Июль. Лондон

Взорвав бомбы в британской столице в день открытия саммита «большой восьмерки», неисчезающая «Аль-Каида» продемонстрировала сильным мира сего, что не собирается сворачивать с тропы войны. Более того — террористы вновь напоминают, что действуют не только на Востоке, но и на Западе, готовы взрываться не только на улицах Багдада или Иерусалима, но и в автобусах Лондона. Можно, конечно, пытаться понять, в какой мере атаку террористов на Великобританию обусловила поддержка лейбористским правительством акции союзников против режима Саддама Хусейна и успокаивать себя тем, что Германия или Франция не станет следующей мишенью «Аль-Каиды». Но это ложные посылки. Франция может оказаться в центре террористической активности из-за нашумевшей истории с хиджабами — в конце концов, сам подчеркнуто светский характер Французской Республики уже подразумевает конфликт с фанатиками, не сегодня, так завтра. В Германии уже через несколько месяцев может смениться власть, и если новый федеральный канцлер окажется сторонником атлантического взгляда на мир, бомбы могут легко взорваться в центре Берлина или Гамбурга — в назидание немцам. Дело не в географии террора, а в его цели — стремлении запугать раздражающую фанатиков цивилизацию и сделать само ее существование цепью испытаний и трагедий. Отстав от этой цивилизации с точки зрения технологий, научного, культурного и ценностного развития, фанатизм — я бы даже не называл его исламским, так как ислам для него лишь оболочка — может рассчитывать на успех, только если будет продолжать убивать. Поэтому размышлять нужно не о том, как умиротворить террор, а о том, как его победить.

Пока что в борьбе с террором в современном мире — имею ввиду не глобальный террор, а террор точечный — есть два подхода — израильский и российский. Израильский — это стремление отгородиться от территории, поддерживающей террор при одновременном уничтожении политической и технологической инфраструктуры террора и ставке на умеренных политиков во враждебном стане. Не буду напоминать, сколько бомб было взорвано в автомобилях радикалов, сколько их было отстрелено, отловлено, скомпрометировано, чтобы на сцене остались фигуры типа Аббаса и Куреи. Этот подход не гарантирует полного успеха, но вселяет надежду.

И есть российский подход — интегрировать территорию, население которой поддерживает боевиков, методично отстрелять и скомпрометировать всех, с кем можно было бы вести переговоры и сохранить саму инфраструктуру террора. В результате этой успешной интеграции чеченская гангрена распространяется на новые и новые регионы российского Кавказа, и в условиях строгой цензуры происходящего в Чечне главными оказываются новости из Дагестана. Особой надежды на скорый успех и прекращение террора этот подход не обещает.

Глобальная борьба с террором сочетает в себе оба этих подхода — и в Афганистане, и в Ираке мы наблюдали и «израильские», и «российские» элементы. До стабильности в обеих странах далеко, но там хотя бы разрушена государственная инфраструктура террора. Однако теперь — и взрывы в Лондоне это доказывают — ясно, что Ираком и Афганистаном дело не кончится. Террор будет продолжаться, пока есть государственная база для его существования. Но как бороться с государствами-террористами? Военным путем или же путем постепенного размыва власти стран—спонсоров террора? Есть ли возможность привести к власти в странах «оси зла» и им подобных умеренных лидеров, способных начать реформы и перестать финансировать террористов? Готовы ли к такой тактике США? Не будет ли противодействовать подобному подходу Россия, которой удобно иметь дело с «традиционными» друзьями-изгоями? Или все же — воевать? Бах-трах, а потом годами бороться внутри и ждать взрывов?

От ответов на эти вопросы, от умения их задать и найти решение зависит будущее не только цивилизации, но и каждого из нас. Я каждый день прохожу переход под Пушкинской площадью в Москве, несколько раз в году жду поезда на Кинг-Кросс в Лондоне или автобуса в Иерусалиме. Каждый раз, когда в одном из этих или многих других подобных мест взрывают бомбу, я знаю — это убивают меня...