Фото на память

Как-то летом в Севастополе (не самый модный курорт, но уже и не закрытый город) отдыхающая дама остановила двух морячков: «Можно сфотографировать с вами ребенка?» И оперативно впихнула между двумя парами клеш девочку лет пяти.

Моряки не возражали. Уверена, им и в голову не пришли обидные ассоциации с обезьянкой или осликом на набережной. Наоборот — в этот момент они чувствовали себя достопримечательностью своего города. И гордо улыбались в объектив.

Это, как вы поняли, было лирическое вступление.

…Зима. Другой открытый город.

Семнадцать дней люди на Майдане были главными героями телевизионных новостей и публикаций в прессе. Провластные СМИ открыли нам глаза на то, что каждый участник оранжевого митинга получает в день двадцать гривен (скромно — по сравнению с тоже недоказанными четырьмястами гривнями суточных бело-голубых), что аренда сцены и мониторов на Майдане стоит «огромные тыщи» не то народных, не то западных денег, не говоря уже о ставших крылатыми «американских валенках» и «наколотых апельсинах».

Но и оппозиционные масс-медиа явно не были беспристрастны к Майдану. В какой-то момент во мне исчерпался лимит доверия к сообщениям о всеобщей доброжелательности, миролюбии, светящихся любовью глазах и тотальном братании оранжевых с бело-голубыми. И не только потому, что «полевые впечатления» далеко не всегда вписывались в оптимистическую картинку. Просто потому, что так не бывает. Живым и разным людям свойственны живые и разные эмоции и настроения, характеры и темпераменты, желания и мысли. А ведь на улицы вышли именно люди, а не, как нас тоже неоднократно пытались убедить, единая толпа с коллективной психологией и примитивными рефлексами.

Человеческий фактор — самый загадочный, наиболее непредсказуемый из всех возможных. В эти недели вся страна — от политиков обоих лагерей до рядовых и не особенно сознательных граждан — не знала точно, чего ждать от людей на Майдане. Боялась, что шаткое оптимистическое равновесие будет в какой-то момент нарушено, и последствия могут стать по-настоящему страшными. С другой стороны, боялась и того, что люди устанут, замерзнут, махнут рукой, уйдут.

В народе уже на третий-четвертый день революции (а дальше — больше) пошли разговоры о том, что «караул устал». Что настрой на Майдане уже совсем не тот, как в первые дни. Что народу на улицах с каждым днем остается все меньше. Что бесплатная еда и одежда — радость для бомжей, да и вообще, подозрительный элемент среди митингующих становится все более заметным. Что в палаточном городке «для сугреву» наливают не только чай…

А оппозиционная пресса самоотверженно взяла на себя роль коллективного пропагандиста и агитатора. На излете многодневного марафона на «5 канале» донельзя обострилось впечатление, что этот продукт адресован прежде всего тем, кто наблюдает его с мониторов на Майдане. И между выпусками «честных новостей» служит исключительно для поднятия боевого духа митингующих.

Это они, оранжевые революционеры, с азартом выискивали себя на панорамных съемках прямой трансляции митинга. Верили, что и к ним в любой момент могут подойти с микрофоном и телекамерой как к «людям, которые творят историю». Это их настроение были призваны подогреть документальные клипы на детские песенки о друзьях и улыбке и мультяшную арию кота Леопольда.

Вы — герои, без устали напоминали участникам акции оппозиционные СМИ. Мы в упор не видим ваших недостатков, а если б таковые и обнаружились, готовы все простить. Только не деритесь и не уходите, слышите?!

Человеческий фактор — загадочная вещь. Люди клялись, что не покинут Майдан до полной победы. Даже когда решение Верховного суда, концептуально приблизив эту самую победу, отодвинуло ее как минимум на три недели. Кроме того, все отчетливее оформлялось явное противоречие: присутствие на столичном Майдане ну никак не вязалось с необходимостью ради той же победы проголосовать на своем избирательном участке, не говоря уже о предотвращении новых фальсификаций. Неотвратимо назревала команда «всем спасибо, все свободны», каковая в конце концов и прозвучала из уст лидера оппозиции. Караул действительно устал, и не только он. Согласитесь, очень утомительно так долго делать ставку на столь ненадежный человеческий фактор.

Но с Майдана ушли не все. Конечно, правда и то, что оппозиция оставила палаточный городок, чтобы застолбить (и буквально, и психологически) факт продолжения революции — на случай новых сюрпризов изобретательной власти. Но мне кажется, если б даже на сей счет и не прозвучало распоряжение сверху, люди на площади все равно бы остались.

Они из принципа и на кураже выдержат до победы, в которой не позволяют себе сомневаться. С них станется 26 декабря прокатиться к себе в Ивано-Франковск или в Луганск и, отдав гражданский долг, вернуться в столицу ночным поездом. И вряд ли кто-то возьмется просчитать заранее их действия, если утро 27-го станет для страны началом повторяющегося в деталях «дня сурка». Ведь мы по-прежнему имеем дело с ним, с человеческим фактором.

Зато уже можно смело утверждать: эти люди встретят Новый год на Майдане под своей оранжевой елкой. Возможно, устроят карнавал в той же цветовой гамме. Это должно быть красиво.

Думаю, они не откажут, если мы попросим разрешения сфотографировать с ними на память наших детей.