Мед 2005 года был особенно вкусным...

«Мама прививала любовь ко всему живому, честному, справедливому, гуманному. Много рассказывала о природе, жизни животных, птицах, разную бывальщину... Она никогда не давила на меня. Когда уже был взрослым, просила, чтобы соединился с Богом: «Не важно, какая это будет вера — православная или католическая, главное — чтобы был с Богом».

Из дневника Леонида Милевского. Год 2004-й.

Полесский край особенный. Вокруг дикая природа: темные густые леса, река... Ощущение нетронутой земли. Именно в таком живописном селе прошло детство Леонида.

Когда тебя ежедневно, ежесекундно окружает красота, невольно попадаешь в ее плен. Она бросает творческий вызов, и ты не можешь не ответить... В пятнадцать лет Леонид на лично заработанные деньги купил свой первый фотоаппарат «Смену». Позже были более дорогие камеры, цветная пленка... Но эта старенькая первая «Смена» осталась самой родной. Он говорил: «Не важно, сколько стоит камера. Главное — уметь видеть. А сфотографировать можно и консервной жестянкой...»

С того времени и началась эта любовь, взгляд на мир через объектив. С фотоаппаратом ходил всюду. Даже когда оказался в сфере крупных финансов и возглавил Украинский профессиональный банк, сумка с фотоаппаратурой всегда была рядом. В домашнем кругу он называл ее «мой протез». Нежная самоирония...

Вся молодость супругов Валентины и Леонида Милевских зафиксирована на черно-белых слайдах. Листая фотоальбом, Валентина вспоминает детали и ситуации, связанные с каждой фотографией... В домашнем архиве хранится свыше сорока тысяч негативов.

Сопки, холодная суровая красота... Эти фотографии — с Камчатки, где прошла армейская служба Милевского. Когда вокруг ледяные вершины, черно-белая пленка особенно уместна. Позже появилась цветная. Леонид не сожалел о «ретро». Не гнался за модой. Был целостным человеком, все у него сплелось в тугой узел — банковская служба, фототворчество, пасека... Одно дело было немыслимо без другого.

«На мой взгляд, я довольно часто менял профессию, начиная все с чистого листа: столяр, фотолюбитель, инженер, партийный работник, финансист, банкир... Но ни разу я не менял основное — отношение к людям, независимо от их социального статуса и вероисповедания». (Из дневника Леонида Милевского. Год 2000-й).

Кто-то рождается «мажором», любимчиком судьбы, апологетом «обломовщины», для которого лень — философия и жизненное кредо. Такие, как Леонид Милевский, — фанаты работы. Выйдя из глухого полесского села, лишь посредством тяжелых усилий мог он достичь карьерной вершины. Сон по три-четыре часа в сутки, изнурительный темп рабочего дня... В выходные беспрерывное напряжение разбавляла дача. В воображении вырисовывается что-то помпезное, многоэтажное, созвучное с гипотетическим карманом банкира. Реальность — диаметрально противоположна. Избушка в селе, далеко от Киева и сети мобильного покрытия. Когда Леонид туда выезжал, из правления банка никто не мог дозвониться.

Валентина Федоровна вспоминает: «Пять дней в неделю Леонид был банкиром, а на выходные одевал рабочую робу и столярничал. Но для него это не было в тягость. Таким образом он отдыхал. Сам смастерил циркулярку. Паркет по собственному дизайну уложил. Говорил: «Разве кто-то может знать, как я хочу сделать?»

Дорогу, которую можно было проехать за час, преодолевали в три раза дольше. Заход солнца, туман или рассвет — все это замедляло ход. Леонид останавливал машину и вытаскивал фотосумку. Ему нравилось снимать на цветную пленку, передающую сочные краски лета и осени. На даче любимым занятием было бродить по лесу. Привлекали не столько сами грибы и ягоды, сколько желание увидеть их через объектив. Если наталкивались на белый гриб или красивый пейзаж, лицо Леонида озарялось таким счастьем, что он буквально светился, превращаясь в пятнадцатилетнего паренька, когда-то собиравшего землянику, чтобы купить «Смену».

«Несколько раз я слушал радиопередачу «Маруся Чурай». Она мне нравилась. Тем не менее, когда я прочитал книгу Лины Костенко, почувствовал совсем другое. Поскольку радиопостановку я слушал ушами, а читая, воспринимал сердцем». (Из дневника Леонида Милевского. Год 2004-й).

Весной нынешнего года они встретились с Линой Костенко в Музее книги, где проходил творческий вечер поэтессы. Дождались очереди и подошли высказать восхищение, и не только. Ведь Лина Костенко периодически участвует в экспедициях в Чернобыль. Леонид был там трижды, привез много фотопленок. У него возникла идея издать книгу о современном Чернобыле с его отравленной красотой... «Они даже договорились с Линой Костенко о следующей встрече и сотрудничестве», — вспоминает Валентина. Хотели вместе издать фотоальбом о чернобыльской земле и о ее людях, самоселах.

Фотографии, вызывающие чувство горечи и утраты. Кладбища техники или покинутые библиотеки. Здания без окон, вырванный с мясом пол, изодранные книги... Поле, на месте которого было село: чтобы не привлекать мародеров, люди его сожгли. Или вот такая фотография: рога лося, а рядом дозиметр. Его аж зашкаливает от перенапряжения. Опасность. Зараженная местность...

Леонида ничто не останавливало. Хотел показать людям места, которые еще никто не видел. Есть в его активе фотографии, где деревья прорастают сквозь крыши, сквозь асфальт... Фотографировал самоселов, позже во время следующей поездки подарил им эти снимки. Милевский планировал сделать выставку о чернобыльской земле в Японии...

«Не могло сердце выдержать такую нагрузку и темп... Вот прекрасная фотография, — листает альбом госпожа Милевская, — «Музыка света»... Целую ночь шел снег. Проснулись утром, а каждая веточка как будто расцвела. Столько планировалось в тот день работы, а он берет сумку с фотокамерами и идет в ботанический сад. И пока эти снежинки не растаяли, блуждает там целый день... »

«Чем больше я знакомлюсь с другими странами, тем больше люблю свою Украину. В мире нет лучшей земли». (Из дневника Леонида Милевского. Год 2004-й).

Эту запись Милевский сделал после посещения Израиля. В прошлом году была очень редкостная дата: в один день совпало празднование православной, католической и еврейской Пасхи. Леонид решил, что нужно ехать в святые места. Его тогда все отговаривали: теракты, сложная политическая ситуация. Но небо содействовало...

Пустыня, небольшие оазисы, красная земля... Жена снимала домашним видео, а он орудовал профессиональными камерами. Настолько все поразило: Иерусалим, Вифлеем, появление святого огня в храме Гроба Господнего... После поездки остался богатый архив. «Все время думала, вот вернется Леонид из Соловков и мы вдвоем закончим оформлять альбом. Названия, текстовки к фотографиям... Ему не нужно было туда ехать!.. Здоровье и так было подорвано, чего только стоило пережить банковский кризис середины девяностых...»

…Тогда все попали в беду. Большинство банков кризис не преодолели. Сказать, что Милевский переживал, это не сказать ничего. Целыми ночами не спал. Жена просыпалась и «слышала», как он думает... Говорила: «Да не думай, ведь твои мысли, как тяжелая темная дерюга. Я чувствую, как она висит над нами...»

«Укрпрофбанк» был тогда в не самой плохой ситуации, как-то держался. Но в прессе появилась ошибочная информация о его кризисе. Поднялся переполох, вкладчики кинулись забирать средства, и банк начал по-настоящему тонуть. Нацбанк переводит банк Милевского на особый режим финансового оздоровления. Тяжелый период продолжался более года. Слова «потенциальный акционер» не сходили с уст каждого банковского служащего. Чуть ли не ежемесячно приходил кто-то из «потенциальных» и в первую очередь требовал очередной финансовый отчет. Этих аудитов главному бухгалтеру Тамиле Тарасенко «хватило бы на двести лет». Все акционеры признавали, что аудит, в отличие от других банков, прозрачный. Но это мало утешало. Клиенты появлялись и исчезали. У банка осталась крепкая команда, скелет — пятнадцать человек. Хотя со временем и самые сильные начали сомневаться. Когда полгода не получаешь зарплату, влезаешь в долги, невольно задумываешься о будущем...

Уже можно было спокойно объявлять себя банкротом, снимать вывеску и заниматься другими делами. А пережитые разъяснительные беседы с вкладчиками, когда страсти разгорались до истерик? Конечно, персонал банка успокаивал людей. Говорили искренне, не лукавили. Это основный принцип Милевского: быть честным. С 1999 года УПБ обрел второе дыхание, пришли новые акционеры. Стал лучшим среди середняков.

Милевский был удивительный банкир. И не только потому, что профессионально занимался фототворчеством. Он не вводил у себя типичное для прочих банковских структур жесткое администрирование. Никогда не повышал тон, тем более не кричал на подчиненных. Его сила была в мягкости, в человечном отношении к коллегам. Если бы не эта теплота, банк не «выплыл» бы из кризиса. Это только по отношению к себе Леонид был жесткий и даже жестокий...

«На сегодняшний день передо мной стоит один из сложнейших вопросов — кадры. В банк необходимо подобрать самых умных от природы людей, преимущества которых перед другими — честность, порядочность, природная склонность к банковскому бизнесу... Не «заробітчан», приходящих побольше хапнуть, коллектив должен формироваться из работников, пришедших в банк по душевному призванию реализовать свои возможности. Подбор людей с такими человеческими качествами чрезвычайно сложен, но от него зависит дальнейший успех банка». (Из дневников Леонида Милевского. Год 1999-й).

Потом все должно было бы плыть спокойнее. Работа, дача, отдых... Но не у Милевского. Он шутливо обращался к коллегам: «Ты очень много спишь, так ничего не успеешь сделать». Постоянно работал над собой, не только не отказывался прослушать лекции кого-нибудь из европейских гуру менеджмента, но и очень ответственно к этому относился. Посещал, вникал, разбирался...

А еще был профессиональным пчеловодом. Своя пасека появилась задолго до того, когда это стало политически модным занятием. Ежегодно с первого сбора в мае каждому члену правления он дарил банку целебного. Мед 2005 года был особенно вкусным. На удивление... Леонид говорил, что в августе дождется дня пчеловода, чтобы все попробовали этот мед на ярмарке...

«Я люблю и уважаю людей, которые в чем-то превосходят меня, я им завидую белой завистью. Это, наверное, от уверенности, что мне по плечу любое дело. Возможно, если бы в жизни я выбрал другие приоритеты, меня бы подняло на вершину пирамиды. Но я такие цели себе и не ставил». (Из дневника Леонида Милевского. Год 2004-й).

На Соловки почтить память жертв сталинизма выехало на автобусах 50 человек. Милевский отложил все дела. Валентина Федоровна встревожилась: «Ой нет, самого не отпущу, давай хоть сумку с фотоаппаратами держать буду». Он согласился. Но так случилось, что жена заболела, попала в больницу с воспалением легких. Милевский поехал сам.

Наверное, уже тогда плохо себя чувствовал... Такая скорость, такой темп жизни... Но радостный звонил из автобуса... Жара, тридцать шесть часов только до Петербурга... Сердце не выдержало.

На Соловках места захоронения в ужасном состоянии. Под ногами черепа, человеческие кости едва прикопаны. Он хотел, чтобы в Украине знали об этом.