Кому нужна информационная защита

Об информационной безопасности сегодня говорят все. Говорят красиво. На евроатлантическом пространстве все мощнее генерируются высокоинтеллектуальные тексты и изящные политические заявления. Но эти светлые технологии самообмана никогда не покидают круг самих стратегов, не опускаются до уровня оперативного планирования, а тем более решения тактических задач. Так называемое постдоктринальное пространство у нас наполнено героической самодеятельностью.

В ней по политическим соображениям не может содержаться оперативный компонент - доктринальные рекомендации к прямым действиям. Потому что это зависит от воли лидера, которая путем взаимных демократических компромиссов сводится в итоге к бизнес-интересам. Говорим о Будапештском меморандуме, а в уме держим "Северный поток".

Поскольку информационный компонент теснейшим образом переплетен с внешней и внутренней политикой каждой страны, что-либо менять в нем означает разбудить демонов либерализма и правочеловеков, которые охотно паразитируют на любом конфликте. Особенно ими же и созданном.

Угрозы для информационной безопасности классифицируются таким образом - утечка информации, нарушение конституционных прав граждан органами власти, асимметрия в международном обмене информацией, деятельность групп, которые сознательно манипулируют предоставлением информации, неконтролируемое развитие биотехнологий, компьютерные преступления и кибертерроризм, информационная война, асимметричные вызовы, шпионаж.

Различается семь видов информационных войн: за командование и контроль, войны разведок, электронная, хакерская и кибервойны (да, они все разные), психологическая, за экономическую информацию.

Каждая из них ведется на трех уровнях (личном, корпоративном, глобальном) и в двух сферах - гражданской и военной.

Государство нуждается в информационной безопасности, как кости организма нуждаются в кальции. Государство - скелет страны, общество - его плоть. Но что проку, когда хорошо кальцинированный череп скалится тебе из исторической могилы, если ты не Гамлет?

Государство и общество вместе составляют страну. Любое государство стремится выдать свои интересы за общественные и наоборот. Эта диалектика в зависимости от страны либо продуктивна, либо драматична, либо комична. Зависит, из какой страны смотреть на другую.

Эффективна ли информационная политика государства в сфере информационной безопасности, да еще накануне выборов?

Методологическая проблема в том, что мы позитивно оцениваем эту актуальную политику в сравнении с 2014 г. и негативно - в сравнении с нашими запросами и оперативными потребностями. Здесь открываются безграничные возможности как для политических спекуляций, так и для обычных невежественных суждений.

Государство в отношении себя все более эффективно, конфликты между ветвями власти информационно обслуживаются весьма качественно, и даже внешняя солидарная позиция становится отчетливее, с понятным вектором развития.

В отношении общества у государства сложная задача. Первая - стараться, чтобы общество его не разлюбило и не бросило, а любовь надо поддерживать чем-то материальным, при таком-то сроке отношений.

Вторая - чтобы русский бес общество не прельстил и не попутал, как тоже уже бывало. С этой задачей все плохо, потому что она поставлена топорно и в такой формулировке просто является частью политического кокетства в задаче номер один.

Русский бес, как вирус, никуда и не уходил из этого общества. При ослаблении социального иммунитета он организм угнетает, при усилении - сидит себе в клетках организма относительно тихо. Возможно, он когда-то и исчезнет, но точно не от горячего чая и малины, каковыми пока по мощности являются наши информационные контрдействия. Зато они полностью народные и без ГМО.

Между информацией и информационными атаками примерно такая же взаимосвязь, как между алкоголем и алкоголизмом. Старшее поколение помнит отчаянные попытки Советского Союза ограничить потребление алкоголя, начиная с рубки виноградников и заканчивая дикими ограничениями в розничной торговле. Это породило небывалый подъем самогоноварения, эпидемию отравлений со смертельным исходом и кучу анекдотов.

Бороться с информацией в эпоху Интернета можно так же эффективно, как с алкоголем в СССР. На любой токсин всегда найдется свой изготовитель и потребитель. Кроме того, при всех предлагаемых вариантах развития (которые интересны лишь молодым) часть общества в силу демографических особенностей предпочитает оставаться в эпохе просвещенного феодализма и именно в этой парадигме формирует свои электоральные претензии и запросы.

Пресса, паразитируя на катастрофическом мировоззрении, создает у этого населения хроническое ощущение бренности бытия. В этом одна из главных причин неустойчивости чувств, симпатий и антипатий. Добавим совершенно средневековую восприимчивость ко всему сверхъестественному, к знамениям, снам и телегаллюцинациям. Эта черта больше проявляется в политологически-журналистской среде, которая занимает нишу образованных монахов Средневековья, со всеми их самоистязаниями, копанием в рефлексиях и вытесненными эмоциями. Окружающие их миряне, т.е. зрители и читатели, полностью копируют их взрывы отчаяния или ярости, безрассудства и душевные надломы.

Это отличная патогенная среда даже не для информационных вирусов, а для прямого управления поведением масс. Все уже есть в заготовках, нужно лишь довести исходники до абсурдных значений.

Со стратегической точки зрения именно эта феодализированная часть населения и нуждается в информационной защите. Но на практике она этого совершенно не желает и все разговоры об информационных угрозах воспринимает примерно так же, как рассказы о здоровом образе жизни в очереди за выпивкой.

Просвещенная, современная часть общества об этом говорит, и такой запрос на безопасность у нее есть. Но так же, практически говоря, такие люди не являются группой риска из-за своего интеллектуального иммунитета, не абсолютного, но все же. Кроме того, образованные люди более эгоистичны, менее склонны образовывать устойчивые группы, каждый имеет на все собственную точку зрения. Поэтому гоняться за каждым умником с информационным топором опричника довольно накладно, хотя умники всецело уверены в обратном. Нюанс в том, что против отдельных людей действительно могут вестись психологические операции. Но каждый фейсбукер норовит причислить себя именно к этим "отдельным".

Тем не менее участие этой образованной части общества в информационном сопротивлении и повышении национальной стойкости Украины было бы очень эффективным, если бы государство после катастрофы 2014-го сделало такие же выводы, как другое государство после своей катастрофы 9/11. Там участие гражданского общества в сфере национальной безопасности, в том числе информационной, возросло в разы, получило мощную законодательную и административную поддержку, создало еще более благоприятные условия для гражданско-военного партнерства и т.д.

У нас гражданское общество уже не противник, но все еще досадный конкурент государства в тех сферах деятельности, где требуются современное образование, современная квалификация, современный английский и понимание IT-сферы. Досадный, потому что неумолимость реформ вынуждает чиновников все больше сосредоточиться на вопросах выживания и интриг, и им совсем не до диалога, в котором они заведомо проигрывают.

Пытаться электорально угодить этим группам и даже вести об этом рациональный диалог - совершенно провальное занятие. Каждая из групп истерична по-своему, а в них еще внутри свои городские сумасшедшие, полезные идиоты и просто крикливые неучи.

Никакие медийные жертвоприношения их не успокоят. Одна группа будет и дальше "спиваться", взахлеб лакая из московских информационных луж. Другая будет сопротивляться, как умеет, и троллить государство за недееспособность.

Государственная политика в сфере информационной безопасности не должна быть адресной вообще. Она должна быть просто государственной политикой, без электоральных заигрываний с маленькими и большими украинцами.

Первый и главный принцип этой политики, который сразу закроет множество проблем, - это принцип моральной ясности. Четкие определения во всем, включая своих и чужих, прозрачность мотивов и последствий, наличие убеждений, подкрепленных поступками. Меньше поэтичности, больше конкретики. Чтобы способ выражения был неотделим от содержания.

Второй - это отчетливая (согласно первому принципу) демонстрация защиты внутренних приоритетов страны перед внешними. Конституционные нормы не могут быть предметом "реалистического" торга ни с кем. Конституция Украины должна влиять на внешнюю политику, а не наоборот.

Третий - уменьшение безоглядного восторга по поводу всех предлагаемых извне социальных преобразований. Даже если это то, что мы обязаны выполнить, в информационной сфере к этому можно относиться более рассудительно.

Украина как приоритет, здоровый скептицизм и прямота высказываний. Простой алгоритм информационного поведения, не обращенный ни к кому лично, но предлагающий разделить эти ценности.

Это именно тот асимметричный информационный ответ современным вызовам, у которого есть перспективы быть одобренным обществом, и не только гражданским.