ГАЛИЧИНА. БОЛЬ ПОБЕДЫ

«На заході України короткочасні дощі, місцями туман,

на решті території без опадів...»

Из прогноза погоды

Первого ноября в Галичине праздник - день провозглашения Западноукраинской Народной Республики 1918 года. И хотя в праздновании этой даты, как и в праздновании любой другой, казалось бы, ничего особенного нет, все же тут есть над чем задуматься.

В дни, когда Украина, наконец, достигла свей независимости и смогла доказать, что эта независимость явление не временное, много из того, что под знаменами борьбы за свободу делалось не во имя созидания, а для разрушения империи, устарело. Однако, видимо, не утратило своей актуальности. Можно, к примеру, одновременно праздновать и первое ноября - день ЗУНР, и двадцать второе января - день соборности Украины, но противоречие остается. И регулярно поддерживается на уровне губернатора, к примеру, Львовской области. Понятно, почему седьмое ноября в Галичине обычный будень, но почему региональному празднику, суть которого едва ли не в сепаратизме, в некоторых областях присваивается статус государственного с выходным днем и всеми прочими атрибутами?

К счастью, особого греха тут нет. Есть проблемы. И они очень серьезные и болезненные.

В далеком 1988 году Львов был одним из первых городов, который громко начал протестовать против своенравной Москвы, и тогда же впервые открыто на улицах можно было услышать призывы к борьбе за независимость Украины. По мере эскалации напряжения в СССР, Львов и Галичина продолжали держать лидерство наравне с Таллинном, Ригой и Тбилиси. Центр действий в республике переместился из Киева во Львов. Вместе с глотком свободы древний город на Высоком Замке глотнул прелесть лидерства и власти.

За год, прошедший между провозглашением государственного суверенитета и провозглашением независимости, казалось, что многое в сознании граждан Украины перевернулось. Оказалось, что хоть и политические, но все-таки преступники были в основном правы, бандеровцы были вовсе не бандитами, в то время как коммунисты являлись истинными виновниками бед.

Львов и Галичина ликовали. То, что должно было занять десятки лет, случилось за год! Эйфорическое опьянение овладело массами. А у галичан действительно был повод для празднования. Очень многие помнили еще жизнь во Львове до воссоединения. Рыночная экономика, свобода предпринимательства, частное фермерство были неотъемлемой частью культуры. В 1939 году те, у кого что-то было, потеряли все. Те, у кого не было ничего, вмиг потеряли возможность доработаться до всего честным трудом. Национальный гнет со стороны поляков сменился еще более жестким гнетом со стороны русскоязычного пролетария-гегемона. До сих пор во Львове рассказывают быль о том, как жены комиссаров, плененные красотой кружев, одевались в ночные сорочки и в таком виде посещали театр, не понимая, во что они одеты.

Неудивительно, что галичане встретили фашистов в 1941 году как освободителей. И столь же сильна была боль разочарования, когда смена режима никаких изменений в лучшую сторону не принесла. Поколения, которые пережили эти общественные трансформации, живы по сегодняшний день. Их переживания превратились в историческую память галичан.

На востоке Украины тех, кто что-то еще помнил и мог сравнивать прелести капитализма с чудесами социализма, либо выморили голодом в 1933 году, либо расстреляли в 1937. Искуственная стена непонимания выросла между востоком и западом. Она жива по сегодняшний день.

Начиная с 1992 года, галичане стали осознавать, что великоукраинской победы, которую они уже записали себе в актив, нет. Что при власти, хоть и беспартийние, но коммунисты. К тому же Запад начал ощущать первые сильные боли разваленной экономики. Аграрная Галичина без частной собственности на землю, Карпаты и чарующий древний Львов без развитой туристической инфраструктуры не могли конкурировать с индустриализированным востоком. А Киев традиционно уделял больше внимания проблемному Донбассу, чем спокойной Львовщине или Тернопольщине.

В 1993 году экономический кризис в Галичине начал ощущаться и в интеллектуальной сфере. Начался отток кадров. Прельщенные более высокими заработками специалисты выезжали либо на восток, либо в Польшу, благо польским языком большинство галичан владеет на достаточном уровне. Вера в прекрасное будущее увядала на глазах. Те, кто о ней еще говорил, не находили слушателя. У популярной право-консервативной газеты «За вільну Україну» с более чем миллионным тиражом осталось пару десятков тысяч читателей. «Post-Поступ» - единственная газета, которая могла претендовать на общеукраинского читателя, элементарно обанкротилась из-за падения тиража. Реформированием же местной экономики заняться же было просто некому. Одни давно выехали, другие были не в состоянии конкурировать с авторитетными, но, увы, политически отсталыми диссидентами, которые крепко держали руль местной власти в своих руках.

Выборы 1994 года еще раз показали, что влияние Галичины на Украину не такое уж и значительное. Собственный кандидат - Виктор Пинзеник - снял свою кандидатуру в пользу другого авторитетного в регионе политика - ориентированного на свободный рынок економиста Владимира Ланового. Однако галицкому электорату пришлось, переступив через себя, признать, что в борьбе украинской партии власти Кравчука и пророссийски ориентированного Кучмы они, увы, третья сила, от которой ничего не зависит. В отчаянной попытке спасти себя от имперских замашек Москвы галичане голосовали за Кравчука, вопреки Кучме. Популярный Лановой получил всего семьдесят тысяч голосов в свою поддержку.

Победа Кучмы стала глубоким шоком для запада Украины. Пришлось опять признать свое бессилие. Шок усугублялся падением заработков, регион стал лидером по уровню безработицы. Те немногие промышленные гиганты, которые обосновались в Галичине, наример, Львовский автобусный завод, завод ЛОРТА, столкнулись с классической проблемой неплатежей. Свет в конце туннеля начал тихо меркнуть...

Так при чем же тут ЗУНР, резонно спросит читатель?

Большинство галицких обывателей не может понять, почему они, избрав верный путь для всей страны, оказались на обочине. Поиски ответов легче всего вести в разделе специфики региона. Поэтому региональные празднования (однажды уже осужденные как несозидательные, когда в 1990 году была распущена Галицкая ассамблея, формировавшаяся из членов облсоветов Ивано-Франковской, Львовской и Тернопольской областей) воскресли. Логическая ошибка менталитета заключается в радикальном уверовании собственной правоты. Галичина начала замыкаться в себе. История, которая должна учить, опять стала игрушкой в руках политиков. Неоднозначная фигура диктатора-президента ЗУНР Петрушевича получила однозначный статус национального (регионального?) героя.

Бедствие привело к крайностям. Совершенно неожиданно на прошлых местных выборах около десяти процентов голосов получили правые радикалы - Социал-национальная партия Украины. Местная интеллигенция полюбила поговорить за чашечкой кофе о перспективах независимого существования Галичины. Периферийно-европейский менталитет галичан, сформировавшийся во времена Австро-Венгерской империи, боится пророссийского евроазиатского менталитета Украины на восток от реки Збруч. А на пустой желудок «у страху очі великі».

Боль победы сильна. И, к сожалению, аргументировать трудности периода реформ трудно. Тем более, что реформы скрываются в тумане. Таком же тумане, как и тот, который окутывает Галичину. В том тумане, о котором в такой специфичной форме рассказывают в прогнозах погоды...