Казненный цвет

Перед последним арестом в 1937 году к отцу Михаилу пришел ночной гость и предупредил: «Батюшка, за вами придут, уходите...» В ответ услышал: «Разве от креста бегают?..»

Отцу Михаилу Едлинскому тогда было 78 лет. Как к духовнику киевского духовенства за молитвами к нему приходили жители всего города и окраин. В дореволюционные времена св.Иоанн Кронштадтский спрашивал у киевлян: «Зачем вы обращаетесь ко мне, если у вас в Киеве есть великий угодник Божий, мой духовник и духовный друг, отец Михаил Едлинский?»

И вот пришла осенняя ночь, и к учителю забежала испуганная добрая душа. Возможно, отцу Михаилу в те минуты вспомнился вопрос апостола Петра, когда тот выходил из Рима: как раз начались гонения на христиан, и община уговорила его спасаться. Навстречу апостолу в город шел окровавленный Христос — Qvo Vadis, Domine?..

Возможно, отец Михаил долго молился в ту ночь — за паству, за священников-побратимов, исчезнувших в ночных «воронках», за монахов, за матушку, печально вздыхающую за перегородкой-занавесью в этой не своей комнатке, за шестерых дочек, порадовавших его хорошими внуками, за зятьев, которые тоже по тюрьмам (инженеры, адвокаты, дьяконы), за самого младшего сына Юрия, воспитывающегося для смены и радовавшего успехами в семинарии, в духовной академии...

Биография отца Михаила для тех времен была обычной. Сын псаломщика. Родился 8 января 1859 года в г. Юшково Оршанского уезда Могилевской губернии; белорус. Учился в духовном училище, в семинарии, потом за казенные деньги в Киевской духовной академии. Кандидат богословия. Преподавал в КДА церковную историю с 1885 по 1906 год. После тяжелой болезни оставил кафедру и преподавал Закон Божий в Первом коммерческом училище и в частной женской гимназии. В 1893 году рукоположен в сан пресвитера, настоятель Борисоглебской церкви вплоть до ее уничтожения в 1934 году. Потом служил в церкви Николая Доброго, а до самого ареста — в церкви Николая Набережного.

На пастырской ниве отец Михаил работал вдохновенно. Ежегодно с паствой отправлялся на прощу по Днепру — поклониться святителю Феодосию Черниговскому; часто заканчивал вечерние акафисты духовными чтениями, после чего из церковной библиотеки выдавалась прихожанам литература. (59 таких встреч-бесед состоялось только за один 1897 г.!) Подол тогда был по большей части районом бедных тружеников, рядом с Борисоглебской церковью — фабрика, электростанция, где работало много прихожан. К приходу относился и Труханов остров, на котором были пароходные мастерские и рабочие дома. Отец Михаил, рискуя жизнью, в любую погоду добирался к ним на лодке; приходилось иногда и по тонкому льду идти, чтобы наставить кое-кого в последний путь или крестить грудного ребенка...

Проживал отец Михаил со своей семьей в доме возле Борисоглебской церкви. Его дочери одевались более чем скромно. Да и сам отец целое лето ходил в шляпе с дыркой величиной в пять копеек. На семейные нужды расходовались только средства, которые зарабатывал преподаванием в училищах. Церковные доходы шли на содержание приходских яслей — бедные матери могли спокойно работать. После трудовой смены детей забирали домой. Все это облегчало нелегкую жизнь. Но случалось, что некоторые матери оставляли своих детей. Тогда отец Михаил просил с амвона после литургии: «Нужны няньки на целые сутки, нужны дополнительные кровати, одеяла, средства». Многие сердца откликались на слова любимого священника.

Как-то матушка Анна Николаевна пожаловалась, что пропал из дома отрез холста, который она приобрела на рубашки для своего большого семейства. Зная бескорыстный характер отца Михаила, она обратилась к нему. Батюшка признался, что забрал свиток, поскольку «сиротам нужнее». Отец Михаил вернул холст лишь после того, как матушка показала чек, выписанный на ее имя оптовой фирмой Шварцман на Подоле.

С особой заботой отец Михаил помогал семьям, где были пьющие мужчины. Здесь его материальная поддержка перемежалась с молитвой. Батюшка долго разговаривал с пьяницей в церкви, просил не пить сначала день, потом — два, три, потом — неделю, месяц. На протяжении этого времени он молился, и человек постепенно освобождался от болезни.

Будучи членом Общества трезвости, батюшка предложил своим прихожанам давать нищим не деньги, а купоны. На них можно было пообедать в приходской столовой. Еще отец Михаил отыскал забытый закон (и сурово его придерживался) о запрете торговать спиртным возле церкви. С Борисоглебской улицы перед революцией исчезли все пивнушки.

Паства очень уважала и любила своего настоятеля. Когда отец Михаил в тяжелом состоянии ехал на операцию в медицинской карете, все его слезно провожали, а он сколько мог благословлял прихожан слабой рукой, пока карета не исчезла из виду.

В письмах духовных чад к отцу Михаилу часто приходили деньги на молебен или акафист. Просьб было так много, что на эти средства впоследствии смогли построить большой четырехэтажный дом для яслей, который со временем стал приютом-школой. В доме разместились столовая и квартиры для учителей, большой зал, там часто проводились лекции, концерты, устраивались выставки.

О силе духовной поддержки отца Михаила вспоминается много. Вот только одна история, случившаяся с Михаилом Дубининым, жившем с родителями возле Борисоглебской церкви в 1899—1918 гг. и прислуживавшем в алтаре с восьми лет. Как-то в подростковом возрасте мальчик заболел: вспух и посинел живот, он терял сознание. По совету отца Михаила родители обратились к лучшим медикам — профессорам Яновскому и Образцову, обнаружившим воспаление слепой кишки и опухоль. Необходима была операция. Во время операции отец Михаил молился в церкви, мальчик вроде бы пошел на поправку. И все же опухоль росла и угрожала разрывом. Снова требовалась операция, хотя уверенности в улучшении не было. Накануне предназначенного дня возле сына сидела мать (25 мая 1912 г.). Когда она на минуту вышла, в палату вошел о. Михаил. Он сел на кровать, положил на живот руку и промолвил: «Миша, ты операции не бойся. Молись, Бог поможет!» Потом священник вышел, а мать сразу же вошла. Сын спросил, не встретилась ли она с батюшкой, который только что был здесь. Мать встревожилась, подумав что у ребенка жар: по коридору никто не проходил. Позвали профессора Образцова, мальчика осмотрели — жара не было. Профессор только и произнес: «Мы с вами стали свидетелями большого чуда!» Вечером мать М.Дубинина пошла к Едлинским и все рассказала матушке. Та очень удивилась: о. Михаил днем никуда не выходил, а в то время служил в церкви акафист за здоровье отрока Михаила. Такую помощь получали сотни киевлян. Все столь почтительно относились к о. Михаилу, что когда батюшка возвращался со службы домой, выстраивалась живая вереница на благословение. Новая власть боролась с этим по-своему — запретила ходить священнику пешком. Поэтому несколько подольских улиц до Братской о.Михаил должен был обязательно ехать на конке. Это уже было время, когда Борисоглебский храм и жилище священника было разрушено, и о.Михаил жил с матушкой в доме своей прихожанки.

Добрые дела о. Михаила очень раздражали советскую власть, вскоре его осудили за контрреволюционную деятельность и 17 ноября 1937 года расстреляли. Родным сообщили, что его сослали «без права переписки». Матушка умерла через год с мыслью, что он жив. Смотря на фото, иногда думаешь: какой человек мог поднять руку на 78-летнего праведника?

Недавно о жизни отца Михаила Едлинского вышла книга «Любящее Господа сердце» (издательство «Дух і літера» — рецензию см. «ЗН» №27–28). В ней — духовное наследие священника, интересные воспоминания о его жизни, о сыне Юрие, тоже ставшем священником и служившем в киевской Свято-Макаровской церкви в течение долгих советских лет...

В 1937 году в Лукьяновской тюрьме замучили и казнили многих киевлян. Среди них были и духовный друг о. Михаила профессор Киевской духовной академии, протоиерей Александр Глаголев, митрополит Константин (Дьяков), десятки священников и архиереев. Могила о. Михаила на Лукьяновском кладбище символическая, возле матушки. Тело лежит где-то в братской могиле, возможно, в Быковнянском лесу. Там упокоились наши наставники, наши свечи перед глазами Господа, наш казненный цвет духовности.