ГИТЛЕР И СТАЛИН В ПОИСКАХ СЕПАРАТНОГО МИРА: НЕРАЗГАДАННАЯ ЗАГАДКА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Кого из наших современников не восхищали хитроумные деяния советского разведчика Штирлица, срывающего планы высших чинов нацистской Германии установить сепаратный мир с западными союзниками СССР? Наблюдая за интригующей сюжетной линией, талантливой игрой актеров, сегодня мало кто задумывается над навеянной эпохой «холодной войны» пропагандистской задачей знаменитого шпионского телесериала, суть которой заключалась в том, чтобы продемонстрировать советскому зрителю безнравственность и коварство англо-американских партнеров по антигитлеровской коалиции. Между тем и спустя полвека реальная история секретной дипломатии времен Второй мировой войны во многом остается неизвестной, храня тайны, способные перевернуть наши привычные представления о ней. Вспомним, к примеру, какой еффект произвели не так давно обнародованные российским руководством оригиналы секретных протоколов 1939 г. о разделе сфер влияния между А.Гитлером и И.Сталиным? Полной неожиданностью стали также появившиеся в прессе и кажущиеся невероятными данные о тайных контактах между двумя диктаторами летом 1941 г., уже после нападения Германии на СССР. Впрочем, в действительности этот эпизод стал лишь прелюдией советско-германских сепаратных контактов, которые возобновились в конце 1942 г. и уже не прекращались до конца Великой войны. Что же известно о поисках И.Сталиным и А.Гитлером путей к сепаратному миру?

Москва или Лондон: нацистская верхушка решает сложную дилемму

Сближение Германии с Советским Союзом в конце 30-х годов и начавшаяся вскоре война против Франции и Великобритании были неоднозначно восприняты правящей элитой Третьего рейха. Идея министра иностранных дел И. фон Риббентропа о создании континентального блока, предполагавшая участие СССР в разделе Британской империи, не казалась слишком привлекательной для ряда прозападнически настроенных нацистских бонз, среди которых были Г.Геринг, В.фон Браухич, А.Розенберг и др. Явным проявлением этого внутреннего конфликта стала «миссия Гесса» — загадочный полет 10 мая 1941 г. одного из лидеров нацистской партии в Великобританию с целью заключения сепаратного мира. Как можно судить на основании недавно рассекреченных документов Британского государственного архива, эта миссия не была санкционирована А.Гитлером и не готовилась британскими спецслужбами. Более того, сокрытие «наци №2» информации о готовящемся нападении Германии на Советский Союз, тривиальный характер его признаний — с одной стороны, а с другой стороны — принципиальное нежелание правительства Великобритании идти на мировую с нацистским режимом очень скоро привели к утрате всякого интереса британских политиков к высокопоставленному нацистскому пленнику. Сообщая в своем письме президенту США Ф.Рузвельту о предложениях Р.Гесса, премьер-министр Великобритании У.Черчилль презрительно назвал их «старым приглашением покинуть всех наших друзей, чтобы временно спасти большую часть своей шкуры».

Между тем полет Р.Гесса в Великобританию вызвал подозрения И.Сталина относительно возможной перспективы англо-немецкого сговора. Присутствие нацистского лидера в Соединенном Королевстве на протяжении всей войны только подкрепляло эти опасения. Не случайно осенью 1942 г., в разгар дебатов об открытии второго фронта, И.Сталин прямо обвинил У.Черчилля в том, что тот «держит Гесса в резерве».

После поражения вермахта под Москвой и очевидного провала идеи блицкрига вопросы о невозможности дальнейшего ведения войны на два фронта и о необходимости заключения сепаратного мира стали обсуждаться в нацистской верхушке предметно. Определенная часть военных (генерал Л.Бек, доктор К.Гёрделер, адмирал Ф.Канарис и др.) высказывалась за налаживание контактов с Британией и США, выдвигая в качестве главного аргумента организацию единого фронта борьбы «цивилизованного Запада» против «варварского коммунистического Востока». Однако подписание в январе 1943 г. в Касабланке руководителями США и Великобритании совместной Декларации, одним из важнейших положений которой стал пункт о безоговорочной капитуляции противника как основного условия для прекращения войны, фактически делало бесперспективными надежды нацистов на заключение мира с Западом и подталкивало их к поискам сепаратного мира с Советским Союзом.

Одним из наиболее влиятельных сторонников новой редакции союза А.Гитлера и И.Сталина был шеф внешнеполитического ведомства Третьего рейха И. фон Риббентроп. Сразу же после поражения под Москвой он предложил установить тайные контакты с Кремлем для заключения мира на условиях возвращения части советских территорий. Однако вскоре началось успешное наступление вермахта на юге России, и преисполненный радужных надежд нацистский вождь отказался от переговоров. Между тем ситуация на фронте продолжала изменяться. Удачная высадка десанта союзников в Северной Африке в конце 1942 г. (операция «Торч»), впечатляющая победа Красной Армии под Сталинградом в начале 1943 г. существенно подорвали военную и политическую мощь Германии. В этих условиях И.фон Риббентроп вновь поднял вопрос о сепаратном мире с «советами», но А.Гитлер опять прямо не дал на это своего согласия. Вместе с тем, беседуя с шефом внешнеполитического ведомства, фюрер продемонстрировал восхищение персоной И.Сталина, назвал его «исторической личностью огромного масштаба», «крупным противником», мечтательно пообещав к тому же предоставить ему наилучший из замков Германии в случае, если тот окажется в немецком плену. Любопытно, что вскоре в Берлине стали муссироваться настойчивые слухи о готовящейся поездке в Москву бывшего посла в СССР графа Ф. фон дер Шуленбурга для ведения переговоров о мире.

Еще одним влиятельным лицом в нацистской верхушке, непосредственно обсуждавшим с А.Гитлером вопрос о сепаратном мире с Советским Союзом и склонявшимся к таковому, был доктор Й.Геббельс. Как видно из дневниковой записи шефа нацистской пропаганды от 23 сентября 1943 г., обсуждая вопрос о возможности соглашения Германии с одной из воюющих сторон, фюрер отметил, что он предпочел бы начать переговоры с И.Сталиным, однако сомневается в их успехе. В конце 1944-го в письме к нацистскому вождю Й.Геббельс уже решительно настаивал на мире с Россией. Характерно, что при этом он указывал А.Гитлеру на то, что единоличное правление большевистского вождя выгодно отличает его, как партнера для переговоров, от лидеров США и Великобритании, ибо делает возможным для И. Сталина самостоятельно и быстро решить вопрос о заключении мира, вовсе не утруждая себя сложностями процедуры завоевания общественного мнения и сбора голосов политического большинства в парламенте…

Япония и Италия желают германо-советского примирения

В отличие от нацистского руководства, в среде которого высказывались различные мнения по вопросу о выборе партнера для заключения сепаратного мира, союзники гитлеровской Германии — Япония и Италия — не только однозначно склонялись в пользу мира со Сталиным, но и выражали решительную готовность выступить посредниками в этом деле.

Руководство обеих стран имело свои причины страстно желать примирения между Германией и СССР. В частности, Италия, серьезно опасаясь материковой интервенции англо-американских войск, надеялась на то, что соглашение Гитлера и Сталина позволит укрепить ее позиции за счет переброски на Апеннинский полуостров снятых с Восточного фронта соединений вермахта. Уже с весны 1943 г. Муссолини через посла Германии в Риме Г.-Г. фон Маккензина стал «бомбардировать» Берлин призывами о заключении мира с Россией. Дуче неоднократно высказывал эту идею и даже предлагал себя в качестве посредника на переговорах в письме к фюреру от 25 марта 1943 г., а также в ходе личных встреч с ним 6 и 10 апреля, состоявшихся в замке Клессхайм возле Зальцбурга в Австрии. Однако Гитлер уклонился от ответа лидеру итальянских фашистов — возможно, потому, что не верил в дипломатические способности Муссолини, а возможно, и потому, что все ещё надеялся на реванш на Востоке, где в это время велась интенсивная подготовка к летней наступательной кампании.

Склонялась к идее советско-германского мира и Страна восходящего солнца, руководство которой беспокоила реальная перспектива ведения войны на два фронта. Воюя против США на просторах Тихоокеанско-Азиатского региона, Япония была кровно заинтересована в сохранении мирных отношений с северным соседом. Более того, разрыв Сталина с англо-американскими союзниками и возможный выход СССР из войны могли бы создать благоприятную обстановку для дальнейшей экспансии японской империи.

Именно японцы в конце концов выступили посредниками в вопросе о советско-немецком сепаратном соглашении. В конце апреля 1943 г. в Берлин из Японии поступило сообщение о том, что «русские готовы сесть за стол переговоров о мире!» Тогда же японские представители сообщили Сталину о немецких условиях заключения перемирия: 1. СССР и Германия возвращаются к границам 1939 г. по реке Сан; 2. СССР передает Германии право контроля над сельским хозяйством Украины с одновременным созданием на этой территории «немецкого коридора» или Украинской автономии; 3. Германия возвращает России Бессарабию; 4. Одесса получает статус порто-франко; 5. Ближний Восток, за исключением Турции, но включая Египет (без нефтяных районов) переходит в сферу советского влияния; 6. Индия — в сферу советско-японского влияния. Ознакомив Кремль с этими предложениями, японские дипломаты заявили, что их страна готова выступить гарантом выполнения условий соглашения.

Встреча японских дипломатов со Сталиным в целом носила обнадеживающий характер. Первые были приятно удивлены, заметив на письменном столе советского руководителя фотопортрет Гитлера с дарственной надписью, а также хвалебными высказываниями большевистского вождя о немцах. Все это, по их мнению, свидетельствовало о том, что Сталин в целом был за подписание соглашения о мире. Такой же позиции, по дипломатическим источникам, придерживались в этот период и Л.Берия, Г.Жуков, некоторые другие представители высшего военного командования, а также часть членов политбюро ЦК ВКП(б).

Переговоры с японцами продолжались некоторое время в Москве, после чего Сталин предложил перенести обсуждение на конец августа 1943 г. Попытка Японии возобновить свою посредническую деятельность неожиданно провалилась: 14 сентября 1943 г. в ответ на поступившее в Стокгольмское посольство СССР предложение японского дипломата продолжить переговоры ТАСС официально заявил, что вопрос о мире с Германией не подлежит обсуждению. Советская сторона также проинформировала США о «сентябрьских инициативах» японцев. При этом сталинские дипломаты заверили своих коллег-американцев в том, что речь идет о «первой попытке японского правительства с начала войны взять на себя роль посредника в установлении мира».

Сталин колеблется: выбор союзников еще не закончен?

Как стало известно из мемуаров советского контрразведчика П.Судоплатова, после нападения немцев на СССР И.Сталин не утратил надежду на то, что ему все же удастся договориться с нацистским вождем о перемирии. В конце июля 1941-го по личному указанию Л.Берии состоялись предварительные переговоры П.Судоплатова с болгарским дипломатом о возможном посредничестве Болгарии в заключении мира между СССР и Германией. Встреча в московском ресторане «Арагви» проходила в обстановке чрезвычайной секретности. И неудивительно, ведь накануне, 12 июля 1941 г., между СССР и Великобританией было подписано соглашение о совместных действиях в войне против Германии (подтвержденное англо-советским договором от 26 мая 1942 г.), согласно которому стороны обязались «не вести никаких переговоров и не заключать мир с Германией и ее сообщниками иначе как по взаимному соглашению».

О том, что И.Сталин предпринимал попытки договориться с нацистским вождем и накануне Московской битвы, вспоминал маршал Г.Жуков. По его свидетельству, 7 октября 1941 г. Сталин дал указание Берии исследовать пути к установлению «брестского мира» с нацистами на условиях отказа от Прибалтики, Белоруссии, Молдавии, а также части Украины. Агенты наркома внутренних дел через болгарского дипломата Столетова передали это предложение фюреру, который, находясь практически у стен Москвы, высокомерно его отверг.

Как это ни кажется парадоксальным, но от мысли о возможности заключения мира с Германией Сталин не отказался и год спустя. В определенной мере это объяснялось сложными отношениями СССР с западными союзниками — США и Великобританией. Последнюю еще накануне немецкого нападения И.Сталин считал большим врагом, чем Германия. По-прежнему оставался нерешенным вопрос об открытии второго фронта в Европе. Апелляции И.Сталина к тому, что Советский Союз почти два года сражается с врагом в Европе «один на один», парировались У.Черчиллем, который весьма многозначительно напоминал бывшему союзнику Гитлера о том, что до 1941 г. Британии также пришлось противостоять нацистской Германии практически в одиночестве. Отношения между союзниками не складывались и вследствие разногласий по довольно болезненному для И.Сталина территориальному вопросу, в частности относительно признания новых западных границ СССР. Не случайно еще 17—18 декабря 1941 г. во время переговоров с британским министром иностранных дел Э.Иденом И.Сталин прямо заявил, что, по его мнению, война с Германией началась собственно из-за западных границ СССР. «Вот из-за чего вся эта война на самом деле ведется, — подчеркнул он, — и я хочу знать: поддерживает ли нас наша союзница Великобритания в возобновлении владения ими?»

Все это отчасти может объяснить, почему сталинская политика относительно союзников в первые годы войны отличалась такой противоречивостью и нервозностью. Советская пресса то восхищалась высадкой союзников в Северной Африке, то упрекала их за отсутствие второго фронта, то жаловалась на недостаточную помощь по ленд-лизу, то, наоборот, выпячивала эту помощь. Вторжение американцев на Сицилию называли в Советском Союзе не иначе как «операция на острове Сицилия», подчеркивая ничтожность ее масштабов в сравнении с циклопическими битвами Красной Армии на Восточном фронте. Отметим попутно, что эта операция привела вскоре к падению режима Муссолини в Италии, что в свою очередь оказало сильное воздействие на Германию.

Колебания сталинской власти в выборе союзников улавливались и в самом советском обществе. Еще накануне Сталинградской битвы в среде эвакуированной в тыл украинской интеллигенции, по донесениям НКВД, циркулировали слухи о том, что якобы в советском правительстве обсуждаются перспективы сепаратного мира с Германией.

В апреле 1943 г. отношения между союзниками претерпели ряд испытаний. Именно тогда в связи с находкой немцами на оккупированной территории Смоленской области захоронения пленных польских офицеров, расстрелянных НКВД, разразился Катынский скандал, который еще более охладил отношения между Москвой и Лондоном, в частности из-за разрыва дипломатических отношений между СССР и польским эммигрантским правительством, пребывавшем тогда в Великобритании. Некоторые историки усматривают также непосредственную связь между катынским скандалом и активизацией в апреле 1943-го советско-германских контактов. Следует, правда, отметить, что вскоре после этих событий Сталин распустил Коминтерн, уже давно муливший глаза Западу, что однозначно было расценено как шаг доброй воли.

Неопределенность во взаимоотношениях между И.Сталиным с одной стороны и У.Черчиллем и Ф.Рузвельтом с другой создавала в целом благоприятную почву для «просчитывания» сталинским руководством альтернативных вариантов в выборе союзников. Такая перспектива, учитывая тоталитарную природу нацистского и коммунистического режимов, а также недавнюю историю их тесных союзнических отношений, не могла не беспокоить руководство Великобритании и Соединенных Штатов.

Западные союзники обеспокоены слухами
о советско-германских контактах

Слухи о советско-германских сепаратных контактах появились в англо-американской дипломатической переписке в середине 1942 г., что заставило британское правительство через своего посла в Москве А. Кларка-Керра прямо поставить перед советским руководством вопрос о дальнейших намерениях СССР относительно Германии. Со второй половины 1943 г. в дипломатической переписке союзников информация о контактах между Москвой и Берлином стала приобретать устойчивый характер. Наиболее сенсационными и невероятными в этом контексте стали слухи о якобы имевшем место весной 1943 г. полете в советскую столицу рейхсминистра И. фон Риббентропа. Как свидетельствовали некоторые разведывательные и дипломатические донесения, немцы предложили заключить мир с установлением линии размежевания по Днепру, однако И.Сталин с этим не согласился, и переговоры зашли в тупик. «Сообщение о визите Риббентропа в Москву, — писал один из американских послов, — звучит так фантастически, что я бы никогда не отослал его в Штаты, если бы оно не поступило из одного очень достоверного источника» (из Ватикана. — В.Г.).

Информация о том, что нацистский министр восемь дней провел в Кремле, ведя переговоры о сепаратном мире, вызвала настоящий переполох в стане союзников по антигитлеровской коалиции. Усиливали боязнь очередного сговора большевистского и нацистского вождей также муссировавшиеся в этот период слухи о японском посредничестве между Берлином и Москвой. Отметим, что история с посещением фон Риббентропом советской столицы до сих пор не нашла документального подтверждения. Сам нацистский министр в своих мемуарах вспоминал лишь о намерениях в конце 1944 г. вылететь в Москву для ведения сепаратных переговоров. Гитлер якобы запретил этот полет, напомнив фон Риббентропу печальный опыт Гесса. Впрочем то, что, ожидая исполнения приговора Нюрнбергского трибунала, экс-рейхсминистр не упомянул о «полете в Москву» весной 1943 г., все же не означает, что этих событий однозначно не было.

Если реальность с полета И. фон Риббентропа в Москву может быть поставлена под вопрос, то так называемые «стокгольмские» контакты между советской и германской сторонами в годы войны не вызывают никакого сомнения. Именно в нейтральной Швеции под крышей советского дипломатического представительства, возглавляемого большевичкой «дворянского происхождения» А.Коллонтай, сепаратные контакты между СССР и нацистской Германией обрели постоянное место прописки.

За закрытыми дверями советского посольства
в Стокгольме

Стокгольм в годы войны превратился в крупнейший центр всемирного шпионажа. Город был буквально нашпигован агентами различных спецслужб — английских, американских, советских, немецких. Что касается последних, то в Швеции действовали как представители сил, которые пытались наладить контакты с Великобританией и США (например, агентура абвера адмирала Ф.Канариса, а также гестапо и СС — VI отдела В.Шелленберга), так и те, которые стремились к «союзу с русскими».

Уже 12 декабря 1942 г. некто Йозеф Клаус (уроженец Украины, стокгольмский бизнесмен) установил личные контакты с немецкой агентурой в Швеции, передав предоставленную советскими дипломатами информацию о том, что Москва готова подписать перемирие. Сам Клаус был настроен оптимистически, всерьёз полагая, что «если немцы отведут войска.., то мир с Россией будет гарантирован за восемь дней!» Получив информацию из Стокгольма, фон Риббентроп немедленно направил в Швецию представителя для «прощупывания» перспектив переговоров с Москвой. Им стал Питер Кляйст — бывший сотрудник Министерства иностранных дел, а с 1943 г. служащий Восточного министерства А.Розенберга. Кляйст выехал в Швецию под предлогом решения вопроса о судьбе находившихся там эстонских беженцев.

Хотя советское предложение тогда не было принято немцами, все же стокгольмские контакты двух сторон в дальнейшем приобрели устойчивый характер. Судя по англо-американской дипломатической переписке, пик активности этих контактов пришелся именно на весну 1943 г.

В одном из донесений поверенного в делах США в Финляндии сообщалось о тайных переговорах, имевших место в Швеции в конце апреля 1943 г. между послом СССР А.Коллонтай и немецким дипломатом Томпсоном. Согласно этой информации, переговоры начались 18 апреля, продолжались несколько дней и затрагивали вопросы «создания автономного Украинского государства как буфера между СССР и Германией», «достижения сепаратного мира между двумя государствами и передачи Балтийских республик России».

Отметим, что в сообщениях об апрельских переговорах в Стокгольме, так же, как в случае с «японским посредничеством» и «полетом Риббентропа» в Москву, постоянно упоминалась Украина, сохранение которой под своим контролем рассматривалось немецкой стороной одним из принципиальных условий соглашения. Вполне возможно, что именно украинская проблема стала камнем преткновения в вопросе о заключении советско-германского мира и не позволила сторонам достигнуть компромисса. Несколько позднее одна из шведских газет опубликовала материал о советско-германских переговорах, якобы имевших место в Стокгольме, и об их прекращении ввиду несогласия по территориальным вопросам. Эта информация практически одновременно была опровергнута как Берлином, так и Москвой. Более того, советская сторона поспешила продемонстрировать свою якобы принципиальную позицию в этом вопросе. В приказе Сталина от 1 мая 1943 г. отвергалась сама идея мира с нацистами «до тех пор, пока в Германии при власти Гитлер и пока немецкая армия не будет разбита».

По мнению ряда исследователей, неуступчивость немцев по территориальным вопросам в ходе апрельских переговоров в определенной мере подтолкнула Сталина к созданию 12—13 июля 1943 г. комитета «Свободная Германия» — организации, которой предстояло содействовать созданию в будущем лояльной СССР Германии. Во время проходившей в Москве учредительной конференции этого комитета немцы вспоминали о «золотом правиле Бисмарка» — не нападать одновременно на Францию и Россию, а советские представители обещали им, в случае свержения Гитлера, независимость и суверенитет. Особую пикантность этим событиям придавало то, что о них ничего не было сообщено союзникам. Неудивительно, что на Западе это известие вызвало полнейшее замешательство. Вновь усилились подозрения, что в Москве готовят сепаратный мир с Германией, возможно, даже с Гитлером. В.Молотов вынужден был успокаивать британского посла заверениями о том, что создание комитета — исключительно пропагандистская акция, цель которой — «внести смятение в умы германского народа и его армии».

Несмотря на все перипетии, контакты в Стокгольме между советскими и немецкими представителями не прекращались и в дальнейшем. Так, летом 1943 г. в столице Швеции появился высокопоставленный советский дипломат А.Александров, который, согласно воспоминаниям П.Кляйста, вскоре принял участие в новом туре советско-германских контактов. В сентябре 1943 г. в Стокгольм с этой же целью прибыл заместитель наркома внутренних дел СССР, бывший посол Советского Союза в Германии В.Деканозов.

По позднейшим признаниям немцев, «стокгольмские переговоры» были прерваны Гитлером. По мнению фон Риббентропа, этому способствовали происки противников мира между Германией и СССР, которые запустили информацию о том, что якобы Клаус и Александров — евреи и их миссия не что иное, как «еврейский заговор». В свою очередь П.Кляйст, рассуждая в своих мемуарах о возможных причинах срыва переговоров, высказал предположение о том, что фюрер прекратил контакты с советской стороной, заподозрив Сталина в неискренности, — в частности, в том, что советский вождь «играл в переговоры» исключительно с целью давления на союзников.

В самом деле, после победоносной Курской битвы, когда Красная Армия овладела стратегической инициативой на всем советско-германском фронте, потребность в заключении мира с Гитлером утрачивала для Сталина прежний интерес. Между тем все более значимой становилась проблема послевоенного устройства мира. И в этом плане игра «на нервах» союзников, постоянно опасавшихся германско-советского сговора, приобретала совершенно новое звучание, однозначно обещая Сталину дивиденды.

Последнее стало очевидным уже в конце 1943 г. на Тегеранской конференции, в ходе которой главы Великобритании и США не только обязались открыть второй фронт в Европе, но также пошли на определенные уступки СССР в территориальных вопросах. Продолжая начатую игру, Сталин сам время от времени обвинял западных союзников в сепаратных контактах с немцами. Например, 17 января 1944 г. газета «Правда» опубликовала заметку под названием «Слухи из Каира», якобы переданную ее собственным корреспондентом. В ней сообщалось о том, что два высокопоставленных британских политика встречались с людьми фон Риббентропа по вопросу о сепаратном мире и что эти переговоры закончились небезрезультатно…

Летом-осенью 1944 г. в Стокгольме вновь оживились советско-немецкие контакты, причем на этот раз к ним оказались причастны высшие чины СС. Вероятно, поначалу переговоры развивались обнадеживающе для немецкой стороны, о чем свидетельствовал и такой факт. 17 сентября 1944 г. некоторые северогерманские газеты опубликовали материалы об инициированной Г.Гиммлером и возглавляемой бывшим советским генералом А.Власовым Конференции антибольшевистских народов. Вслед за этим из Берлина пришел приказ начальника Главного имперского управления безопасности Э.Кальтенбрунера немедленно весь тираж газет собрать и уничтожить. Решение это явно свидетельствовало о боязни немцев помешать ходу переговоров в Стокгольме. Когда 29 сентября переговоры зашли в тупик, в немецких газетах все же появилось краткое сообщение о соглашении с Власовым «использовать все силы русского народа в борьбе за освобождение их родины от большевизма».

В конце марта 1945 г., когда накануне германской капитуляции и предстоящего раздела сфер влияния в Европе трения в Большой тройке вновь усилились, И.Сталин обвинил У.Черчилля и Ф.Рузвельта в том, что они ведут с немцами в Швейцарии секретные переговоры о капитуляции. При этом он утверждал, что союзники, не настаивая на безоговорочной капитуляции немецких войск на западе, подталкивают таким образом немцев продолжать сопротивление Красной Армии на востоке. Отметим, кстати, что переговоры, которые вызвали возмущение Сталина, действительно имели место и носили кодовое название «Санрайз» (Черчилль называл их «Кроссворд»). Велись они между американским резидентом в Швейцарии А.Даллесом и генералом войск СС К.Вольфом и при всей неоднозначности все же имели главной целью капитуляцию крупной немецкой группировки в Италии. Неудивительно поэтому, что обвинение советского руководителя вызвали негодование Ф.Рузвельта, который с горячностью пожаловался У.Черчиллю на «гнусное, неправильное толкование» американских действий.

***

Таким образом, между нацистской Германией и Советским Союзом практически на протяжении всей войны поддерживались сепаратные контакты, пик интенсивности которых пришелся на период между Сталинградской и Курской битвами. Именно тогда стороны практически вплотную подошли к заключению соглашения о перемирии, которое не состоялось скорее всего из-за разногласий по территориальным вопросам. Впрочем, не реализовав идею сепаратного мира с Германией на практике, Сталин успешно использовал её как средство политического давления на союзников. Последние не только стали намного сговорчивее в вопросах о признании новых советских границ, но и закрыли глаза на очевидные преступления сталинского режима (наглядным примером этого стало «Катынское дело»).

Об аморальности сталинской политики уже так много было сказано и написано, что, казалось бы, тут вряд ли есть чему удивляться. И все же история с советско-нацистскими сепаратными контактами времен Второй мировой войны не может не поражать своей циничностью. Мир с Гитлером, заключи его Сталин в апреле 1943 г., стал бы предательством в отношении как союзников по антигитлеровской коалиции, так и собственного народа, несколько лет истекавшего кровью в борьбе с нацизмом. Видимо, совсем не случайно тема советско-немецких сепаратных контактов уже более 60 лет фактически остается запрещенной для исследования. Степень секретности и особый характер хранения документов, которые могли бы пролить свет на это дело, позволяют предполагать, что сталинская секретная дипломатия времен Второй мировой войны не скоро станет достоянием гласности и ещё долго будет оставаться, по образному выражению У.Черчилля, «тайной, покрытой мраком».