«ЭТО Я, ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ!»

Путь к самому себе

Жизненные перспективы Сашка Шелудченко были очерчены определенно: работа на земле. То, что после службы в армии сообразительного, бойкого, не скупого на слово механизатора забрали с колхозного поля в Новоодесский район комсомола, никак не изменило эти перспективы, ведь и в дальнейшем все повседневные хлопоты так или иначе касались села. Инструктор, второй секретарь райкома... Потом — обком комсомола, заведование отделом сельской молодежи. Что там было впереди? Инструктор в «старшем» обкоме, ВПШ, секретарь райкома партии? Безусловно.

Но вот заговорил с Шелудченко тогдашний заворг обкома КПУ Николай Шовкопляс, до сих пор памятный своей жесткостью и неуступчивостью сотням комсомольско-партийных кадров Николаевщины:

— Саша, тебе уже двадцать девять. Нужно расти дальше. Но ты ведь не был первым руководителем. Давай, наверное, иди на колхоз или совхоз. Покажешь себя — через год-полтора продолжим этот разговор.

Так 2 сентября 1987 года Шелудченко возглавил колхоз имени Москаленко в селе Вольное Запорожье Новобужского района. Что сыграло решающую роль — сельская натура Александра, первые хозяйственные успехи, тяга к самостоятельности, а, может, даже и название самого села, — точно не знаю, но когда спустя год в обкоме партии заговорили о возможном перемещении, Шелудченко упрямо-весело во все стороны закрутил головой: «Не-е-ет...».

А изменения между тем не проходили, они в конце восьмидесятых и в девяностых галопом проносились по колхозным нивам. Твердо поставив крест на коллективной составляющей сельской самоорганизации, Шелудченко начал обдумывать радикальные шаги. В районе вроде бы и не возражали, но и не очень поддерживали. «Как, один человек возьмет в аренду всю землю колхоза?» — «Нет, давай подождем, давай посмотрим, как оно там, наверху, дальше будет...».

Ждать Шелудченко больше не хотел. Да и не очень умел и умеет он это делать. Подал заявление, получил земельный пай да и вышел из колхоза. В марте 1999 года родилось частное сельскохозяйственное предприятие «Козацьке» (да и какое же могло быть другое имя на землях Вольного Запорожья?). Вопреки печальной традиции, вчерашний председатель не прихватил из колхоза ни трактора, ни комбайна, ни одной гайки. Правда, с ним ушли несколько единомышленников. Они да сотня гектаров земли — весь стартовый капитал «Козацького».

Но уже тогда, ранней весной 1999-го, Александр не колебался: он — на своем пути. К самому себе.

Впереди была телега

Справедливости ради стоит заметить, что уверенности Александру придавала жена. И не только тем, чем вообще славятся наши женщины — пониманием, обнадеживающим словом или терпеливым молчанием. Более того: она была наглядным, конкретным и эффективным примером.

Еще за год до ухода Александра из колхоза Надежда Шелудченко оставила должность заведующей сельским детским садом. Обивание бюджетных порогов в поисках копейки для детей она променяла на... выпечку хлеба. Не только для своей семьи, но и на продажу. Вместе с еще одним основателем Надежда зарегистрировала ТОВ «Веста-Агро» (Веста — богиня домашнего очага и целомудрия у древних римлян) и осенью девяносто восьмого года по Вольному Запорожью побежала «Нивка»: «Кому свежий хлеб? Кому булочки, калачи?».

Потихоньку выстроили настоящий хлебопекарный цех, обнесли оградой территорию, обзавелись дизель-генератором на случай отключений электроэнергии. Ныне жители восьми окружающих сел и полузабытых хуторов, на которых давно махнула рукой потребкооперация, потребляют продукцию «Весты». Погода или ненастье, будний день или праздничный, а трижды в неделю люди по селам без тревоги высматривают «Нивку» с теплыми еще булками. Но и не только — по заказу мастер Ирина Кравчук испечет каравай для жениха и невесты, куличи на Пасху, пирожки для невеселого поминального обеда. Мало того, «Нивка» в отдаленных селах на границе двух районов, где телефон видят только по телевизору, еще и нитка к «большой земле». Посему водителю Володе Летуте — часто и несъедобные заказы: «Передай, пожалуйста, пусть милиция заглянет». «Купи, сынок, лекарств и позвони в Новый Буг, может, врач приедет».

Вообще-то в аграрной хронологии первичное — выращивание хлеба. А уж потом, после поля, — мельница, пекарня. Шелудченки же поставили телегу впереди лошади. И не прогадали. «Хлебные» копейки помогали становиться на ноги «Козацькому». За четыре года ЧСП закупило всю необходимую технику и оборудование: имеется не новый, но надежный «Дон-1500», два трактора, прицепной инвентарь. Прошлой зимой приценились к «Кировцу» — вот-вот купят.

Мог бы сегодня Шелудченко ездить в Новый Буг и Николаев на «мерседесе», а не на старой «Волге»? Мог бы, не будь он владельцем, а наемником, если бы деньги выкладывал не из семейного, а бюджетного или «коллективного» кошелька. Во-первых, техника сама по себе необходима, когда не то что на дни — на часы идет счет полевых работ, во-вторых, несколько сотен своих гектаров — лишь треть той нагрузки, которая ложится на плечи механизаторов «Козацького»: их высококачественными услугами пользуются во многих селах. Добавим еще быструю отдачу потраченной гривни: к примеру, сеялка точного высева СУПН-6, которую Александр двое суток придирчиво выбирал на заводе в Кировограде, свои 15 тысяч окупила за один сезон, дальше — чистая прибыль. «Мерседес» же такой дойной коровой для крестьянина не станет никогда.

За четыре года Александр восстановил справедливость, выведя-таки коня, то есть ЧСП «Козацьке», из арьергарда и поставив его на надлежащее место — впереди телеги. Теперь «Веста-Агро» со своими булками — всего лишь логическое продолжение хлеборобской цепочки. А с 2003-го ЧСП вообще взяло «Весту» в аренду. Объединились. Хоть свадьбу гуляй, просится на язык, тем более, что супружеской жизни Александра и Надежды — 25 лет.

Не хлебом единым

Шелудченко, еще только становясь землевладельцем, удивился расценкам на услуги землеустроителей. «А кого допускают к вашим работам?» — поинтересовался он в профильном институте. «О-о-о, тут и специальное образование нужно, и техника, и целая школа, и опыт... К этому делу лучше не подступаться», — рассудительно кивали головами специалисты, с гордыней посматривая на любопытствующего сельчанина.

— А это мы еще посмотрим, — сказал себе Шелудченко, уезжая домой. Спустя полтора месяца он привез из Киева лицензию на ведение землеустроительных работ. Первый результат — документ о выделении земельного пая в натуре Александру Шелудченко. Ныне почти половина земель района распаёвана землеустроительной командой «Козацького». По прибыльности эта деятельность ЧСП не уступает поступлениям от реализации выращенной пшеницы, ячменя или подсолнечника.

Имея в собственности землю, семейство Шелудченко ни на что уже не может смотреть отстраненно. Поставили в центре села свой лоток: там вода-пиво-курево, колбасы, куриные окорочка. Холодильники, кассовый аппарат. «А почему только ко мне приезжает с проверками санстанция? — удивляется Шелудченко. — Почему другие торговые точки в селе — на нелегальном положении? Почему сельсовет смотрит сквозь пальцы?».

Стоит в запустении внушительных размеров помещение бывшего кафе. Надежда, кроме пекарни, взялась бы и за него. После ремонта — комплекс бытовых услуг: парикмахерская, прачечная и т.п. Только пусть, говорит, власти прикроют те самопальные парикмахерские, где голову в ведре моют. Реакция — нулевая.

Действуя, как сейчас говорят, совершенно прозрачно, платя налоги, давая работу двум десяткам людей, землевладелец Шелудченко стремится к равенству всех. Не тому, которое нам обещали дети и внуки Маркса, не равенству в зарплате и льготах, а равенству в отношении обязанностей перед государством, перед сельской общиной. Скажем, имеется потребность в капитальном ремонте асфальтовой дороги к райцентру. Земельные паи в селе имеют все. Так почему бы не собрать с каждого гектара, условно говоря, по десятке? У кого десять гектаров — с того сотню гривен, у кого четыреста — с того четыре тысячи. Лишь при условиях такого равенства Шелудченко согласен, если не будет хватать средств, внести и больше. Просто как удачливый хозяин. Но — добровольно и благотворительно. И никогда он не приемлет аргумента «пусть Шелудченко платит, он богатый».

Кстати, такие аргументы выдвигают именно те, кто, официально нигде не работая, но имея по две-три коровы плюс земельный пай, стоит на учете в службе занятости. Там, правда, требуют справку о том, что в селе нет работы. Приходят к Шелудченко: «Дмитриевич, поставьте вот печать, что вам рабочие не нужны». — «Не поставлю. У меня есть работа, бери сапку — и в поле». Разворачиваются и уходят, не попрощавшись. И, конечно, находят «добрых»: нынче в селе многие с печатями.

Довольно быстро, за четыре года, свободно дыша и трудясь, самостоятельно зарабатывая деньги и так же самостоятельно распоряжаясь ими, Шелудченко привык к роли землевладельца. В разговоре он всячески подчеркивает статус «Козацького»: не общество (СООО), не частно-арендное (ЧАП), а именно частное сельхозпредприятие (ЧСП). И не фермерское хозяйство. И вообще Шелудченко считает, что его тропа — самая крутая. Если с СООО более-менее ясно — в большинстве бывших колхозов просто проедают накопленное отцами и дедами, вырезая коров на зарплату или вывозя на металлолом трубы орошения, то фермеры, по мнению Шелудченко, имеют перед ним следующие преимущества: во-первых, по 50 гектаров они получили безвозмездно, не потратив, как он, ни копейки на выкуп сертификатов; во-вторых, на заре фермерства государство давало солидные кредиты, а инфляция облегчала возврат займов; в-третьих, в девяносто первом можно было практически за бесценок купить комбайны или трактора у тогда еще не разрушенных, щедро насыщенных техникой колхозов и совхозов. Нет, он никому не завидует, он убежденно констатирует: землевладельцам было труднее всего.

Завтрашний портрет

Если не случится ничего совершенно непредсказуемого, то земля все-таки станет полноценным товаром после 1 января 2005 года. Официально и законно. Времени уже осталось — что два вареника съесть.

А землевладелец будет наш. Прибужский, подкарпатский, слобожанский. Наш, как бы там ни пугали пришествием иностранцев. А если наш, то, полагаю, в обобщенном его портрете будет немало черт Александра Шелудченко.

Конечно, я бы мог еще прибавить от Шелудченко этому портрету. Но что, в конце концов, нам портрет, если с каждым днем на горизонте все рельефнее проступают контуры живого землевладельца. И такого, как Шелудченко, и не такого. Многоликого, но совершенно реального.