Гений редко торжествует без борьбы

В 2011 году исполняется 115 лет со дня смерти талантливого изобретателя, успешного промышленника и щедрого филантропа Альфреда Бернхарда Нобеля — человека, чьи интересы были чрезвычайно разнообразны. Электрохимия и оптика, биология и медицина, история и философия, техника и литература — далеко не полный перечень его отнюдь непраздных увлечений. Не получив систематического образования, Альфред Нобель стал однако одним из образованнейших людей своего времени — состоял членом Шведской академии наук, Лондонского королевского общества, Парижского общества гражданских инженеров. Упсальский университет присвоил ему звание почетного доктора философии. Нобель был знаком с могущественными королями и министрами, известными учеными и предпринимателями, популярнейшими художниками и писателями своей эпохи. К тому же, это был очень состоятельный человек. Своей промышленной империей, разбросанной по всему свету, он успешно управлял при помощи целой команды директоров многочисленных независимых друг от друга компаний. Однако основное богатство принесло Нобелю производство изобретенного им динамита. И хотя газеты тех лет писали, что открытие инженер сделал случайно, когда ненароком пролитый нитроглицерин впитался в землю, в результате чего и получился динамит, Нобель яростно это отрицал, утверждая, что сознательно искал вещество, уменьшающее взрывоопасность нитроглицерина. Таким веществом стал кизельгур — горная порода, называемая еще трепел (от Триполи в Ливии, где ее добывали).

Жан Анри Дюнан родился 8 мая 1828 года в Женеве. Его отец Жан Жак Дюнан был уважаемым негоциантом, входившим в правящий совет города. Родители, глубоко верующие люди, с детства прививали сыну не только предпринимательскую сметку, но и человеколюбие, сострадание, стремление делать добро. С 18 лет он учится экономике, занимаясь, вместе с тем, общественной деятельностью, вечерами посещает больных и бедняков, по воскресеньям отправляется в городскую тюрьму, стараясь поддержать узников, сохранить их веру в людей и Бога. Окончив колледж, Жан Анри поступает стажером в банк.

С 26 лет Дюнан работает в представительстве женевского банка в Алжире. Но и там не забывает обездоленных, активно участвует в борьбе против рабства. Желая хоть чем-то поддержать нищих алжирцев, он решает организовать большое сельскохозяйственное предприятие, на котором местные жители могли бы трудоустроиться на приличную зарплату. Дюнан создает акционерное общество мельниц Мон-Джемиля, для финансирования которого приглашает родственников и друзей. Ему удалось собрать достаточно большие средства, выбрать подходящее место, оснастить мельницу современным оборудованием. Дело оставалось за малым — приобрести землю под выращивание зерновых, урожай которых обеспечивал бы новое предприятие сырьем для переработки. Но тут произошло то, что так хорошо знакомо современным украинским предпринимателям: Дюнан сталкивается с непреодолимым чиновническим противодействием. Так и не одолев его, он едет в Париж. Но обивание порогов различных ведомств метрополии также не привело к успеху, и молодой предприниматель с присущей ему целеустремленностью решает обратиться к высшей инстанции — императору. Однако в то время Наполеон III во главе своей армии находится в Ломбардии, где вместе с итальянскими союзниками готовится к схватке с австрийскими войсками. И Дюнан устремляется вслед за императором. Мог ли он предполагать, что в Сольферино, где была ставка, Жана Анри ожидает не аудиенция у императора, а события, которые полностью изменят всю его последующую жизнь? Очевидно, самой судьбой ему было предназначено стать орудием милосердия в руках Божьих.

Tutti fratelli — все мы братья

24 июня 1859 года под Сольферино произошло одно из самых жестоких и кровопролитных сражений XIX века. Потери обеих сторон составили 40 тысяч убитых и раненых. Вот что пишет Дюнан о кошмаре, свидетелем которого ему пришлось стать:

«25 июня солнце осветило самое ужасное зрелище, какое только может представить себе человеческое воображение. Все поле битвы усеяно трупами людей и лошадей; дороги, канавы, овраги полны мертвыми телами, а в окрестностях Сольферино земля буквально сплошь покрыта ими… Несчастные раненые, которых поднимают в течение дня, мертвенно бледны и совершенно обессилены; у некоторых, особенно у тяжелораненых, взгляд отупелый, они точно ничего не понимают, но это… не мешает им ощущать страдания; иные возбуждены и содрогаются от нервной дрожи; другие, с воспаленными, зияющими ранами, точно обезумели от жестоких страданий; они умоляют их прикончить и с искаженными лицами бьются в предсмертных судорогах… Всевозможные осколки, обломки костей, клочки одежды, земля, куски свинца раздражают раны и усиливают мучения раненых».

Дюнан добирается до местечка Кастильоне, расположенного неподалеку. Тут царят суматоха и неразбериха, на улицах, площадях и в церквях городка лежат тысячи раненых. Он поднимается по дороге, ведущей к главному храму — Кьеза Маджоре. Вдоль склона, по желобу, предназначенному для отвода дождевой воды, уже второй день непрерывно струится кровь. В церкви повсюду раненые, в нефе роятся тысячи мух, все пропитано зловонием испражнений и гниющей человеческой плоти.

Не имея каких-либо медицинских знаний, Дюнан пытается промывать раны, накладывает, как умеет, повязки, устраивает поудобнее раненых, лежащих вповалку на каменном полу. Несчастных мучит жажда, и Дюнан спешит к фонтану, чтобы принести воды. Он просит о помощи нескольких женщин, но те боятся ухаживать за ранеными французскими солдатами, опасаясь, что вернутся австрийцы и сурово их покарают за участие к солдатам противника. Но Дюнан настаивает, убеждая женщин в том, что перед лицом страданий все равны, и вскоре те соглашаются помочь, повторяя вслед за странным иностранцем «tutti fratelli» — «все мы братья».

Вместе с состраданием у Дюнана все больше нарастает чувство негодования. Из уст всех раненых он слышит одни и те же горькие слова: «Что же это происходит, сударь? Мы честно сражались, а теперь… Теперь нас бросили на произвол судьбы».

Дюнан потрясен. Почему на поле боя послано лишь несколько санитарных повозок? Почему в Кастильоне на 9 тысяч раненых всего шесть санитаров? К своему ужасу он узнает, что это не случайность, так бывает всегда. Санитарные службы армий того времени столь малочисленны, что не может быть и речи об их эффективности. Солдаты, утратившие способность сражаться, никому не нужны!

Женевский Комитет пяти

Так и не добившись аудиенции у императора, Дюнан возвращается в Париж, чтобы продолжить борьбу с чиновническим произволом. Еще два года обивания порогов правительственных учреждений проходят безрезультатно. Все это время его не покидают воспоминания о человеческих страданиях, увиденных в Кастильоне.

Бросив все дела, Дюнан возвращается в Женеву, горя желанием рассказать людям правду о той стороне войны, о которой, как правило, избегают говорить. В результате из-под его пера выходит книга «Воспоминания о Сольферино» — признанная впоследствии одним из лучших произведений натуралистической школы. Ее невозможно читать, не разделяя чувств автора.

Но Дюнан идет дальше. Он обращается к мировой общественности с воззванием, в котором выдвигает следующее предложение:

«…В чрезвычайных ситуациях, когда собираются… главы военных ведомств разных национальностей, отчего бы им не воспользоваться такими собраниями, чтобы выработать какие-нибудь международные договорные и обязательные правила, которые, раз принятые и утвержденные, послужили бы основанием для создания обществ помощи раненым в разных государствах Европы?..

Цивилизованное человечество настоятельно требует создания организаций такого рода.

…Отчего нельзя создать в мирное время общества, которые во время войны оказывали или организовывали бы помощь раненым?.. Отчего бы не воспользоваться сравнительно мирным и спокойным временем для того, чтобы обсудить вопрос первостепенной важности с точки зрения и человечности, и христианства?»

В ответ на это воззвание к Дюнану приходят бесчисленные отклики со всех концов Европы. Получив такую поддержку, он убеждается, что надо действовать дальше.

Неоценимую помощь ему оказывает женевский юрист Гюстав Муанье. Будучи неустанным тружеником, Муанье снискал уважение, серьезнейшим образом изучая социальные вопросы, занимаясь общественной работой, в частности, являясь председателем Общества поощрения общественного блага.

Прочитав «Воспоминания о Сольферино», он наносит визит автору книги. Время показало, что эти двое разительно дополняют друг друга, являя, вместе с тем, полную противоположность. За годы сотрудничества им так и не удалось достичь полного взаимопонимания, но в самом важном им удалось сойтись: в Женеве нужно создать комитет, который займется претворением в жизнь идей Дюнана.

Такой комитет был создан в 1863 году. В него вошли генерал Дюфур — первый президент, Гюстав Муанье — сменивший впоследствии Дюфура на посту президента Комитета и на протяжении полувека управлявший им железной рукой, Анри Дюнан — секретарь, доктор Луи Аппиа и доктор Теодор Монуар.

Оберег по имени «нейтралитет»

Итак, комитет, задача которого — реализация идей Анри Дюнана, создан. А тем временем неугомонный Дюнан, беседуя со своим голландским другом доктором Бастингом, выясняет, что во время боевых действий солдаты без зазрения совести открывают огонь по военным врачам, санитарным повозкам и военно-полевым госпиталям неприятеля. Они бы этого не делали, если бы знали, что их «мишени» предназначены исключительно для гуманной цели. Но как отличить врача от любого другого офицера, если на нем обычный офицерский мундир? Как определить, что в повозке лежат раненые, а не боеприпасы, а в доме у фронтовой полосы, вокруг которого суетятся солдаты противника, расположен не штаб, а госпиталь? Как покончить с таким положением?

Дюнану приходит в голову гениально простая идея, и он предлагает то, до чего раньше не додумался никто другой: нужно договориться о введении опознавательного знака, общего для всех армий. Он будет отличать всех, кто, находясь в рядах войск, не принимает участия в военных действиях. Его получат врачи, санитары, он будет изображен на санитарном транспорте, вывешен над госпиталями и лазаретами. Эта эмблема обеспечит неприкосновенность, предоставляя тем, кто нею отмечен, новый юридический статус, который Жан Анри Дюнан называет «нейтралитетом».

Предложение настолько необычно, что остальные члены Комитета встречают его довольно прохладно. Мало того, что предстоит убеждать правительства европейских стран, их военные штабы и интендантские службы в целесообразности присутствия гражданских лиц на полях сражений. Так вдобавок еще и уговаривать правительства взять на себя соответствующие взаимные обязательства по обеспечению нейтралитета медицинских служб армий, подписав договор в области международного права! Но как переспорить Дюнана, на стороне которого гуманность и логика?

Жан Дюнан рассылает письма властителям всех европейских стран, приглашая их прислать своих представителей на конференцию, местом проведения которой назначена Женева, а датой — 26 октября 1863 года. Сам же в начале сентября отправляется за собственный счет в Берлин на Международный статистический конгресс, где распространяет и объясняет свои идеи. Вместе с Бастингом составляет, печатает и рассылает правительствам европейских стран циркулярное письмо, в котором просит прислать делегатов на Женевскую конференцию. К предлагаемому Комитетом соглашению Дюнан на свой страх и риск добавляет идею «нейтрализации». Под письмом он ставит подпись «Женевский комитет».

Его напористость делает чудеса. Перед ним открываются все двери. Он представлен королю, кронпринцу и кронпринцессе. Все они оказывают автору «Воспоминаний о Сольферино» радушный прием. Затем следуют поездки в Дрезден, Вену, Мюнхен, где его принимают король Саксонии Иоганн, эрцгерцог Райнер, военный министр Баварии и многие другие. Повсюду ему удается вызвать энтузиазм.

«Нацию, которая откажется поддержать эту идею, общественное мнение Европы заклеймит позором», — заявляет Иоганн Саксонский. Невероятный успех!

Рождение Красного Креста

20 октября Дюнан возвращается в Женеву, где его ожидают неприятные объяснения с коллегами по Комитету пяти. Муанье считает, что идея о «нейтрализации», по крайней мере, преждевременна. Но открывшаяся спустя шесть дней Международная конференция превосходит самые смелые ожидания: в заседаниях принимают участие 18 представителей
14 правительств. Поначалу они испытывают определенное недоверие к предложенному на рассмотрение проекту, который кажется им слишком дерзким, но, в конце концов, заразившись энтузиазмом организаторов, участники Конференции принимают важные решения, содержащие следующие положения:

«Ст. 1. Каждая страна должна иметь комитет, чья обязанность состоит в том, чтобы, в случае войны и если возникает такая необходимость, оказывать помощь санитарным службам вооруженных сил всеми имеющимися в его распоряжении средствами.

Ст. 5. Во время войны комитеты воюющих государств оказывают помощь вооруженным силам своего государства, насколько позволяют имеющиеся у них средства, в частности, организуют добровольный персонал и приводят его в состояние готовности, а также по согласованию с военными властями заблаговременно подготавливают помещения для ухода за ранеными.

Ст. 8. Такой персонал во всех странах носит единообразный отличительный знак — белую нарукавную повязку с красным крестом».

А что же «нейтрализация», на которой так настаивал Дюнан? Вторая из трех рекомендаций, принятых на Конференции, гласит:

«Во время войны воюющие государства должны провозглашать нейтралитет санитарных повозок и военных госпиталей, а также полностью и совершенно нейтральными должны быть признаны официальный санитарный персонал и добровольный медицинский персонал, жители страны, приходящие на помощь раненым, и сами раненые».

Дата подписания этого важнейшего документа стала днем рождения Красного Креста.

Император дает «добро»

Не прошло и двух месяцев, как в Международный комитет по оказанию помощи раненым (так теперь называется Комитет пяти) приходит радостное известие — в Вюртемберге создано первое Общество помощи. А менее, чем за год их количество достигло десяти! Общества были созданы в герцогстве Ольденбургском, в Бельгии, Пруссии, Дании, Франции, Италии (в Милане), Мекленбурге, Испании и Гамбурге.

И снова Муанье и Дюнан начинают совместный труд. Чтобы решения Женевской конференции 1863 года стали обязательными для всех европейских государств, необходим соответствующий договор. Муанье садится за подготовку текста этого документа, а Дюнан берет на себя связи с общественностью, так как был непревзойденным авторитетом в этой области. Классический путь заключения такого договора — созыв дипломатической конференции. Но частные лица такими возможностями не обладают. Тогда инициативу созыва конференции берет на себя правительство Швейцарии. Местом ее проведения вновь выбирают Женеву, как родину Красного Креста.

Всю свою энергию Жан Дюнан направляет на то, чтобы пробудить интерес правительств, убедить их направить в Женеву своих дипломатических представителей, уполномоченных подписать документ. Германия уже приняла его взгляды, теперь же Дюнану удается привлечь на свою сторону министра иностранных дел Франции Друэна де Льюиса. Французские послы получают указания довести до сведения правительств, при которых они аккредитованы, что император Наполеон III поддерживает придание нейтрального статуса медицинским подразделениям. Этого достаточно, чтобы остальные европейские государства заняли аналогичную позицию.

8 августа 1864 года в Женеву съезжаются представители 16 правительств. К проекту договора, составленного Муанье, у них только незначительные замечания, и всего несколько дней спустя они принимают окончательный вариант.

22 августа 1864 года Женевская конвенция об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны подписана.

Казалось бы, цель достигнута, многолетние и неустанные труды получили высокую оценку европейской общественности и можно, наконец, если не остановиться, то сделать паузу и заняться личными делами, которые все эти годы напряженной борьбы оставались без должного внимания. Но Дюнан продолжает борьбу за дальнейшее распространение своих идей — за предоставление защиты военнопленным, раненым и потерпевшим кораблекрушение военным морякам, и даже некоторым категориям гражданских лиц путем принятия соответствующих дипломатических конвенций или международных договоров.

Слава и забвение

Но уже обостряются разногласия между членами Женевского комитета, в адрес Дюнана раздается все больше упреков, Муанье теряет к нему доверие. Оскорбленный Дюнан отправляет президенту Международного комитета письмо с просьбой о своей отставке с поста секретаря. Однако Муанье отказывается ее принять и Дюнан продолжает выполнять свои обязанности до 1867 года.

А тем временем Акционерное общество мельниц Мон-Джемиля приходит в полный упадок, а банкротство «Кредит Женевуа» — банка, членом правления которого состоял Жан Дюнан, становится окончательным толчком к его краху. Дюнана обвиняют в преднамеренном введении в заблуждение своих деловых партнеров. Неожиданно он становится совершенно разоренным, на нем почти миллионный долг. Нищета все сильнее сжимает свои тиски. Он спит на скамейках в городских парках и в залах ожидания на вокзалах, от голода сводит желудок, носки протерлись до дыр и Дюнан красит пятки тушью.

Прослышав о финансовых неприятностях своего секретаря, члены Международного комитета приходят в сильнейшее беспокойство. Муанье ищет возможность избавиться от него. И хотя летом 1867 года, когда проходят конференции обществ Красного Креста, приуроченные к Всемирной Парижской выставке, Дюнана торжественно объявляют почетным членом комитетов Красного Креста Австрии, Голландии, Швеции, Пруссии и Испании, вместе с Гюставом Муанье и генералом Дюфуром награждают золотой медалью Всемирной выставки, он вновь подает прошение об отставке. На этот раз его просьбу удовлетворяют незамедлительно. Так сурово относились к банкротству в конце позапрошлого века.

Когда в 1870 году разражается война между Францией и Пруссией, Дюнан в письме к императрице Евгении излагает свою новую идею — договориться с Пруссией о придании нейтрального статуса отдельным городам, куда можно было бы направлять раненых. Это предложение остается без ответа, но в последствии будут достигаться соглашения между воюющими сторонами о создании зон безопасности, в которых можно было укрывать раненых и беженцев.

Как некогда в Кастильоне, Дюнан посещает раненых, доставленных в Париж, участвует в снаряжении походных лазаретов, которые французское Общество помощи раненым отправляет в районы боевых действий. По его предложению вводятся в употребление опознавательные медальоны, позволяющие устанавливать личности павших воинов.

Во время Парижской Коммуны Жан Анри Дюнан с невероятным хладнокровием вырывает из рук коммунаров многочисленных жертв, опасаясь также чрезмерной жестокости версальцев, с риском для жизни переходит линию фронта и обращается непосредственно к Тьеру.

После окончания войны Дюнан снова влачит нищенское существование, но, как и прежде, полон идей мирового масштаба. Здесь и Верховный международный арбитражный суд, который бы на основе международного права рассматривал межгосударственные конфликты, и создание международной библиотеки, и переселение еврейского народа в Палестину, и защита военнопленных. Не все его предложения находят немедленный отклик, но интуиция Дюнана настолько совершенна, что он никогда не ошибается. Не сразу, так со временем семена, брошенные им, обязательно дают всходы.

Последняя дата в общественной жизни Дюнана — 1 февраля 1875 года. Всемирный альянс порядка и цивилизации (еще одно его детище) собирает в Лондоне международный конгресс, цель которого — полное и окончательное запрещение торговли неграми и работорговли. Там Дюнан в последний раз взывает к совести людей, призывая их вспомнить о страданиях ближнего.

После этого начинаются долгие годы скитаний и беспросветной нужды. Бездомный бродяга, он странствует пешком по дорогам Эльзаса, Германии, Италии, пока, наконец, не находит приют в хайденской больнице.

Имя Дюнана на много лет погружается в забвение. Многие из тех, кто его знал, считают, что он давным-давно умер. А тем временем Красный Крест шагает по планете. Из Европы движение распространилось в Америку, Африку и Азию. Национальные общества Красного Креста уже действуют в 37 странах. Среди них немало сильных организаций, владеющих собственными больницами, школами, санитарными поездами. Благодаря Красному Кресту в ходе 38 вооруженных конфликтов сотни тысяч раненых не остались умирать брошенными на полях сражений, а вернулись к жизни. И не такими уж парадоксальными, как это может показаться на первый взгляд, оказались слова Inter Arma Caritas («милосердие на поле брани»), ставшие девизом Красного Креста.

Из Хайдена в бессмертие

Совершенно случайно молодому журналисту Георгу Баумбергеру становится известно, что Жан Анри Дюнан жив. Журналист отправляется в Хайден и там, в местной больнице его ведут в палату №12.

Поначалу седой старец сомневается: стоит ли изливать душу перед залетным писакой? Но груз воспоминаний слишком тяжел, и он начинает говорить.

Статья Баумбергера производит сенсацию. Ее перепечатывают множество газет, и новость за считанные дни облетает Европу.

Несколько месяцев спустя — 8 мая 1896 года мир торжественно отмечает 68-летие Дюнана. Поздравления в его адрес поступают со всех концов земли. Он получает личное послание папы римского, ему пишут самые выдающиеся деятели современности. В Германии организуют подписку в его пользу, оказывать помощь готовы Швейцария и некоторые другие страны. Целый ряд обществ Красного Креста и других благотворительных организаций выбирают Дюнана почетным членом или даже почетным председателем. Но, равнодушный к славе, он закрывает двери для праздного любопытства и с прежним пылом бросается в бой — за создание международного суда, за разоружение и мир.

Европу вновь будоражат его призывы. В 1901 году норвежский парламент за вклад в мирное сотрудничество народов присуждает Жану Анри Дюнану первую в истории Нобелевскую премию мира.

Но Дюнан давно познал истинную цену почестей. Да и деньги ему не нужны, у него совсем другие ценности. Не оставив себе ни копейки, он передает все полученные средства на благотворительную деятельность в Швейцарии и Норвегии. Он так и не покидает стен хайденской больницы, где в провинциальной тиши пишет пророческие слова о кровавых испытаниях ХХ века, через которые придется пройти человечеству, чтобы осознать, наконец, свое единство и встать на путь созидания мирной жизни.

Сто лет тому назад — 30 октября 1910 года Жан Анри Дюнан обретает вечный покой. На его могиле стоит надгробный камень с изображением коленопреклоненного человека, подающего воду раненому солдату.

«Гений редко торжествует без борьбы; он прокладывает себе путь, преодолевая тысячи препятствий; его подолгу не признают, на него яростно нападают, наконец, половина его современников часто просто отрицают его существование». Эти слова венгерского композитора Ференца Листа в полной мере отражают судьбу Жана Анри Дюнана. Но в том и сила гения, что он всегда готов к борьбе, преодолению трудностей и отражению нападок во имя торжества своих великих идей.