ФЕВРАЛЬ. РАЙХ-РАНИЦКИЙ

Выдающийся немецкий литературовед Марсель Райх-Раницкий на одном из приемов встретился лицом к лицу с выдающимся немецким архитектором Альбертом Шпеером. Райх-Раницкий родился в Польше, юность провел в Германии, был депортирован в Варшаву, в гетто, где погибли его родители и все близкие ему люди, скрывался, спасся, вынужден был эмигрировать под давлением антисемитских руководителей «новой» Польши, сделал блестящую карьеру в Германии. Мы наблюдаем за ним в момент его наибольшего успеха. Вот к нему подходит Шпеер. Когда семью Райхов депортировали из рейха, Шпеер был гитлеровским министром. Он достиг огромных высот в «новой» Германии. До последнего дня опровергал информацию, что был участником принятия так называемого окончательного решения еврейского вопроса, хотя историки доказали — был. В Нюрнберге Шпеер каялся и не был казнен. После освобождения он написал мемуары о Гитлере и стал популярным писателем. И вот он подходит к известному литератору, колонки которого в немецкой прессе с удовольствием читает. И подает ему руку. И Райх-Раницкий после минутной нерешительности отвечает бывшему министру Гитлера, одному из возможных убийц своих родителей, родственников, друзей. Своего народа. Своей молодости. А потом на нескольких страницах уже своих мемуаров — очень успешных, как и все, сделанное Раницким, — объясняет, почему он это сделал...

Мне, честно говоря, не очень интересно, почему. Мне важен сам поступок. С другой стороны — я не ощущаю в себе морального права быть судьей человеку, пережившему тотальное разрушение собственной жизни и лишение жизни родных. Райх-Раницкий только сам может себя осуждать или оправдывать. Но я никак не могу понять, почему все мы не имеем права осуждать тех ближних наших, которые не переживали никаких апокалиптических трагедий, а оказались жалкими трусами, не стесняющимися совать свои вспотевшие от жадности успеха ладони в грабли местных троглодитов. Почему мы должны появляться в одних помещениях с троглодитами и хотя бы не объяснять им, что мы понимаем отличие между человеком и животным? Почему мы считаем, что воспитание троглодитов — то есть объяснение им, что до определенного времени нужно скрывать, что они каннибалы, — это не самая обычная подлость, а произведение высокого политического искусства? Почему мы не отвечаем себе на простой вопрос: отчего троглодиты среди нас — а не среди них? Может, с нами что-то не так? Может, мы перепутали цвет — ведь легко попробовать проверить. Скажем, закрыть глаза и представить себе что-то безупречно белое — и фон обязательно, обязательно будет безупречно черным. Как цвет свастики на знаменах партии Альберта Шпеера. Как цвет шрифта, которым печатаются человеконенавистнические статьи в газетах моей Родины. Как цвет мыслей людей, которые не осмелились осудить эти протоколы украинских мудрецов в момент их публикации. Как цвет последствий такого предполагаемого невмешательства...

Боже, ну почему ты не создал меня христианином? По крайней мере, я бы имел счастливую возможность простить все это...