Декабрь. Скоропадский

Во время пребывания в Киеве пытаюсь изменить круг чтения таким образом, чтобы киевская книга отличалась от того, что читаю в других местах. И иногда прочитанное так неожиданно ложится на фон событий! Скажем, биография последнего гетмана — настоящий учебник современной политики. Поскольку в ней можно поискать ответы на актуальные и по сей день вопросы. Скажем, можно ли на одних благородных намерениях и красивых лозунгах построить современное государство, которое станет для его граждан не только красивой мечтой, но и настоящим домом? В истории Украины было немало ситуаций, когда звучало множество обещаний и жило в народе множество надежд, а дождаться результатов так и не удалось. Случались и ситуации, когда, казалось бы, явно благородные намерения заканчивались тяжелым поражением.

Скоропадский, пришедший к власти в период, критический для украинской государственности, представляется сегодня настоящим реалистом, которого не захотели понять современники. Гетман, имевший опыт руководящей военной службы в Российской империи, точно оценил две важные вещи, необходимые для сохранения Украины. Первая — это консолидация общества: меры по украинизации соседствовали с попыткой объединить вокруг гетманата широкие слои населения, необязательно украиноязычного. Элита же подбиралась не по лозунгам, не по призывам и обещаниям, а по уровню компетентности. Вторая — это понимание того, кто является наибольшим врагом Украины. Гетман осознавал, что враг этот — большевики. Именно поэтому искал союзников и в центральных государствах, и в Антанте, и среди лидеров белого движения. Именно поэтому соглашался на разные формы государственного существования Украины — вплоть до провозглашения будущей федерации с Россией. «Это уже измена!» — скажет митинговый «патриот». Но речь шла, во-первых, о равноправном объединении, а во-вторых, никакой такой России в тот момент уже не было. А было большевистское нашествие, желавшее не только самоуничтожения, но и уничтожения Украины. И было белое движение, ставившее главной целью ликвидацию большевизма.

Для лидеров Директории главным врагом было именно это белое движение. Они ненавидели его за шовинизм и несоциалистичность. Большевики с их лозунгами самоопределения наций и всей власти трудовому народу оказались для новых лидеров ближе. О консолидации общества нечего было и мечтать — социалистический характер партий, которые свергли «немецкого гетмана», обусловливал именно такой, хорошо известный в Петрограде классовый подход, только «украинизированный». И лидеры Директории считали этот свой подход вполне современным и удобным для взаимопонимания с петроградскими товарищами. Именно поэтому их союз с белыми, конечно же, был невозможен. Белым армиям в результате пришлось воевать на несколько фронтов. То, что победа белых все же открывала пути для демократического развития бывшей империи, следовательно — и для завоевания украинской самостоятельности, а победа красных превращала Украину в провинцию «одной шестой», вряд ли осознавали организаторы знаменитого восстания против гетмана Скоропадского. Более того — я вообще не уверен, что с годами, уже в эмиграции, они осознали, какую трагическую ошибку допустили. Многие из деятелей того времени остались и в Советской Украине, чтобы строить новый режим и ожидать 1937 года — возможно, именно тогда они осознали весь трагизм допущенной ошибки... А Владимир Винниченко, первый руководитель Директории, приезжал в Советскую Украину и обсуждал возможность кооптации в советское правительство и политбюро ЦК большевистской партии. О правительстве договорился, а вот в политбюро его не взяли. И, оскорбленный, выдающийся наш писатель вернулся в эмиграцию во Францию. А что, если бы избрали в политбюро, тогда все было бы хорошо?

Конечно, дело здесь не в личной биографии Винниченко. Дело в том, что он и его соратники руководствовались вполне благородными намерениями, много говорили и думали об Украине, однако были скорее мечтателями, нежели политиками. И к тому же мечтателями амбициозными, уверенными в своем праве на управление государством, ситуацию в котором и вокруг которого они оказались не способны постичь. Но на что действительно оказались способны — так это на переоценку истории и своей роли в ней. Так и остались в нашем воображении людьми нереализованного шанса. Хотя, если задуматься, этот шанс исчез, возможно, именно благодаря действиям наших героев и их возвращению во власть. Несмотря на всю неблагоприятность исторических обстоятельств, в которые попало молодое Украинское государство, отсутствие реализма вряд ли можно назвать помощью в его развитии. И вряд ли можно считать полезным для украинской современности провозглашение реалистических подходов предательскими.