МОНОЛОГ С ПРИСТРАСТИЕМ

Не знаю, почему именно этот мальчишка запал в душу. История его искалеченной жизни, увы, не слишком отличается от многих других, которые довелось услышать. Но то ли он так ее рассказал, то ли я так ее восприняла, то ли потому, что и моего восьмилетнего сынишку зовут Юрой, повинную речь за всех взрослых, прямо или косвенно виновных в судьбе этого тринадцатилетнего паренька и сотен тысяч таких, как он, веду с ним…

Ты совсем не выглядишь на свои годы — худенький, маленький. Уже отмыт, коротко острижен (в санпропускнике приюта для несовершеннолетних это делают сразу, потому что ваши головы, как и одежда, кишат вшами), одет в чистое. Я, желая побольше узнать о тебе, боюсь… расспрашивать. Страшусь услышать то, чего… не хочется. Чего в нормальной жизни не должно бы быть… И ты, словно уловив это, ведешь свой рассказ без особого надрыва…

Ты замолкаешь. Повисает пауза. Я не знаю, что говорить. К счастью, тебя зовут на обед. Теперь можно, не скрывая горечи и боли, молчать долго и мучительно.

В общем-то, мы все о вас знаем. Знаем, что убегаете вы совсем не от хорошей жизни. А от побоев и грязи. От пьянства и наглого надругательства над собой. От голода и нищеты, от унизительной зависимости от родителей. От того, что они эксплуатируют вас, заставляя добывать деньги для очередного запоя. Не зря же четыре с половиной тысячи родителей ежегодно лишают родительских прав. А скольких не лишают — и они продолжают мучить своих детей! Вы уходите от опротивевшей жизни, которая, унижая, не оставляет выбора. Нет, сразу на улице вам не становится комфортнее (особенно, если зима на дворе, а ты ушел в осень), но приходит опьяняющее чувство свободы, правда? Теперь ведь можно жить на себя и для себя! Собирая те же бутылки, на вырученные деньги купить кусок хлеба и съесть его, а самое главное — не пребывать в постоянном страхе перед побоями, когда на худенькой спине отпечатается очередная порция злости матери или отца на неудавшуюся жизнь (30 процентов таких, как ты, детей улицы — из неполных семей)…

И вот тогда, решившись на крайний шаг, вы вдруг понимаете, что не так, оказывается, страшно убежать из дому! Что можно не пропасть и даже неплохо обойтись без семьи. И что есть свой, особый мир, в котором ты не один. К счастью (или нет), так биологически обусловлено, что детеныши более выживаемы и очень приспособляемы в природе вообще. Вы — не исключение. Поэтому очень четко улавливаете, когда и что можете себе позволить.

Да, скажу тебе честно, лет двадцать-тридцать назад вам бы никто не подал на улице, приняв малолетних попрошаек за аномальное явление жизни, сразу бы сообщили в соответствующие инстанции и — в детдом или интернат. Сейчас же вы, спящие по теплотрассам и просящие милостыню, уже никого не шокируете, вам привычно дают какие-то копейки, иногда продукты, обуться-одеться, не особо задумываясь над тем, что помогают еще более привязаться к улице. Вообще-то таким образом взрослые снимают грех с души: подал милостыню — и словно бы очеловечился, не прошел мимо, откликнулся на твою, ребячью, беду. Честно признаюсь, что и я давала деньги и тоже ощущала нечто похожее. Но у специалистов, которые работают с вами, другая точка зрения. «Я всем своим друзьям и знакомым неустанно повторяю: если вы дали бездомному ребенку деньги, вы сделали для него великое зло, потому что помогли ему полюбить улицу, обрести определенную финансовую свободу, которой у него никогда не было, и это его опьяняет», — считает Ольга Кучеренко, психолог Киевского городского приюта для несовершеннолетних. Ты хорошо знаешь Ольгу Александровну. Это она (конечно, вместе со всеми, кто работает в приюте) приводит вас в чувство, когда вы, потерянные и обиженные, попадаете туда, помогает обрести душевный покой и равновесие, неустанно повторяя, что еще многое можно исправить. Она всегда доброжелательна и сдержанна, вселяет уверенность. А мне призналась, что еле выдержала первых три месяца здесь, что каждую ночь вы снились ей, и от боли, от понимания, что далеко не все сможет для вас сделать, хотела все бросить и уйти. Спасибо ей, выдержала. И теперь вам с ней тепло. Да в приюте все такие, другие просто не пойдут сюда работать.

А с вами, конечно, непросто. Вы, изведавшие эйфорию уличной жизни, далеко не всегда готовы потерять ту степень свободы, те выгоды, которые она дарит. Хотя, утверждают психологи, все вы, пусть и неосознанно, хотите в семью, чтобы и мать и отец, и все — как у людей. Твое желание найти отца — яркое тому свидетельство. Ведь вы понимаете: долго такое бродяжничество продолжаться не может, уличная жизнь когда-то обязательно закончится. Но только как?

И мы понимаем это. И знаем, что в таких уличных объединениях ради денег идут на многое, что угрожающе развиты подростковая проституция, наркомания, токсикомания, воровство, что когда нужно выживать, никто особо не задумывается над моральной стороной дела. Вы в одночасье становитесь как бы старше своих лет — по образу жизни и поступкам. А параллельно, по словам психолога-консультанта Киевского психологического центра Службы по делам несовершеннолетних Елены Самойловой, внутренне выхолащиваетесь: происходит ощутимая задержка психического развития. Получая неадекватное количество свободы, вы не получаете эмоционального тепла, необходимого для психического развития. Как не получаете и опыта нормальных взаимоотношений в семье, поэтому есть большая вероятность того, что вы повторите жизнь и ошибки родителей. Не верится и не хочется, да? Мне тоже. Ведь в какие цифры лет через десять-пятнадцать это может вылиться, подсчитать нетрудно, если сейчас только тех беглецов и подкидышей, которые прошли через приюты за последние четыре года, больше ста тысяч! А сколько вас, неучтенных, осталось бомжевать по теплотрассам и подвалам?

Так что же делать? — спросишь ты. Или удивленно скажешь: так делайте что-нибудь, справедливо полагая, что мы можем все. Конечно, можем. Если захотим. Нет, мы не сидим сложа руки. Знаешь, сколько принято документов, так или иначе затрагивающих проблемы беспризорных детей? О, предостаточно. Назову лишь несколько: законы Украины «Об охране детства», «О социальной работе с детьми и молодежью», «О предупреждении насилия в семье», программа «Дети Украины», указ Президента «О дополнительных мерах по усовершенствованию работы с детьми, молодежью и семьями», распоряжения главы государства «Об улучшении профилактической работы с несовершеннолетними», «О дополнительных мерах по обеспечению выполнения Национальной программы «Дети Украины» на период до 2005 года, свыше 300 постановлений Кабмина под эту программу… Ты, наверное, ничего о них не слышал, а может, и слышал, потому что в приюте вам многое рассказывают: и о Конвенции ООН по правам детей, и о том, как вы можете отстаивать свои, и куда, в какие организации следует обращаться, когда жизнь загоняет в тупик. Теперь ты знаешь, что есть специальные службы — по делам несовершеннолетних, которые опекают таких, как ты, и в которых работают неравнодушные люди. Но почему все решается не так быстро, спрашиваешь ты, и почему количество несчастных детей не уменьшается...

Признаюсь откровенно: исчерпывающе ответить на эти вопросы не может никто. Вроде бы делается если не все, то очень многое. Но знаешь, как в жизни? Взрослые — как дети, только поважнее вашего щеки надувают. И тоже обалдевают от неадекватного количества свободы, а потом принимают, мягко говоря, не совсем обдуманные решения. Именно такими называют специалисты чиновничьи эксперименты со службами по делам несовершеннолетних. Ну не показались они дядям и тетям при высоких должностях такими, которым нужна юридическая самостоятельность, и они ее ликвидировали. Сделали это очень просто, без шума и пыли, тем более что разрешено было ломать и крушить все. А ломать — не строить, как ты понимаешь. И вот в результате реорганизаций (1993—1994 гг. — обвал полнейший по всем статьям!) самостоятельные службы с определенным штатом, устоявшимися законами жизнедеятельности, налаженной системой профилактической работы вводятся в состав структур по делам семьи и молодежи. На первый взгляд — ничего страшного, проблемы-то схожие — все те же семья и молодежь, но штаты существенно урезались. Тысячи детей из группы риска остались без надлежащего контроля и профилактической работы, а проблема детской беспризорности из главной в работе служб ПДН стала одной из многочисленных в новой структуре. Спасибо неравнодушным людям, которые всю жизнь работали с вами и понимали, что этого делать нельзя: они, неустанно доказывая на всех уровнях неправомерность таких реорганизаций, дошли до генерального прокурора с протестом против чиновничьего самоуправства. И вот шесть лет назад, в соответствии с Законом Украины «Об организациях и службах по делам несовершеннолетних и специализированных учреждениях для несовершеннолетних» службам ПДН была возвращена юридическая самостоятельность. Вы, конечно, тоже помогли этому: статистика преступности среди подростков заставила содрогнуться и привела в чувство реорганизаторов — 50 тысяч преступлений в год!

И тогда, наконец, протест Генерального прокурора о возвращении службам ПДН юридической самостоятельности был принят. Государственная машина заскрипела в соответствии с ним. Но и после этого, увы, эксперименты не закончились. Потому что — выдам еще один секрет о руководящих взрослых — каждому, кому посчастливится дотянуться до руля в государственной машине (так же, как и вам, когда видите вожделенную игрушку), очень хочется порулить и наиграться. И вот совсем недавно нарулили: ко всем проблемам Государственного комитета по делам семьи и молодежи, и к вашим в том числе, добавили еще спортивные и туристические, свалили, что называется, все в одну кучу. А что? Вы ведь тоже в какой-то степени туристы… Прости, пожалуйста, за этот сарказм.

Хотя объединять усилия всех ведомств, в структуре которых есть отделы, ведущие работу с детьми, нужно обязательно. Более того, по мнению начальника службы по делам несовершеннолетних Киевской областной госадминистрации Ларисы Гурковской, следовало бы сделать так, чтобы все те специалисты, которые занимаются профилактической работой и вашей социальной защитой, были не при разных министерствах, а при службах ПДН. Когда все заинтересованные лица соберутся под одной крышей и под одним руководством, тогда можно будет говорить о полной ответственности за ваши судьбы. Сейчас же она, разделенная на разные министерства, весьма размыта. Эксперимент на базе Киевской области по созданию такой структуры, очень надеется руководитель службы ПДН, будет одобрен и утвержден на государственном уровне, подкреплен соответствующим указом Президента или постановлением Кабмина. И тогда судьбу ребенка, оставшегося без опеки родителей, и твою в том числе, будет решать не штатный секретарь опекунского совета, а государственный орган, неся за эту судьбу полную ответственность.

Может быть, права Лариса Павловна, и действительно вот так удастся, наконец, создать надежную систему опеки таких детей, как ты. Потому что самая главная и самая болезненная проблема в том, что вас… некуда девать. Вас нельзя возвращать в ту атмосферу и в ту семью, которые стали причиной недетских бед (42,5% несовершеннолетних преступников росли в таких вот неполных семьях, а среди тех, кто принимал участие в преступлениях, их 35). Вот и ты даже вспоминать о матери не хочешь. И если вдруг не отыщется отец или окажется не таким, как ты себе его представляешь? Куда дальше? В интернат? Но, например, Игорь Жогло, начальник отдела специализированных заведений и учреждений Госкомсемьимолодежи, отдавший работе в школах-интернатах добрый десяток лет, убежден, что эти заведения, несомненно, нужные, все же свою роль сыграли.

Сегодня уже всем понятно, что дети обязательно должны воспитываться в семье. Поэтому нужны новые учреждения — детские дома семейного типа. Слышал о таких? Уже слышал. Но их у нас катастрофически мало! Всего 104 «против» почти 30 тысяч беспризорных ежегодно! И только тысяча счастливчиков из этого огромного числа попала за эти годы в надежные руки семейных педагогов и воспитателей. Вот видишь, как все почему-то не состыковывается в этом мире взрослых. Помнишь тот внушительный список программ и постановлений, которые призваны засвидетельствовать обеспокоенность государства проблемой детей? Впечатляет, да? Так мы ведь назвали далеко не все. Но как коснется чего-то конкретного и серьезного — так и никнет вся декларативно-законодательная база, и все ручки кверху: денег нет! А на нет, говорят, и суда нет. Но скажи мне, что делаете вы, незащищенная, выброшенная судьбой на обочину жизни ребятня, когда у вас нет денег? Ищете, зарабатываете их. Конечно, кто как может, но понимаете, что ждать манны небесной неоткуда. Ну а взрослым, прикрывающим свою бездеятельность или равнодушие к вашим проблемам ссылкой на бедность бюджета, выживать не нужно. Конечно, очередной статистический взрыв, когда угрожающее количество перейдет в еще более угрожающее качество, заставит искать выход. И очень печально. Ведь и приюты для бездомных детей появились тогда, когда не замечать проблему детской беспризорности стало невозможным, когда засилье малолетних бродяжек и преступления несовершеннолетних стали шокировать. Спасибо, что они, эта своеобразная «скорая помощь», дают вам возможность отмыться, приобрести человеческий вид, подлечиться. Последнее особенно важно, ведь почти у 70 процентов попадающих в приюты, различные заболевания — и хронические, и подаренные улицей: сифилис, туберкулез, педикулез, токсикомания, психические расстройства...

Но это учреждения временного типа. По нормативным документам, наверное, рассказывал тебе директор Киевского приюта Виталий Сучков, ты можешь находиться здесь 90 дней. За это время нужно установить, откуда ты, в каком состоянии пребывает твоя семья и что в связи с этим делать — готовить документы в суд, чтобы лишить родительских прав твою мать (а это довольно хлопотное дело), искать отца или переводить тебя в школу-интернат. Ведь нужно не пристроить тебя, а устроить так, чтобы жизнь потихоньку налаживалась.

Вот поэтому Госкомсемьимолодежи подготовил письмо на имя премьер-министра с предложением увеличить финансирование на укрепление материальной базы и приютов (здесь ваша полноценная жизнь уже должна начинаться), и детских домов семейного типа. А также — на кадровое укрепление служб по делам несовершеннолетних, ведь установленные нормы численности этих важнейших структур не выдерживаются, в результате — тысячи не охваченных профилактической работой детей и семей. Как и когда откликнется правительство и откликнется ли вообще — поживем увидим. Хотя легко сказать «поживем»: тебе-то — где?

В последнее время стали появляться центры социально-психологической реабилитации, в которых «дети улицы» проходят курс более длительной реабилитации, чем в приютах. Такие центры уже созданы в Донецкой, Днепропетровской, Луганской, Киевской областях. Но, по мнению Александра Запорожца, начальника отдела криминальной милиции по делам несовершеннолетних МВД Украины, и этого мало, поскольку главная проблема остается: а потом — куда? В прошлом году, например, только 340 детей (из найденных 35 тысяч!) были определены под опеку или в другую семью. А в Волынской, Житомирской, Хмельницкой, Херсонской областях не устроен ни один ребенок! Поэтому, считает Александр Дмитриевич, нужно думать о создании таких центров, которые давали бы вам возможность учиться, приобретать определенную профессию, заниматься каким-то интересным делом. Главное предназначение такого заведения — проложить вам дорогу в будущее, чтобы до 18 лет вы становились абсолютно нормальными гражданами нашей страны.

У нас 18 тысяч преступлений в год – на счету несовершеннолетних. И, может, не было бы их, если бы вы, кроме опостылевшей семьи и ее разрушительного фона, имели бы какую-то отдушину в жизни, например, занятия в спортивном или техническом кружке. Но кто из вас может платить за это деньги? «Смешной» вопрос. И все же, готовя министру докладную записку о состоянии и тенденции преступности и правонарушений среди несовершеннолетних в Украине за последнее десятилетие, Александр Дмитриевич все-таки нашел красноречивые цифры: в 1986 году было построено и действовало 817 домов пионеров, 316 станций юных техников, 229 — юных натуралистов, 28 экскурсионно-туристических станций, 12 парков, 20 детских и юношеских морских клубов и флотилий. Где все это сейчас? Где подростковые клубы по месту жительства, которые были практически в каждом микрорайоне и бесплатно приглашали ребят в любую спортивную секцию? Да, их ты уже не застал, когда подрастал, все эти кружки и клубы уже были распроданы, отданы в аренду, переоборудованы в кафе.

Теперь в МВД решили пойти своим путем, создавая при областных структурах клубы для подростков и вовлекая туда детей из «группы риска». Ориентируются не только на спорт, в каждом городе — своя специфика. Например, в Севастополе изучают историю родного города, в Чернигове на базе конноспортивного общества — законы патрулирования, прививая параллельно любовь к природе и родной земле. Понятно, что всех несовершеннолетних, требующих пристального внимания, охватить невозможно: в таких клубах обучаются примерно 70—80 человек. Но ведь это только начало. И к тому же в каждом областном центре есть много других структур, которые при желании могли бы открыть подобные клубы. Во сколько раз увеличилось бы число отвоеванных у улицы детей?

Кстати, по итогам за первое полугодие нынешнего года, впервые за время существования криминальной милиции по делам несовершеннолетних удалось снизить процент преступности среди учащихся школ. Пусть незначительно, всего на какую-то десятку единиц, но две тысячи возможных и не совершенных преступлений, а значит, не искалеченных жизней — это немало.

Недавно украинская делегация побывала в Швеции. Изучали тот же детский вопрос. Понятно, что там нет такого катастрофического положения: стабильность экономической ситуации значит много. Но наших специалистов поразило другое: абсолютная атмосфера любви и доброты во всем, что касается воспитания. Никаких фильмов ужасов, никаких боевиков, никакого пьянства на экране со всеми вытекающими из него последствиями, работа компьютерных клубов — под строжайшим контролем. Словом, ничего, разрушающего детскую психику!

Наверное, я тебя утомила, нагружая проблемами, которые решать должен вовсе не ты. А сама устала, задавая вопросы и не находя на них ответа, в том числе — на главный: почему, если все всё понимают, проблема, которая уже «крутится» в высоких кабинетах, остается почти нерешаемой? Почему на создание домов семейного типа нет денег? Почему институт приемной семьи развивается так слабо? И сколько же пройдет времени, пока идея создания центров социальной реабилитации детей вплоть до их совершеннолетия «выльется» в соответствующие постановления, а затем в реальные заведения? И почему, наконец, все говорят о профилактической работе, а конкретно тебя и тысячи таких, как ты, упустили? Ведь кто-то же учил тебя и не мог не знать, в какой семье растешь, как и не заметить, что вообще перестал ходить в школу? Кто-то выгонял из подвала, не подумав о том, почему ты туда попал? Кто-то (если, конечно, верить твоим словам) через день выписал из реанимации в никуда, а кто-то пропустил в поезд, который следовал в Ривне…

…Сегодня ты мне приснился. Будто бы нашли отца, и ты несказанно рад. И я проснулась с таким же счастливым ощущением. Конечно, хорошо, если найдут и если отец окажется при памяти. А если нет? Как же долго тебе, паренек, придется ждать, пока наша нерасторопная и, да простят меня заводящие ее, бездушная государственная машина заскрипит в твою сторону и увидит, почувствует твою боль! И сколько же времени ей понадобится, чтобы она, наконец, поняла, что не можешь ты быть наказан дважды?! Что, если тебе не повезло с родителями (а как, оказывается, просто быть счастливым: только родись в нормальной семье!), то должно же повезти с государством!

А пока ты… нет, не совсем один, есть люди, которых судьбы таких, как ты, не оставляют равнодушными. И они, конечно, что-то сделают для тебя. Но в общей массе наше общество стало равнодушным (даже на «круглый стол», посвященный проблемам домов семейного типа, пришло всего пять моих коллег из сотен, работающих в столице!). Но я не хочу, чтобы ты знал об этом, как и о многом другом, о чем говорила с тобой. Не хочу, чтобы потерял единственное, что еще есть у тебя, — веру в свою счастливую звезду...