Детские травмы: бежать или преодолеть?

Маленькому мальчику казалось, что родители никогда не закончат выяснять отношения. Он стоял в большой комнате у окна, а из кухни доносились крики — родители спорили на повышенных тонах, ругались и наскакивали друг на друга. Мальчик думал, что этому не будет конца: ему очень хотелось сбежать, но бежать было не к кому. «А что, если выпрыгнуть в окно?» — подумал он и потянулся к оконному шпингалету. Но тут из кухни, почувст­вовав неладное, вернулась мать. Бегство в смерть не состоялось. Мальчик вырос, стал мужчиной, прошел огонь, воду и медные трубы, но образ этого страшного летнего дня, когда ему захотелось прервать бесконечную ссору роди­телей своим бегством из жизни, преследовал его постоянно. И в счас­тье, и в несчастье. В несчастье особенно. Психологические трав­мы, нанесенные в детстве, порой живут в наших душах до самой старости. И боль, нанесенная мальчику, тоже жила — до тех пор, пока он не научился молитвой, любовью и верой лечиться от былых обид. Тогда он усмирил свою боль, растворил ее в любви, доверии и надежде.

Детские обиды и травмы, к сожалению, не проходят вместе с детством. Мы прячем их на «чердак» нашей психики, забываем, как ненужную вещь, но это еще не значит, что вещь перестает существовать. Действует психологический механизм «вытеснения» как один из видов психологической защиты, в результате которого тяжелые и неприятные для человека мысли, воспоминания, переживания «изгоняются» из сознания и переходят в сферу бессознательного, в «дальнюю комнату» человеческой психики. В сферу бессознательного можно изгнать болезненные детские воспоминания или пережитые в юном возрасте психологические травмы. Но это не значит, что неприятные воспоминания исчезнут сами по себе. Напротив, они по-прежнему будут оказывать влияние на поведение человека, только будут переживаться в форме тревоги или страха.

В психоанализе вытеснение представляет собой универсальное средство, с помощью которого можно избежать внутреннего конфликта. Вытесненные детс­кие травмы не вспоминаются, но это не значит, что они не болят. Они продолжают влиять на душевную жизнь взрослого человека под воздействием внешнего раздражения или раздражителя. Вытесненные и подавленные детские воспоминания проявляются в невротических и психосоматических симптомах, в фобиях и конверсиях, а также в обмолвках, описках, неловких движениях и недоговорках.

Скарлетт Охара из «Унесен­ных ветром» Маргарет Митчелл любила говорить: «Я подумаю об этом завтра…». Но завтрашний день приходил, а отложенная на завтра проблема по-прежнему пы­лилась в самой «дальней комнате» ее психики. Но, как извест­но, если на стене висит заряженное ружье, оно обязательно выстрелит. И отложенная на завтра проб­лема прорывалась в страхах и тревогах героини, в ее ночных кри­ках, страшных снах и бреду. Нужно было поработать над собой, пережить обиду, пропитать ее любовью и верой, но именно люб­ви и веры героине как раз и не хватало. Отсюда и печальный финал знаменитого романа, когда устраненные, вытесненные глу­боко в подсознание страхи и обиды «догнали» героиню в самый неподходящий момент и разрушили ее жизнь.

При вытеснении наши влечения, стремления, желания или воспоминания превращаются в симптомы, тревоги и страхи, а их агрессивные составляющие становятся неосознанным чувством вины. В психоанализе вытеснение считается самым неэффективным средством самозащиты. Вытесненное содержание психики рано или поздно прорывается в сознание. Неразрешен­ный детский конфликт может проя­виться в поведении взрослого чело­века как высокий уровень тревожности и морального дискомфорта.

Однажды, уже будучи взрослым, мальчик, так тяжело пережи­вавший бурные выяснения отношений между родителями, поссо­рился с любимой женщиной. Их размолвка была случайной, неле­пой и короткой: как говорится, милые бранятся, только тешатся. Они разговаривали в кухне, у окна, и мужчину вдруг охватило прежнее детское чувство. Ему захотелось вырваться, вы­прыг­нуть в окно, избавиться от проб­лемы с помощью бегства. Женщи­на, любившая его, оказалась мудрее, хоть и не сразу: она сменила гнев на милость, обняла мужчину, заговорила с ним нежно и ласково, как с несчастным и обиженным ребенком, поцелова­ла и утешила. Она сгладила и смяг­чи­ла случайную ссору неж­ностью и любовью. И детское вос­поми­нание трансформировалось, пропиталось позитивной энер­гией.

У пережитой в детстве неприятной сцены образовался новый, альтернативный финал: из кухни вышла мать, взяла мальчика за плечи, обняла его и поцеловала. И мальчик поверил, что ссора родителей — случайность, а главное, что они о нем не забыли, что они все равно его любят. И теперь, через много лет после этого неприятного детского эпизода, чувство безысходности и собственной непонятной вины перед ссорившимися родителями трансформировалось в душе мужчины в осознание того, что такие ссоры — не единственный вариант супружеских отношений, что существуют другие отношения, основанные на любви и понимании.

Способны ли мы вообще что-то забыть? До конца, увы, не способны. Но трансформировать неприятные детские воспоминания и последствия полученных в юном возрасте психологических травм мы, к счастью, в силах. Толь­ко с детскими травмами нужно уметь работать. Лучше всего придумывать альтернативный финал неприятной и тяжелой ситуации, осознавать, что у любого детского горя мог быть и счастливый исход. Только нужно понимать, чего не хватало для этого счастливого исхода. Прыгать в окно мальчику, конечно, было не нужно. Но на какое-то время выйти из дома и предоставить ссорившихся родителей самим себе, конечно, стоило. Тогда они бы сами вспомнили о мальчике и отправились его искать. А заодно бы и помирились. А еще можно было войти на кухню, обнять по очереди мать и отца и попытаться помирить их. Словом, быть мудрее. Или, например, во взрослой ссоре с любимой женщиной обнять ее первым и показать свою деликатность и терпимость.

Конечно, от ребенка трудно требовать мудрости, но взрослые должны и обязаны ее проявлять. Даже если детские травмы заставляют их снова и снова, с непонятным и мазохистским упорст­вом искать боль и ранить душу в кровь. Не стоит повторять тяжелые сцены, пережитые в детст­ве, во взрослом возрасте, но уже с другими участниками. Иначе чере­де зеркальных повторений не будет конца, а вы так и не сумеете вынести из происходящего какой-нибудь урок. Каждая ситуация дается нам для того, чтобы извлечь из нее урок. И если в детст­ве нам было очень больно, то эта боль учила нас мудрости и терпению. А еще — любви и надежде. Ибо боль проходит, а любовь остается. Как и терпение. И еще терпимость, настоянная на вере и надежде.