КРАСАВИЦА «ГАЛАНТНОГО ВЕКА»

Над днепровым привольем стоит она на ладони горы, которая, по преданью, слышала когда-то слова пророчества апостола Андрея о том, что будет дивен град на месте сем со множеством церквей и град тот вечно славен будет…

Предание о миссионерстве апостола Андрея на Руси и его предвидении в Киев привезла якобы дочь Всеволода Ярославича из Царьграда, где она побывала по делам церковным. Из «Повести временных лет» (1086 год) можно узнать, что набожный ее отец тогда и «заложи церков св. Андрея, створи у церкви тоя монастырь, в нем же пострижися дщи (дочь) его девою именем Янка». Обитель вскоре стала широко известна в Европе благодаря изумительным рукоделиям монашек.

Место закладки Янчина монастыря выбрано было далеко не случайно. Еще в языческие времена с этой днепровской кручи недремно взирал окрест грозный Перун, поваленный Владимиром Великим после крещения киевлян, а перуново капище «погребено стало» в фундаментах церкви св. Василия, небесного патрона князя. Все церкви, что были построены на ее руинах и подле в последующие столетия, освящались в честь Воздвижения Креста и ассоциировались с Андреем Первозванным. Любопытное свидетельство оставил в своих «Описаниях» некий старец Леонтий, посетивший святые киевские места в 1701 году: «А где св. Андрей крест поставил, тот холм красовит зело. На том месте стоит церковь деревянная ветхая во имя св. апостола Андрея Первозванного».

То ли разрушающаяся церковь имела малопривлекательный вид, то ли богомолец не умел рисовать, — только архитектурный облик строения запечатлен не был. Сильная буря, что пронеслась над Киевом четверть века спустя, довершила работу беспощадного времени…

Давним благим намерениям церковных и городских властей построить на месте развалин новый каменный храм на этот раз помешала русско-турецкая война 1735—37 гг, в которую была втянута и Украина. Прошло еще 15 лет, и на Андреевской горе поднялся дивный собор, словно подтверждая мудрое «свято место пусто не бывает».

Архитектурными формами, внешним оформлением, необычным для православных храмов интерьером эта новая киевская церковь была обязана гению великого зодчего Бартоломео Расстрелли, а появлением своим в нашей столице — императрице Елизавете, дочери Петра I. В августе 1744 года русская царица пожаловала в Киев.

Уготовленным апартаментам Елизавета предпочла архимандритские покои Печерской лавры. «Шеделево чудо» — величественная лаврская колокольня не могла не произвести впечатления на хозяйку строящегося Зимнего дворца. Не потому ли, когда зашла речь о заложении церкви в ознаменование визита, первым архитектором, которому было поручено разработать ее проект, стал Иоганн Готфрид Шедель. Предложив поставить храм на Андреевской горе вместо разрушенного бурей, киевские власти «убивали двух зайцев»: воздавали дань традиции и увековечивали памятное событие.

Несколько недель пробыла Елизавета в Киеве. Пешком обходила все его святые места, рассыпая щедрые пожертвования, и, с присущей ей стремительностью решений, успела собственными руками положить первый кирпич в основание будущей церкви святого апостола Андрея Первозванного (когда еще и ясно не было, каким будет этот храм). Правда, уже в конце сентября того же года И.Г.Шедель, при участии киевского инженера-полковника Дебоскета, делает первые наброски будущей церкви, а через полгода готовые чертежи отправляет в С.-Петербург.

Проект однокупольного, крестовидного в плане храма, представленный украинскими авторами, петербургская Канцелярия строительства не одобрила. После трех лет проволочек распоряжение проектировать киевскую церковь получил Бартоломео Растрелли, русский архитектор, итальянец по происхождению, в придворном этикете — Варфоломей Варфоломеич, граф, между прочим…

А за окном стоял «галантный век» — так прозвали уже позже XVIII столетие. Европа, уставшая от бесконечных войн, время от времени переводила дыхание, вздрагивая лишь от мирных фейерверков и прислушиваясь к музыке дворцов, где жеманно танцевали и лицедействовали, плели интриги и состязались в остроумии, щеголяли вычурностью причесок и нарядов монархи и их челядь в напудренных париках.

Прибыв в Киев, Растрелли первым делом спешит в Лавру. Искусство лаврских иконописцев и строителей, особенности древних и обновленных Петром Могилой и Мазепой киевских храмов с их уникальными мозаиками, фресками, декором питают творческую мысль гения. Одновременно он делает наброски для чертежей будущей Андреевской церкви. Творя в духе современных ему эстетических вкусов, Растрелли не отверг и форм, традиционных для православных храмов. Он сохранил крест в плане церкви и пятиглавие с доминированием одного главного большого купола. В углах креста зодчий поместил мощные столбы, своеобразные контрфорсы, скрытый шестью спаренными колоннами высотой восемь метров, а на них водрузил ажурные с легкой колоннадой башенки, с которых устремляются ввысь четыре меньших купола.

Окончательный вариант проекта был готов к лету 1748 г. А в Киеве уже полным ходом идет подготовка к строительству, учрежден специальный строительный комитет, непосредственное руководство всеми работами возложено на отозванного из Москвы дворцового архитектора И.Мичурина, автора целого ряда церковных сооружений.

Иконостас, надпрестольную сень, царское место, рамы для больших и малых окон, лепнину, резные украшения из дерева, изготовленные в Санкт-Петербурге по чертежам Растрелли, доставили в Киев с большими предосторожностями. Все в новом храме поражало воображение! Иконостас — величественный, трехъярусный, в центре которого, над карнизом второго яруса помещено символическое «всевидящее око» в виде картуша, треугольника и короны. Справа и слева от него — два грациозных ангела, словно парящие в воздухе. Еще два, подобные им, — чуть ниже, на фронтоне первого яруса, кажется, готовы сиюсекундно взлететь в небеса. Трудно поверить, что фигуры вырезаны из дерева! Обилие деревянной скульптуры — одно из отличий художественного оформления интерьера Андреевской церкви.

К 1753 году церковь Андрея Первозванного уже готова к приезду Елизаветы. Оставалось в позолоченных, виртуозной резьбы рамах установить иконы и картины на канонические сюжеты, большей частью написанные в Санкт-Петербурге. Руководил там всеми живописными работами Иван Яковлевич Вишняков, прославленный художник того времени, с именем которого связывают первые попытки преодоления канонов парсуны (разновидности портрета в русской, украинской и белорусской живописи). Под эгидой Вишнякова для Андреевской церкви написано 25 икон, как правило, безымянных. Сопоставляя их с известными полотнами Вишнякова, по общим стилевым признакам можно утверждать, что его кисти принадлежат в храме «Царь царей», «Спас Нерукотворный», «Богоматерь с Младенцем» и некоторые другие.

Анонимность большинства иконописных работ Андреевской церкви подвигла к архивным исследованиям. Стали известны имена помощников и учеников Вишнякова — Иван Фирсов, Алексей Бельский, Петр Семенов, Андрей Ерожевский, другие. Удалось установить авторов картин на обратной стороне иконостаса. Их рисовали два украинца, оба Иваны — Роменский из Киева и Чайковский из Козельца.

Всем иконам иконостаса, которые писались в Петербурге под руководством Вишнякова, присущи черты парсунной живописи. Большим реализмом, иной творческой манерой отличаются 14 других, которые потребовалось нарисовать, когда Растрелли, изменив первоначальный проект, добавил к иконостасу третий ярус. Эти 14 икон написаны в Киеве одним из лучших живописцев XVIII века Алексеем Петровичем Антроповым, которого по праву считают основоположником русского классического портрета. Украинец по происхождению, одаренный юноша впитывает в себя науку видных петербургских мастеров — А.Матвеева, М.Захарова, итальянца Ротари. Со временем ученик самого Ивана Вишнякова становится мастером-декоратором и портретистом. Подкупольный «Бог- Саваоф», диптих «Благовещение» на царских вратах, другие иконы цикла двунадесятых праздников, пророк Захария, апостолы Андрей и Петр, большое полотно в алтаре «Тайная вечеря» — все отличаются реалистичностью изображения лиц, фигур, поз, богатством колористических нюансов, скрупулезным выписыванием деталей.

Среди живописцев Андреевской церкви назывались имена и знаменитых наших соотечественников отца и сына Левицких, что вызывало научные споры. Сомнения развеяла киевлянка Ольга Николаевна Левицкая, праправнучка художников. Она подтвердила догадку писательницы Паолы Утевской и искусствоведа Дмитрия Горбачева о том, что панно «Сеятель» на проповедческой кафедре — из наследия Григория и Дмитрия Левицких.

Украинская школа живописи, ведущая свою историю от легендарного Алимпия Печерского, мастеров лаврской иконописной мастерской, привнесла немало своей самобытности в искусство петербургских художников. В картинах наших земляков присутствует неодолимый национальный дух, дающий о себе знать в свободе движения линий, красоте пропорций, изысканности колорита. Красноречив и выбор лиц, служивших в качестве моделей, — явных казаков-украинцев, которые становились на полотнах апостолами, пророками, святыми.

Итак, воссозданную на руинах прежней новую Андреевскую церковь можно было представить императрице. Но ее визит был отложен, а позже так и не состоялся.

Перипетии воцарения Екатерины II заставили на несколько лет позабыть о далекой киевской «крестнице» свекрови новой государыни. Новопостроенный храм стоял неосвященный, без ризницы, без колоколов, за что в городе церковь успела получить прозвание «беззвонная». Населения вокруг нее было немного, и «бесприходную» церковь определили на попечение киевского магистрата. Последнее означало вечную «нестачу кошту» на обеспечение клира, обновление облачений, поддержание храмового благолепия. Поэтому к августу 1767 г., когда киевский митрополит Арсений Могилянский наконец освятил церковь, она имела довольно неприглядный вид: растрескались фундаменты и на стенах появились щели, разрушилось черепичное покрытие и кровля стала прибежищем птичьих стай.

Почти 20 лет магистрат вел переписку с Сенатом, церковной комиссией, коллегией по строительству, но выпросить на церковь удавалось лишь крохи, да и Екатерина не выполнила обещания обновить ризницу… Неожиданно отозвался малороссийский наместник граф Румянцев, к которому обратился за помощью митрополит Самуил. За год было сделано то, чего бедная церковь смиренно ожидала долгие десятилетия: укреплены фундаменты, отремонтированы купола, обновлены орнаменты. Удалось пополнить и ризницу (увы, за счет повсеместно закрываемых по приказу царицы монастырей, в которых видела она опору свободолюбивого казацтва Украины).

Дальнейшая история храма Андрея Первозванного — это постоянная борьба с силами разрушения, природными и человеческими. Сильнейший ураган лета 1815 г., сорвавший все покрытия; весенние ливни 1861-го, из-за которых впритык к фундаментам образовались глубокие рвы; несчастье 1891 года, когда молнией был разрушен центральный купол, наконец, оползень, сдвинувший часть восточного склона Андреевской горки на три метра в сторону Подола. А революции и войны, идеологические перегибы, безразличие чиновников и недосуг власть предержащих…

После ремонта 1825—28 гг. вместо черепицы крышу покрыли железом, на главный купол навесили белые жестяные звездочки, а малые купола приобрели новую, грушевидную форму. И лишь спустя почти 40 лет, усилиями генерала А.Муравьева, создавшего для спасения храма специальный комитет, на добровольные пожертвования да 10 тысяч рублей из царской казны храм Апостола Андрея «стоит в прежнем своем величии, весь обновленный и раззолоченный, как лучшее украшение древней матери городов русских» (так не без гордости поведал генерал в частном письме).

История другого (1894—95 гг.) ремонта вполне отвечает пословице «не было бы счастья, да несчастье помогло». Когда в конце августа работы были завершены, знатоки только руками развели: новоотстроенный купол не имел ничего общего с растреллиевским. Подрядчики оправдывали свой промах отсутствием у них первоначального проекта, от которого, де, за давностью не осталось и копии. К счастью, в это время в Киеве заканчивалось строительство Владимирского собора при участии выдающихся деятелей искусства и архитектуры — зодчего В.Николаева, художников В.Васнецова, Н.Нестерова и других под руководством авторитетнейшего А.Прахова, искусствоведа, профессора Киевского университета св. Владимира. Весь этот почтенный синклит вошел в состав комиссии, которой необходимо было вернуть историческому памятнику его первозданный вид. Пятилетние труды увенчались успехом: с 1900 года купола Андреевской церкви выглядят такими, как их задумал Бартоломео Растрелли.

Внешние стены и интерьеры Андреевской тоже изведали перемен: храм окрашивали белой масляной краской, а стилобат белили известью, внутри стены бывали двухцветными, чугунные полы заменялись мраморными и др.

XIX век внес дополнения и в живописный декор храма. В нем появились две картины, разительно отличные от полотен предыдущей эпохи. Обе манерой исполнения, содержанием привносят в барочный стиль церкви вкусы и новации своего времени, обе подарены по случаю столетней годовщины освящения собора.

Более тысячи лет утверждается православие на нашей земле. И четверть тысячелетия, легкая и грациозная, открытая всем ветрам, яркому солнышку и снежной круговерти, стоит над Днепром церковь Андрея Первозванного, пожалуй, самая известная и оригинальная из киевских. Наверное, нет человека, который, побывав в Киеве, не поклонился бы красавице галантного века.

Сегодня она — музей. Пока — музей. И если архитектура — «застывшая в камне музыка», то Андреевская церковь — «Ода к радости», сотворенная в уповании, предчувствии времен, когда красота и религия сольются в единый культ, пробуждающий в человеке такие чувства, которые возносят его к звездам.