Июль. Князево

Был на традиционном фестивале, посвященном знаменитому русскому тенору Сергею Лемешеву. Происходит этот праздник ежегодно в небольшой тверской деревне Князево, где родился певец. Что-то волнующе есть в приезде сотен людей в маленькую деревню, в оперных ариях под открытым небом, на фоне буколического, почти нарисованного пейзажа между речкой Тьмой и тверскими лугами... В музее Лемешева вспомнил о его вечном конкуренте — великом украинском теноре Иване Козловском. Казалось бы, такие разные люди, такие непростые отношения — и так много общего... Оба были выходцами из деревни — Лемешев из Князево, Козловский из Марьяновки. Оба стали известнейшими, популярнейшими солистами московского Большого театра. Оба никогда не забывали о родительском доме — в отличие от многих своих современников, да и многих сегодняшних звезд, которые почему-то после первого же успеха забывают о собственных корнях. Оба приезжали к землякам с концертами, просто пообщаться с родными людьми, помогали им как могли. После смерти певцов на их родине нашлись энтузиасты, организовавшие музеи. В Князево к тому же перенесли из Твери традиционный лемешевский фестиваль, который стал одним из главных праздников тверской интеллигенции. И это очень важно, так как оперное искусство, в отличие, скажем, от кинематографа, может остаться лишь на пластинках, вряд ли способных полностью передать все то, что происходит в душе при встрече с настоящим голосом, — да еще в памяти зрителей. Великий оперный певец — это нечто большее, чем артист, это — национальное сокровище. Поэтому итальянцы, которые уже не могут представить себе настоящий голос Карузо, всегда будут его помнить, греки будут гордиться Марией Каллас, русские — такими певцами, как Шаляпин, Собинов или Лемешев... А у нас был Козловский. Вся его карьера прошла в Москве, но он всегда с такой нежностью относился к Украине, к Марьяновке, так любил петь украинские песни, так лелеял в себе украинское, что казалось — это неотъемлемая часть его таланта, его голоса. Сам он на одном из юбилеев сказал: «Все, что у меня есть, это благодаря Марьяновке». И это были не эмоции, это была правда. Доказал это хотя бы тем, что организовал в родном селе музыкальную школу. И коль уж продолжать параллели между Лемешевым и Козловским — Марьяновка, лежащая неподалеку от Киева, тоже заслуживает своего музыкального фестиваля, посвященного ее знаменитому земляку...

Лемешева мне увидеть не посчастливилось. А Козловского видел на учредительных собраниях московского общества украинской культуры «Славутич». Уже совсем старенький, больной, он пришел в тесную комнатку в общежитии Московского университета, чтобы ободрить людей, не забывших себя в этом большом и далеком от его родины городе. Пел этим людям. Конечно, не буду утверждать, что слышал настоящий голос Козловского, — но видел, как он поет, и это уже много для человека, который просто по возрасту не мог быть современником этого Голоса. И опять уже который раз подряд вспоминал об этом в Князево, поскольку для меня это стало неожиданной и почти невозможной встречей с искусством, прикоснуться к которому у меня не было никаких шансов...