«Дядьки вітчизни чужої»

Черносотенцы: за столетие до этого

Русские правые на украинской земле — явление не новое. Сто лет назад в Харькове, Одессе, Киеве (с 1903 г.) действовали отделения «Русского собрания», монархической организации, созданной в 1900 г. в Петербурге. Быстрыми темпами (с ноября 1905 г.) создавались ячейки и новой организации — «Союза русского народа» (СРН).

За короткое время СРН основал свои филиалы по всей территории Украины, и прежде всего в Киевской, Подольской, Волынской, Екатеринославской, Херсонской, Черниговской губерниях. Параллельно на украинской земле множились отделения «Союза русских людей», «Союза русских рабочих», «Русского общества», «Двуглавого орла» и пр. Эти организации стали оплотом черносотенного движения в Украине.

В идейном плане программа черносотенцев не была чем-то оригинальным, а своеобразной амальгамой, сочетавшей идейные наработки предшествующего — ХІХ — века, своеобразно переработав и подогнав их к новым историческим реалиям. В частности, монархический идеал был тесно переплетен с националистическим. Кое-что черносотенцы позаимствовали у октябристов. Кроме того, воспользовались и идеями публицистов, далеких от крайних правых.

Черносотенцы не воспринимали ценности западного мира, провозглашали себя последователями славянофилов. Отстаивали идеал «соборной, самодержавной» Руси допетровской эпохи. А еще — идею «Россия — для русских!», мощно звучавшую из сердца Украины, Киева.

Деятельность черносотенцев сопровождалась постоянным акцентированием идеи патриотизма. Быть может, именно в связи с этим С.Ефремов в свое время заметил: «патриотов» расплодилось столько, что любому «простому человеку» стало тесно в русском «отечестве», где атмосфера отравлена непрерывной травлей, призывами «сокращения всего, что не отмечено патентом «истинно русского».

Жизнь «нерусских» в империи регламентировалась ограничениями и запретами. Они воспринимались почти исключительно в виде «вопросов» — украинского, еврейского и т.д. Часто этот «вопрос» решался не только запретами или ограничениями. Как сообщала в письме к С.Витте из Одессы его сестра, «ежедневно «русские люди» кого-то убивают на улице, и это абсолютно безнаказанно».

Примечательно, что деятельность правых русских организаций имела широкую поддержку царя Николая ІІ и других видных представителей монархии. Так, характеризуя «подвиги» черносотенцев, П.Столыпин, в частности, заметил: «Мне кажется, нельзя делать вывод, что большинство моих подчиненных совершают неправильные действия. Наоборот, я хорошо знаю, что в большинстве своем эти люди свято выполняют свой долг...»

Не стояли в стороне от черносотенцев и власти на местах. Так, например, когда в феврале 1906 г. отдел СРН развернул работу в Одессе, всестороннюю поддержку ему оказал губернатор М.Толмачев, командующий военным округом А.Каульбарс, присяжный поверенный, а со временем городской голова Б.Пеликан.

Надежным оплотом русских правых в Украине была Русская православная церковь. И не только в чисто нравственной, но еще более — в практической плоскости. Особым пиететом к ним прониклась Почаевская лавра — среди адептов правых был архимандрит Илиодор. Путем устной пропаганды, выпуском в церковной типографии листовок и прокламаций духовенство привлекло в СРН десятки тысяч крестьян из окрестных сел.

Высшее руководство этой организации всячески поощряло почаевских правых, поскольку их деятельность распространялась не только на ближайшие территории, но и в общем на западные и юго-западные регионы Российской империи, содействуя их русификации. Последствием же деятельности было не только то, что «русским духом» пропитывались малообразованные украинские крестьяне: в среде интеллектуалов появлялись «патологические малороссы», открыто становившиеся на позиции русского национализма — не просто индифферентно относясь к проблемам украинской нации, а превращаясь в ее ярых врагов. Малороссы начинали утверждать, что с любым украинством нужно серьезно бороться. Эти «русские националисты», это украинское ничтожество с позорной активностью едва ли не первым вступало в борьбу с украинцами. Оно, демонстрируя нескрываемую враждебность к национальным устремлениям собственного народа, было проявлением того антиначала, темной точки в мощном зародыше нации, которая веками раскачивала ее между бытием и небытием, государственностью и безгосударственностью.

Впрочем, оно не заглушило чувства и стремления сознательной части украинцев, которые в ХХ веке вели борьбу за то, чтобы украинское государство состоялось.

ХХІ век: многоликость русского монстра

Прошло сто лет. Россия все еще хочет чувствовать себя хозяйкой украинцев, не желая выпускать их из своих удушливых объятий. И тут великодержавной соседке пригодились русские националисты в Украине.

В течение периода, минувшего со времени обретения политической независимости нашего государства, русский национализм мимикрировал, приобретая тот или иной вид и кое-как заботясь о том, чтобы хоть в малейшей степени соответствовать среде и не выпирать чужеродным телом из украинского естества, стремившегося к демократизации. Поэтому уже в 90-х годах прошлого века возникли на территории Украины, на первый взгляд, разноликие политические партии: и преданных славянофилов, и псевдолибералов, и своеобразно влюбленных в Конституцию демократов, и странных «прогрессивных романтиков», которых влечет прошлое в его самых неприличных (или, точнее, патологических, с точки зрения модерного общества) социально-политических проявлениях.

Впрочем, совсем скоро внутренняя сущность начала брать верх — некоторые из партий начали избавляться от неестественных для себя внешних форм, меняя свои названия на более соответствующие. Поэтому сегодня, например, члены вчерашнего Славянского народно-патриотического союза уже откровенно декларируют себя в качестве Партии политики Путина. Как тут не вспомнить сакраментальное черносотенное:

«Царя обожаем

мы русской душою:

Мы знаем — без власти Царя

Не встанет вовеки

над русской землею

Довольства и счастья заря!».

Другие же еще пытаются «сохранять лицо», поэтому меняют название на нейтральное (с точки зрения идеологических приоритетов). Тот, кто еще вчера провозглашал «С нами Бог и Россия», сегодня пополнил ряды Партии регионов.

Другой характерной особенностью русского национализма в нашей стране является то, что он (как и «при царе» или «при советах») уверенно чувствует себя по всей Украине. Поэтому во Львове русский националистический дух проявился в виде, например, политической партии «Русский блок» (в городе находится юридический адрес партии). В столице действуют в различных ипостасях — от партий «Русско-украинский союз» и «Союз» до Партии труда и целых четырех коммунистических...

В Донецке укоренилась Славянская партия. О Крыме и говорить нечего — за «русскими общинами» на полуострове и крымских татар скоро не будет видно, не то что украинцев. В сотрудничестве с крымским отделением Славянской партии они весной прошлого года создали патриотический блок «В будущее с Россией».

Может, не стоит по этому поводу беспокоиться? Но это настораживает: а если завтра в другой части Украины кто-то начнет активно отстаивать желание «будущего с государством Х», а кто-то третий — с соседом-государством Y и т.д.? Мы «толерантно» будем молчать, довольствуясь объяснениями типа того, что в «преддверии очередных выборов» такие вещи для Украины — норма?

Знакомство с программами упомянутых и других политических партий, с заявлениями их лидеров подводит к однозначному выводу, что основной целью русских националистических организаций в Украине (в их славянской, либеральной ли, коммунистической и т.д. ипостасях) является деятельность, направленная на реализацию интересов соседнего государства и нации, на закрепление в головах соотечественников антизападных идей.

И опять: возможно, кто-то будет отрицать, доказывая, что ничего угрожающего для Украины в антизападнических установках, в призывах типа «трансформировать славянские народы в единое общество» или в признании «русских вторым государствообразующим народом», как и в предоставлении русскому языку «статуса государственного» и в стремлении «возрождения» «Советского социалистического государства», нет? Но, помня о «славянофильстве» черносотенцев, о националистическом духе русского православия, об антизападничестве и его последствиях в нацистской Германии или коммунистическом СССР, а также приняв во внимание, что те, кто еще вчера ратовал за объединение сторонников «славянской национальной идеи» (славяне — нация?), сегодня уже четко ориентированы «на Путина», а выступления в поддержку «канонического православия» приводят к неприятию частью соотечественников христианских, прогрессивных, цивилизационных идей Запада, — четко понимаю, что все эти идеи являются деструктивными для украинцев и Украины.

Мы — «русские»?

Истек минувший век, но мало что изменилось в восприятии русским националистом украинца. В начале ХХ века это восприятие, за единичными исключениями, концентрировалось в двух-трех установках, суть коих сводилась к тому, что либо «украинцев здесь нет! Их нет ни на земле, ни под землей» (Ренников А. Самостийные украинцы. Сатирические очерки украинского движения. — СПб., 1914. С.18), либо же украинцев вместе с русскими и белорусами причисляли к «исконно русским людям», лишая тем самым их права быть отдельной нацией.

Сегодня в старой, милой русскому сердцу «песне» звучат все те же нотки: «Исторические документы, летописи не знают ни государства Украина, ни «украинского» народа, ни «украинского» языка. В них можно найти только реальные исторические названия, такие как «Малая Русь», «Великая Русь», «малоросс», «великорус» и т.п.» (см.: http://ukrstor.com/ukrstor/smolin_nishozhdenije.htm) Не менее поражает и следующее признание: «Кому же все-таки принадлежит земля государства под названием Украина? Ответ прост: конечно, русским, которые непрерывно живут тут как минимум две тысячи лет и составляют абсолютное большинство населения — более 90 процентов. Украинцам? Конечно! Но лишь постольку, поскольку они — часть русского народа. Без этой связи претензии некоего племени «укров» на владение территорией Руси не имеет никаких исторических основанний» (см.: http://kro-krim.narod.ru/).

Эти высказывания дают представление о тех жестких рамках, в которых находится сознание сегодняшних «истинно русских». Понятно, что эти «рамки» приемлемы только для них. Для русскоязычных же украинцев («не малороссов»), не говоря уж об украинцах — в языковом, ментальном, культурном и т.д. измерениях, они, я убеждена, покажутся, как минимум, рамками эдакого «словесного ада». И в каждом его круге в той или иной форме «русские» будут глумиться, будут поносить все украинское — от языка до независимости.

В общем же, современная русская националистическая мысль по-прежнему не только является своеобразной смесью мифов о «славянском единстве» — она обильно приправлена полуправдой. Охотно пользуются ее носители и урезанными или искаженными фактами. Чтобы убедиться в этом, достаточно посетить, например, страницу Inform-Krime (http://kro-krim.narod.ru/), в качестве эпиграфа было взято гоголевское высказывание: «...надо благодарить Бога, что мы русские...». В связи с этим, прежде всего, нелишне было бы поинтересоваться: Гоголь декларировал себя «русским» в смысле — «русским» или же, как издревле повелось на Руси-Украине (со времени, когда о «России» еще и слыхом не слыхивали), в значении — «русином-украинцем»? Впрочем, вдаваться в тонкости самоидентификации Николая Васильевича современные «истинно русские», как и их пращуры, не стремятся. Но ведь, как не раз говорилось, факты — вещь упрямая. И вот эти, последние, просто вынуждают сомневаться в «русскости» Николая Васильевича. Вспомним хотя бы, что, пребывая в свое время в Карлсбаде, Nicolas de Gogol в книге пациентов напротив своей фамилии собственноручно указал «Ucrainien». И это ощущение своей украинскости было у писателя не спорадическим: находясь за пределами Украины, Гоголь часто ощущал острую потребность возвращаться на родину. Наверное, в одну из именно таких минут, обращаясь в письме к другу — М.Максимовичу, он призывал его бросать «Кацапию» и ехать «в наш Киев», дескать, «для кого мы работаем?».

Русская земля, ее культура, русская интеллектуальная среда никогда не были для Гоголя родными. Как отмечал современник (Б.Кистяковский), гениальный писатель так и не смог грамотно писать на чужом языке ни с точки зрения орфографии, ни с точки зрения синтаксиса или этимологии. По определению Н.Бердяева, для России Гоголь остался самым загадочным писателем, ведь, придя в русское общество, он увидел в нем не человеческие образы, а только «обрывки», «гримасы людей» — Чичикова, Собакевича, Хлестакова и тому подобных чудовищ. Его «большому и неправдоподобному таланту», по мнению Бердяева, дано было открыть отрицательные стороны русского народа, его «нечеловеческое хамство», его темных духов, все то, что искажало «образ и подобие Божье».

Несколько иное признание на склоне лет сделал и В.Розанов, заметив: «Я всю жизнь боролся и ненавидел Гоголя; и в 62 года думаю: «Ты победил, ужасный хохол», потому что увидел и высветил русскую душеньку, в его терминах, в «преисподнем содержании». Вот так, если украинец покладистый, он уже не украинец, а «русский». Если же отказывается быть покладистым, он — проклятый хохол.

Хочу обратить внимание и на тот факт, что сегодня русские все чаще и безапелляционнее причисляют русскоязычных украинцев к «русским». Тут стоит вспомнить одну из записей, сделанных Днепровой Чайкой, что называется, «для себя», — в собственной записной книжке на русском языке(!): «Знаю... что я украинка, а не русская: никакие бедствия, слова и события Великой России не волнуют мое сердце так, как история Украины, никакой напев не находит такого резонанса у меня в груди, как украинский, ни за кого не болит так сердце, как за ее промахи, ошибки, ее язвы — отдаются стоном у меня в душе. И чем больше вижу в ее истории ошибок, недостатков, тем горячее люблю ее». А вывод из этого признания может быть только один: национальная самоидентификация — вещь слишком частная и сложная, чтобы к ее установлению и декларированию приобщался кто-то другой, кроме самой личности.

Впрочем, к осознанию таких нюансов большинство из среды русских интеллектуалов (даже якобы и просвещенных) никогда не стремилось. Быть может, натолкнувшись на нечто подобное, В.Антонович в ХІХ в. с горечью заметил, что русская интеллигенция, только за исключением «весьма счастливых редких лиц», происходила от помещиков или попов, но в большинстве случаев — «от семени крапивы»...

…Наверное, сладко быть русским. Как и немцем, французом или, например, китайцем. Но и украинцем (украино- или русскоязычным) быть никак не хуже. Отвратительно только, когда твое естество столетие за столетием упорно стремятся русифицировать...