Леонид Финкельштейн: «Книгоиздательство — моральный бизнес»

По первой основной профессии он — учитель математики. Нестандартный, творческий, любимый учениками, среди которых в свое время были дети кое-кого из тех, кто нынче может считаться весьма полезным знакомством: скажем, Александра Зинченко.

По второй основной профессии он — издатель. Главный редактор издательства «Факт», за десять без малого лет своего существования ставшего одним из мейджоров украинского книгоиздательского процесса, верить в будущее которого нынче считается дурным тоном. Но, оказывается, можно. И не только верить, но и реально сделать его настоящим.

— Как вышло, что учитель математики стал издателем?

— Я не считаю, что произошло нечто необычное: ведь и учитель, и издатель работают над тем, что можно громко назвать «созданием генофонда нации». Учителю оказалось тесно в тех рамках, в которых он находился, преподавая свой предмет в школе. Он начал издавать учебно-методические пособия по математике, используя свой многолетний опыт работы, но ни на минуту не забывая, что не это есть конечная цель.

— И как произошел переход на вектор конечной цели?

— Да он и не произошел: мы продолжаем издавать книги по школьной математике и будем это делать всегда, потому что эта лакуна практически не заполнена. Но у нас с самого начала была цель: работать в различных направлениях украинской литературы. Мне лично ,как читателю с многолетним стажем, ее не хватало. Мне ее не издавали. И я решил это делать сам.

— Чем вам удалось соблазнить своего самого имиджевого автора — Оксану Забужко?

— Ну, мне, к сожалению, до сих пор не удалось ее «соблазнить», а если говорить о том, как она стала автором нашего издательства… почти случайно. Она перевела на украинский язык блестящую книгу Светланы Алексиевич «Чорнобиль: хроніки майбутнього», и сложились отношения, при которых не только мы увидели фигуру писателя мирового уровня, но и она в нас нечто перспективное рассмотрела. Процесс «соблазнения» прошел незаметно, мы просто стали вместе работать.

— Сейчас у вас есть планы по изданию книг Забужко?

— Есть. В тактических планах на этот год — пять ее новых книг. Не буду их называть, я не люблю называть книги, которые еще не изданы, — но это, поверьте, пять прорывных книг! А если говорить о стратегических задачах, то мы считаем, что Оксана Забужко требует значительно большего внимания к себе во всех сферах, потому что именно она способна не только писать, но и обогащать гуманитарный, нравственный процесс, который происходит в сегодняшних реалиях нашей страны.

— На какого читателя вы работаете: элитарного или массового?

— Мы работаем над формированием читателя. Когда говорят, что в Украине нет книжного рынка, я смеюсь: он есть. Он громаден, всеобъемлющ! За исключением одного: это книжный рынок иной страны. А мы должны сделать свой. И в нем, несомненно, появятся разные слои читателей. Которые будут читать украинскую книгу на украинском языке, очень разную: и массовую литературу, и элитарную, и литературоведение, и классику, и переводную на украинский язык… Мы по своим интеллектуальным возможностям можем охватить весь этот рынок, все читательские слои. Пока мы не можем этого сделать чисто по материальным возможностям.

— Часто говорят об экспансии российской книги на наш рынок, мол, все беды от этого…

— С моей точки зрения, речь идет не об экспансии, а о более страшных вещах. Хотим мы того или нет, на сегодняшний день любое издательство, любая книготорговая организация выполняет некий социальный заказ своей страны. Как это ни прискорбно, но социальный заказ в нашей стране до недавних событий был как раз и направлен на то, чтобы сделать возможной книжную экспансию. И появление российской книги, а в основном российской попсы на якобы книжном рынке Украины, — это выполнение того, чего от нас хотели.

— Вы в компании с другими издателями в знак протеста жгли рукописи перед Кабмином. Каковы ваши претензии к власти? По-вашему, корень зла в законодательной сфере или в чем-то еще?

— Нет, в персоналиях! Один и тот же закон можно направить на разные действия. Я тысячу раз убежден, что до изменения законодательства надо менять идеологию, прежде всего властных институтов. Надо перестать, прикрываясь любым законом, разбазаривать деньги, которые идут в гуманитарную, нравственную, социальную сферу. Если государственные институции и чиновники не начнут думать о серьезной политике в гуманитарной сфере, то не будет никаких изменений, будет продолжение того, о чем мы говорим.

— Существует такое мнение: книгоиздательство — бизнес, и от власти требуется лишь, чтобы она не мешала. Вы под ним подписываетесь?

— Если б вы задали мне этот вопрос в 1991 году или даже в 1995-м, я бы ответил: пусть не мешает, и этого будет достаточно. Сегодня, к сожалению, уже надо помогать. Механизмы уничтожения книгоиздательства и книгораспространения в Украине были запущены достаточно давно, и сегодня приняли такие формы, что без продуманной государственной политики, в которой есть элементы и помощи, не обойтись. Но помощи, направленной не на то, чтобы издать книгу какого-нибудь дядечки, которого лоббирует другой дядечка из Верховной Рады, не на отдельные проекты, а непосредственно участникам рынка: торговым организациям, издательствам, которые имеют свои издательские планы и хотят оказать влияние на все культурное пространство.

— Государственная финансовая поддержка, пусть разовая, — это деньги налогоплательщиков. Что вы можете предложить им взамен?

— Взамен я предлагаю создание украинского, подчеркиваю несколько раз, украинского книжного рынка. Предлагаю взаимодействие со всеми, кто заинтересован в этом. Я, например, недавно пришел в книжный магазин и увидел прекрасную книгу, изданную, естественно, в России: поэмы Пушкина. Казалось бы, какие могут быть претензии к книге великих поэм великого поэта? Но я прочитал предисловие. И узнал, что Пушкин, оказывается, один из лучших историков Полтавской битвы, что в своей «Полтаве» он блестяще понял менталитет украинского народа… Скажите, это что — литература или идеология? Я предлагаю идеологически выверенные, продуманные книги, влияющие прежде всего на формирование украинской политической нации, которая необходима не только мне, но и государству.

А что касается бизнеса… да, книгоиздательство — бизнес. Но это моральный бизнес, и он подчиняется абсолютно не тем законам, что бизнес вообще. Может ли у нас издательское дело быть просто бизнесом? Без сомнения. Но для этого должен пройти промежуток времени, пока мы создадим необходимую моральную инфраструктуру, в которой он будет развиваться.

— О том, что книгоиздательство надо возрождать, говорят все. Но мало кто знает, что конкретно нужно для этого сделать. Рецепт от Финкельштейна: первое-второе-третье?

— Рецептов у меня много, я сейчас очень серьезно работаю над конкретными планами. Во-первых, это, несомненно, создание государственной торговой организации, которая будет распространять книги украинских издательств. Во-вторых, протекционистские законы, касающиеся украиноязычной книги. Я говорю не о гетто для книг на других языках: не запрещать, а создавать условия для развития нашей литературы. В-третьих, сеть магазинов книг украинских издательств во всех крупных городах Украины. Затем, поддержка на тендерной основе издательств, которые готовы работать в Украине. Отмена всех так называемых «социально значимых» изданий, которые нужны только для поддержки «своих» и не влияют на развитие украинского книжного рынка и книгоиздательства вообще. Создание некой вертикали украинских писателей разного поколения, литературоведов.

Кроме того, конкретные действия, увязанные с общегосударственными планами. Реорганизация институций, которые осуществляют госнадзор над выпускаемой продукцией, ни в коей мере не цензуру! Продуманная система налогообложения ввезенных в Украину книг: опять-таки, без гетто, без обрубания концов. И даже книг на украинском языке, которые печатаются в типографиях за границей, — а для этого нужны вложения в отечественные типографии, чтобы они стали конкурентоспособными, и чтобы любой издатель, думая, печатать книги в Словакии или в Украине, выбирал последнее, потому что качество не хуже, но обойдется дешевле. И так далее. У меня программа из пятнадцати конкретных предложений, я готов ее озвучить на любом уровне и работать над ее внедрением.

— Интересно, какой вы видите писательскую вертикаль?

— Не с той точки зрения, что готов выставить по ранжиру: первый-второй-третий. Я, может быть, и готов, но не посмею этого делать, я не специалист. Для того чтобы появилась вертикаль, должен заработать институт литературной критики, абсолютно отсутствующий в нашей стране. Даже в тех газетах и журналах, которые печатают критические статьи, их пишут журналисты, а не литературные критики. У нас такой профессии нет.

Вертикаль невозможна без создания общенациональной культурологической газеты или журнала хотя бы образца старой советской «Литературной газеты», без серьезных программ на телевидении, радио, рубрик в газетах. Во всем мире сие существует, у нас — пока нет.

В результате, если говорить о современной литературе, она развивается по тусовочному принципу: каждый читает своих и принципиально не читает чужих. Большинство наших писателей и так называемых критиков декларируют, что украинская литература — чуть ли не литература переходного периода, которая в лучшем случае появилась в 1991 году, но это же бред! Великая европейская литература сужается до 13—15 лет. Тусовочные кухни сейчас никому не нужны, сегодня нужно заниматься общим, глобальным литературным процессом. И вертикаль нужна, чтобы помогать его совершенствованию.

— Вы затронули вопрос языка, который во время выборов обострился, стал болезненным для многих…

— Во-первых, я, наоборот, считаю, что после выборов он стал намного мягче. Во-вторых, вопросы языка можно ставить, а можно решать. Главный лозунг нашего издательства сегодня: «Русскоговорящий должен стать украиночитающим». Все очень просто: должны быть книги, которые люди с удовольствием станут читать на украинском языке.

У нас есть писатели мирового уровня, которых не знают за границей, потому что нет системы перевода украинской литературы на языки народов мира. Кто спонсирует переводы на украинский язык? Посольства соответствующих стран или какие-либо фонды, институты. А кто спонсирует перевод нашей литературы на другие языки? Должно бы наше правительство, наши институты, но этого не происходит.

Проблема языка, по крайней мере в книгоиздательстве, абсолютно надуманна, дабы заработали экономические механизмы продажи книг не на украинском языке. А в принципе, существует ли языковая проблема, не знаю: для меня лично ее не существует. Я спокойно разговариваю на двух языках, мне совершенно не мешает то, что у меня русскоговорящая семья. Речь идет о взаимопроникновении культур, — но точно так же, как Россия заинтересована в том, чтобы оно происходило на русском языке, Украина должна быть заинтересована, чтобы оно развивалось на украинском.

— Книгоиздательство — хлопотный бизнес. Почему вы не уходите из школы?

— Причин очень много. Во-первых, все-же стаж тридцать лет, очень трудно бросать то, чему была отдана большая часть жизни, к тому же я иногда пописываю книжки по школьной математике, а для этого нужно иметь некий полигон. А еще потому, что мои ученики — это шестнадцати-семнадцатилетние взрослые люди, и когда я выбираю книгу для издания, мне благодаря им легко представить, будут ли ее читать.

— А ваши ученики замечены в чтении книг вашего издательства?

— Без сомнения! Они замечены в чтении книг вообще, и моего издательства в частности. Более того, я преподаю в русской школе, но мои ученики приходят на презентации книг украинских авторов, и, поверьте, не только для того, чтобы сделать мне приятно.