ответ не проронили ни слова, значит, они остались при своем мнении. Могу ли я переубедить их, если против меня — семья, телевидение и вся наша сегодняшняя жизнь с исковерканными нравственными критериями?

* * *

Возмущенный «новый украинец», до безобразия густо обвешанный пейджерами и мобильниками, направляется в нашу столовую. За ним семенит жена, она говорит на таком диком «торговом» сленге, что из сказанного я понимаю едва половину. Эта парочка считает, что их ребенка плохо кормят.

В столовой мы вместе изучаем сегодняшнее меню. На завтрак — гречневая молочная каша, творожная запеканка с шоколадным соусом, какао; на обед — борщ с пампушками, вареники с творогом, упаковка сметаны и компот; полдник — персики и мороженое; на ужин — телятина с гарниром и чай; второй ужин — йогурт и булочка с маком. «Все это не то, — убежденно говорит папа. — Из всего этого наш ребенок может есть только хлеб». «Почему у вас нет современной еды? — кричит мама. — Наш Стасик кушает только сэндвичи, гамбургеры и хот-доги!»

Пытаюсь объяснить общеизвестное: ребенку для нормального развития нужна горячая пища, первые блюда, поменьше копченостей и жареного. Но «заботливые» родители меня не слышат.

Жаль Стасика — гастрит ему, похоже, обеспечен.

* * *

В восьмом отряде есть два мальчика — Олег и Игорь. На вид — самые обычные ребята. Далеко не все знают, что их родители — очень богатые люди. Но вот уже несколько лет подряд детей летом они отправляют не на Кипр и не на Мальту, а в наш, по мировым стандартам скромный, лагерь.

Олег и Игорь участвуют во всех играх и конкурсах, спортивных соревнованиях. Сегодня видела, как парнишки вместе с отрядом уходили в трехдневный поход с ночевкой, сгибаясь под тяжестью рюкзаков. Вспомнился разговор с отцом Олега. «Попрошу вас об одном — никаких привилегий для моего сына. Я его тоже предупредил: будет капризничать — потеряет мое уважение. Воспитать в себе человека можно только трудом, это то, что ни за какие деньги не купишь…»