Между риском и шансом: чего страшится социум?

Мы живем во времена застоя. Об этом свидетельствует не только наша «неполноценная» демократия, но и абсурдная зависимость граждан от государства: наличие или же отсутствие рабочих мест на уцелевших бюджетных предприятиях, произвол чиновников — от собеса до налоговой инспекции, некомпетентность медиков и непрофессионализм правоохранителей… Так что страхи общества продуцирует само государство — удобнее делать людей зависимыми. Власть сдерживает развитие гражданского общества, прослойки среднего класса. А потом иные «обществоведы здравомыслящие» еще и утверждают, что наш народ привык к патернализму государства, к тому, что оно за него в ответе — и это при скудном прожиточном минимуме и почти полном отсутствии социальных гарантий! Государство и радо бы быть патерналистским, ведь так легче народ на коротком поводке держать, да и на это его «мощи» не хватает. Только вот самостоятельными нашим гражданам никак не стать: частный бизнес душат коррумпированные чиновники — и законами, и беззаконием. Поэтому наш человек живет в страхе — боится он собственного бесправия и того, что его избранники во власти не смогут его защитить ни от техногенных катастроф, ни от криминала, ни от внутренних конфликтов.

Социальные страхи населения изучали сотрудники Института социологии НАНУ. Наш собеседник — заведующий отделом социальных экспертиз, доктор экономики и социологии, профессор Юрий САЕНКО.

— Это естественно. Поскольку если в стране нестабильность, типично украинская традиция, подтвержденная всей нашей историей, — замыкаться в узких сообществах: семья, близкие, знакомые и пытаться внутри этого круга решать проблемы. А ведь решение наших проблем — вне этого круга! Нужно принимать новые законы, заниматься предпринимательством, самим создавать для себя рабочие места. Нужны новые общественные организации, которые защищали бы гражданина. Такой деятельностью у нас охвачены только два-три процента населения. Кстати, наше сознание до сих пор остается коллективным. Чтобы разомкнуть эти рамки, необходимо содружество с развитыми сообществами.

— Все очень просто: с одной стороны — «благо», с другой — «беда». Поэтому все свои действия человек оценивает с точки зрения риска и шанса, постоянно сравнивая их в процессе поиска выхода. И страх — это предчувствие беды.

Сейчас возрос страх повышения цен — на 15% по сравнению с 1992 годом. Безработицы — на 5%. А вот голода в 2000 году опаса­лись 72% опрошенных, сейчас — 34%. Такой страх у многих живет в подсознании, он оправдан даже исторически. И сегодня в Украине очень много бедных людей, по нашим данным — 60—70%.

Несколько поубавился страх перед ростом преступности — в 1992 году на него указывали 68% опрошенных, а сейчас — 43%. Наверное, это заслуга милиции… Однако защищенными от произвола власти и чиновников не чувствуют себя 29% опрошенных.

На 21% увеличилось число людей, опасающихся, что их предприятия будут закрыты. Предприятия ликвидировать нужно, если они неэффективны. Но их останавливают, не предлагая ничего взамен. А ведь нам как воздух нужны новые технологии — какие без них реформы? Помните, что сделала в свое время Польша? Как только произошел обвал социалистического лагеря, мы везли туда утюги, мыло, всякие мелочи. Ведь Польша приостановила работу технологически устаревших предприятий. За два года они модернизировались и стали выпускать продукцию по новым технологиям. У нас же предприятия умирали постепенно. Сейчас процветает разве что перепродажа. А ведь не так давно в Украине было четыре-пять заводов по производству телевизоров — давно можно было бы производить «Сони» и «Панасоники». Но мы предпочитаем покупать их по всему миру — корейского, китайского и малайзийского производства. Поэтому и отмечают 47% респондентов, что в их регионе трудно найти работу.

— Среди наиболее влиятельных социальных групп выделяются лидеры политических партий (это отметили 36% опрошенных), мафия, преступный мир (34% опрошенных), олигархи и предприниматели (34% опрошенных).

Сознание людей четко зафиксировало сращение власти и бизнеса. Тем не менее 28% опрошенных «по старинке» называют среди влиятельных социальных групп рабочих, а 20% — крестьян… Типичный рудимент совдепа.

— Народ приучили не ставить интеллигенцию ни во что. Но ее на самом деле очень легко объединить — нужно дать ей социальный заказ. Инновации в экономике, политическое переустройство общества — это как раз дело интеллигенции. Но она полностью отстранена от национальных проблем.

— На Западе очень много людей, которые не интересуются политикой. Ведь, живя в стабильности, они выбирают «между хорошим и прекрасным». А у нас Янукович и Ющенко представляют борьбу цивилизаций — или Азиопа, или Европа. Здесь еще задействованы интересы капитала, и мы толком не знаем, каким образом он делает политическую погоду.

— И Украину можно понять — она стала транзитной страной для колоссальных потоков переселенцев из Азии и Африки, часть из которых здесь оседают. Но как среди стран, где считают, что мигранты обогащают их культурную жизнь, оказалась Франция, непонятно. Там ведь такие войны происходят между коренным и «пришлым» населением! Очень лояльны к мигрантам Финляндия, Швеция, Исландия — но туда никто не едет, поскольку эти страны не нуждаются в рабочих руках, имея сильную социальную защиту только «для своих».

— И рядом с украинцами в этих вопросах — граждане бывших социалистических стран. Это естественные «выверты» постсоветского сознания.

— Это ментальность коллективного страдания — человеку комфортно, что он такой, как все. Так, у нас явные бедняки по доходам называют себя «средними» (и это далеко не тот средний класс, что в США и Европе), потому что многим людям еще хуже… К тому же человек привыкает жить в безвременье… Академик Сахаров любил рассказывать историю: «Идет прохожий и видит, что некто попал в яму и не может оттуда выбраться. Он протягивает руку и говорит: «Давай я тебя вытащу». Человек из ямы отвечает: «Нет, это ты иди сюда, посиди и увидишь, как тут, а потом мы вместе будем выбираться». Есть такое коллективное страдание, будут и социальные страхи.