Бермуды Евразии в дискурсе чумы

Рим, прародина европейской цивилизации. Город, с которого началась Объединенная Европа в 1957-м. Римский Капитолий. 29 октября 2004-го. Премьер-министры 25 европейских стран подписывают Конституцию Европы. Групповое фото во дворе Микеланджело. Венгерский премьер-министр — совсем молодой, со светлым лицом вчерашнего студента, — шутит: «Для нас вход в Европу — это словно вернуться домой, на Рождественский Святой вечер». Болгария, Румыния, Турция и Хорватия еще не подписывают Конституцию, но они уже здесь, среди других членов европейской семьи. С Капитолия оглядывает эту новую Европу Марк Аврелий на коне, великий философ, идеал мудрого государственника античности. Сопровождает событие рекламный ролик: дедушка под неизменную «Оду радости» Бетховена — гимна Объединенной Европы — подает маленькой девочке ручку. Внучка улыбается и подписывает Конституцию Европы.

Поскольку в действительности подписанная в тот день Конституция — это будущее той девочки. «Что такое Европа?» — спросил кто-то из европарламентариев. И ответил: «ПРИВИЛЕГИРОВАННОЕ ПРОСТРАНСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НАДЕЖДЫ».

29 октября Европа стала еще больше Европой, прокомментировали журналисты.

Накануне, 28 октября, Украина стала еще меньше Украиной.

Киев, прародина славянской цивилизации. Крещатик. 28 октября 2004-го. Железным маршем шагает войско. Над парадом на трибуне застыли не один, а целых два Марка Аврелия местного разлива и сурово осматривают подвластный им (как им кажется) человеческий муравейник. Не хватает «третьего брата», Лукашенко. А жаль. Может, пусть бы с трибуны парада в честь освобождения Украины от фашистских оккупантов рассказал благодарному народу о своих довольно противоречивых политических симпатиях. Объяснил бы, в частности, почему он любит, с одной стороны, Сталина, а с другой — Гитлера. Поскольку Сталин, простой грузинский парень, оказывается, сделал великой Россию. А Гитлер тоже был простой парень, как Ляксандр Ригоравич, только австрийский, а смотри — сделал великой Германию... Так вот, заветная мечта белорусского президента — и логическое завершение этого силлогизма — прямая дорога Ляксандру быть президентом России: должен же кто-то ее сделать, в конце концов, великой, если другие простые и не очень ребята не удосужились.

Парад в честь освобождения Украины от фашистских оккупантов? Нет, это не слишком и завуалированное предупреждение собственному народу, что у власти есть не только административный, но и военный ресурс на случай, если бы этому несознательному народу пришло в голову как-то не так голосовать на крайне демократических выборах. А потом эти же БТРы закапывались в листья под Киевом, дожидаясь приказа свыше, — вопрос: еще из Киева или уже сразу из Москвы?

28 октября Украина стала еще меньше Украиной. Поскольку униженная страна не имеет идентичности. Ее единственная идентичность — рабство и страх. Украина проваливается в черную дыру прошлого, — прошлого, где единственной формой существования был террор.

Но процесс начался давно. И ответственность за него ложится полностью на плечи сегодняшней власти Украины.

Вспомним еще две даты. 18 сентября 2003 года — решение создать ЕЭП. 25 июля 2004 года — изъятие из доктрины Украины пути в ЕС и НАТО. Каких-то десяти месяцев хватило украинскому руководству, чтобы породить этого мутанта: евразийскую Украину.

У мутанта две головы: одна смотрит мутными глазами кролика, которого загипнотизировал голодный удав, в сторону России. Руки мутанта нервно отрывают куски украинской экономики, кидая их в сторону «старшего брата». Другая голова мутанта судорожно подмигивает Европе, каждый раз болезненно пытаясь понять, почему Украина ПРОСТО НЕ ХОЧЕТ войти в Европу.

Европа с испугом смотрит на этого мутанта, иногда желая в глубине души, чтобы его уже скорее съела Россия. Очевидно, России нравятся мутанты, а Европе к тому же — одной головной болью меньше. Даром что ли украинское руководство стремится убедить свой народ: нет, это Украина дожидается, пока Европа станет достойной того, чтобы ее, Украину, благовейно принять в добровольный круг свободных народов и суверенных государств. Якобы это руководство не слышало, не знает и даже не подозревает, что Европа сказала давно «так» Украине в Европе, пускай и через немалое количество лет. С одним лишь уточнением: Украине без Кучмы.

Что же такое роковое произошло за эти тринадцать лет, превратившее европейское государство 91-го в серое пятно евразийской провинции? А произошло то, о чем со зловещей откровенностью сказал сам Президент на последнем праздновании Дня независимости: власть в свои руки взяла старая номенклатура. Объяснение? Простое: национально-патриотические силы якобы были неспособны руководить страной.

Нет, немного не так. Национально-патриотические силы были слишком наивными демократами, поэтому и ПОЗВОЛИЛИ старой номенклатуре прийти к власти, не призвав ее к ответственности за совершенные преступления, не проведя надлежащей в таких случаях люстрации. Лучше всего было бы поставить эту власть, живых и умерших ее представителей, — перед судом. Чтобы общество знало: нельзя безнаказанно уничтожать людей, разрушать экономику, отравлять землю. Чтобы общество опротестовало назначение бывших столпов режима президентами, премьерами, министрами и другими должностными лицами в независимом государстве: при подобном руководстве ни о какой демократии не говорится, а только о римейке вчерашней системы.

В свое время, после Второй мировой, ряд интеллектуалов — среди них Ханна Арендт, Габермас, Деридда, — сказали, что Германия никогда не построит демократию, пока не произведет расчеты с собственным прошлым. Германия эти расчеты произвела, — одного Нюрнберга было недостаточно. Эта страна показывала — и до сих пор показывает ежедневно — целому миру и себе самой свои задокументированные преступления, анализирует и зовет на суд памяти одного за другим всех виновников своей катастрофы. Именно поэтому Германия стала демократической страной. Уже не говоря о том, что Германия расплачивается за свои преступления и финансово.

А нам удивляться нечего. Наше общество не пережило свой Нюрнберг, маргинализовало память
ГУЛАГов, — там сейчас Россия создает условия для «адреналинового туризма». Следовательно, после годов давления и преследований нас снова подслушивают, шантажируют, запугивают? Отдадим должное этой власти: она построила то единственное, что умела строить. Разве можно ожидать от кагэбиста Путина решений политических, а не силовых? А от председателя колхоза Лукашенко представлений о демократических ценностях?

В постсоветском обществе начальный энтузиазм открытия
своей истории превратился в полностью циничную непамять репрессий и геноцида. А это первый шаг к разрешению на новый геноцид. На сомнение нацистских руководителей, не придется ли расплачиваться за геноцид евреев, Гитлер ответил: «Забудут, как забыли о геноциде армян»...

И именно поэтому, что евреи не забыли свой геноцид — и научили целый мир не забывать, — мир пережил катарсис, стал лучшим, а политики — более осторожными. А у нас большая часть нашего общества забыла все, что с ним сделали. Именно поэтому наше общество стало обществом «второго сорта»: для политиков, решивших, что с этим обществом можно снова сделать то же, и для мира, который видит, что это общество готово и в дальнейшие покорно принимать любые формы унижения и насилия.

Крохотная, по сравнению с Украиной, Эстония, и к тому же с намного большим — в соответствующих пропорциях — процентом российского населения, обратилась к Путину с требованием возмещения причиненных советской властью потерь. С сугубо североевропейской скрупулезностью Эстония выставила счет России: 17,5 млрд. долл. за развал экономики и за депортацию 180 тысяч населения. Вы представляете, какую сумму могла бы потребовать Украина за геноцид миллионов украинцев во время Голодомора, за периодические депортации, репрессии, за уничтоженные земли, затопленные села, за Чернобыль, наконец? А Украина сделала хотя бы попытку обратиться к России с таким вопросом? Нет, вместо этого с подхалимской улыбкой наши государственные мужи принимают из рук Путина каждую эфемерную подачку. Россия может не любить Польшу, но Польша заставила себя уважать. И даже Сталин знал, что построить социализм в Польше, — это, по его словам, как оседлать корову: безрезультатно. Но Путин, понимающий единственный язык — язык силы, признал преступление советской России против Польши в Катыни. Но даже в малейшей степени Россия не признала не только свою ответственность за Голодомор, а и сам факт Голодомора. И один из самых страшных геноцидов ХХ века, собственно, именно для России, виновницы трагедии, ушел в небытие.

На постсоветском пространстве, снова взяв в руки бразды правления, постсоветская власть шаг за шагом укрепляла свою пирамиду. А также исправно овладела новой риторикой: риторикой демократии.

Кроме всего, эта власть длительное время присматривалась к своему народу — такой же он постсоветский, как и она? На всякий случай наши руководители выучили даже несколько украинских слов: а вдруг пригодится? Но потом эта власть поняла, что бояться нечего: общество лоботомизированное, значительные сегменты его мозга предыдущая система удалила. В частности, инстинкт самосохранения и способность смотреть в будущее. Следовательно, механизм управления прост и вполне советский: довести народ до отчаяния, до предельной нищеты, а потом бросить ему недообглоданную кость с барского стола — и народ твой.

Инструменты фиктивной демократии в руках пострежимной власти особенно опасны. В своем последнем исследовании об Украине ХХ в. — «Пастка. 30 років зі Сталіним. 50 років без Сталіна» Иван Дзюба справедливо акцентировал внимание на этой особенности нашего общества: на неспособности в целом мыслить в категориях реальной демократии. О какой культуре демократического мышления может идти речь в обществе, где десятилетиями правило беззаконие, где назывался «самым прогрессивным» политический строй, занимающийся последовательным уничтожением человеческой жизни как таковой? Так сформировался несознательный, равнодушный, а то и просто циничный подход к самой категории «демократия». А это в свою очередь сделало относительными ее основные категории: достоинство личности, свободу совести, уважение к закону как основному регулятору общественной жизни в правовом обществе.

Если же человек теряет (или даже просто амортизирует) свое сознание и свое достоинство, он становится участником трагикомического водевиля, как показывает сценарий последних выборов. Крестьянин ведет корову делать прививку — и должен ставить свою подпись в поддержку провластного кандидата. Будущая мама не может пройти гинекологический осмотр, пока не засвидетельствует письменно свою лояльность действующему премьеру. Спасибо, коров не заставляют подписываться. Словом, власть проникает во все щели социального организма, ибо, собственно, этот организм утратил защитные рефлексы. Еще удивительно, что можно купить хлеб без таблички на шее: «Я голосую (голосовал, буду голосовать) за Януковича».

Таким образом власть превращает электорат в какой-то коллективный бомжатник зачуханного пригородного рынка, где деклассированный или же криминализированный за годы фиктивной демократии избиратель так комментирует свои электоральные симпатии: «Вот, сидел, а как высоко взлетел!» Открываются широкие перспективы. Следовательно, не только кухарка может стать руководителем государства... Недооценил Ленин потенциал народа.

Общественное дно идентифицирует себя с вершиной пирамиды, потому что за годы своего руководства эта власть сумела создать общество без ценностей, без принципов, не капиталистическое и не социалистическое, не полностью восточное, но совсем и не западное; общество, где закон не действует и правил не существует. А главное — У ТАКОГО ОБЩЕСТВА НЕТ ПРОЕКТА БУДУЩЕГО. После краха глобальной утопии («светлое будущее всего человечества»!) — полнейшее затишье. Не осмыслив своего прошлого, не найдя своего места в нынешнем мире, это общество иногда бессознательно, а часто добровольно вычеркивает себя из будущего.

Власть, однако, времени не теряла и свой «проект будущего» реализовывала: сращение экономической власти с политической. Слово «олигархи» слишком элегантное. В действительности речь идет о мафиозных механизмах, прибравших к рукам человеческий и экономический потенциал страны. Зачем же тогда удивляться, что в таком обществе даже герой первоклассников — не мореходец, не путешественник, даже не Гарри Поттер, а — «крутой»? И интересно, что этот новый герой нашего сегодняшнего дня — «крутой», «зэк» — является на самом деле «сыном» вполне заурядного коммуниста. Поскольку и первый, и второй — разрушители и расхитители государства, насильники запуганного общества, мировые номады, оставляющие за собой разрушения, но которым ничего не жаль и у которых корни не болят, ибо их нет. Коллективная Верка Сердючка, которая «шла-шла, пирожок нашла, села, съела и дальше пошла»...

Такому обществу, конечно, Европа не нужна. Но и оно Европе — тоже. При всех трудностях в Европе играют «по правилам». А недавний украинский лидер, по словам Хавьера Соланы, «играет с правилами».

Удивительно: даже в бывшем СССР (по крайней мере, в послесталинский период) были определенные правила игры, прежде всего потому, что Запад был под боком и всегда мог возвести «несправедливую клевету» на «самое прогрессивное в мире государство». Потому это государство иногда старалось спрятать клыки и улыбалось Западу своей вставной золотозубой челюстью.

А сейчас произошло нечто страшное в своей простоте: ЭТА ВЛАСТЬ ПРОСТО ПЕРЕСТАЛА ПРИТВОРЯТЬСЯ. Она элементарно признала, что продолжает считать свое общество толпой идиотов. Какому обществу можно рассказать в День независимости, что авторитет Украины на международной арене неустанно возрастает, если он не только неуклонно падает, но и вообще Украина вчера была названа среди самых коррумпированных государств мира? Какому еще обществу можно всерьез предлагать лозунг «В Европу вместе с Россией», когда всем известно, что Россия не собирается вступать в Европу, а Европа — предлагать ей членство? Какому еще обществу можно тараторить с трибуны об экономическом расцвете, если, по данным международных финансовых институтов, Украина недалеко отбежала от Уганды? Не надо быть экономистом, чтобы знать, что те 6% роста совсем ничего не означают в стране, ведущей этот отсчет от нуля, а прежде всего в стране, где нет социально справедливой дистрибуционной политики. Какому еще обществу, после двухнедельного отдыха в олимпийской Греции, на пароходе «Роттердам», от которого, говорят, отказались западные чиновники олимпийских комитетов из-за слишком высокой стоимости, правительство может осмелиться в последний предвыборный месяц повысить пенсии, продержав это общество годами в нищете? Нужно, по-видимому, быть просто убежденным, что такое униженное общество и не подозревает, что эта нищенская подачка не составляет и 10 процентов той пенсии в Европе, которая считается порогом бедности (500 евро). Уже не говоря о том, что сама эта подачка немедленно аннулируется резким повышением цен, — и именно потому, что за ней стоит не взвешенный экономический план, а панический сбор голосов на выборах наиболее слабой, а следовательно, наиболее пригодной для манипуляций части населения. Наконец, какому еще обществу можно сказать, что в ночь подсчета голосов могут быть перебои со светом?!

И нужно ли удивляться, что такая вот демократическая и цветущая Украина — единственная страна мира, как свидетельствует наблюдатель от международной организации «Институт стран Восточной Европы и СНГ» Элиэзер Фельдман, где у 35—45% людей НЕВОЗМОЖНО взять интервью после голосования. Это означает, что в жилах этих людей течет не кровь, а атавистический страх и такое же атавистическое недоверие к своей «демократической» власти. К той власти, которая, если не добьется любви к себе своего народа с помощью админресурса, то в запасе имеет еще два — военный, а также... криминальный.

Да, общество, которое не протестует, общество, согласное терпеть любое унижение, превращают в быдло. А быдло может пойти со временем только на мясо для каннибальской власти. Страна, в которой был Голодомор, имела случай в этом убедиться.

На фоне динамического развития европейских стран может вызывать просто глубокую депрессию неизлечимая архаика, присутствующая даже в мнимых футуристических проектах нынешнего руководства православно-славянского треугольника. В последнее время эта архаика выплыла на поверхность, как волшебный остров в сказках. Неожиданно президент соседней страны на территории нашей страны гневно грозит одним ему видимым шпионам «из-за бугра», да еще и твердит об общности позиций обеих стран относительно одного и того же «бугра». Культурный шок, холодный душ, — оказывается, кагэбистская лексика никуда и не исчезала? В конце концов, а в каком экономическом состоянии были бы сегодня эти страны, если бы не миллиарды долларов «из-за бугра», в наивном убеждении Запада, что рано или поздно здесь все-таки возникнет демократия.

Но если Украина не спросила, по какому праву Россия навязывает ей свою модель отношений с Западом, то, собственно, ничего другого она и не заслуживает, кроме новой Берлинской стены между собой и Западом, о построении которой уже была информация летом, правда, не подтвержденная.

Или же концепция ЕВРАЗИИ — с предлинной бородой. Известно ли широкой общественности, что это была концепция российской интеллигенции еще 70-х годов
ХІХ в., предусматривающая создание гомогенного компактного «российского пространства», с идеологической программой переплавки всех нерусских элементов в российское цивилизационное поле? Достаточно взглянуть на одни только названия тем в разделе «Всеславянский союз» в книге одного из авторов теории, Н.Данилевского, «Россия и Европа»: «Россия не может быть членом европейской политической системы», «Россия должна быть противовесом Европе», «Необходимость Славянского союза для человечества», «Возведение русского языка в общеславянский», «Необходимость для борьбы с Европою»... Или, например: «Славянская федерация с Россиею во главе как решение восточного вопроса».

Данилевский детально анализирует, почему именно Россия должна создать этот «славянский союз»: поскольку иначе она рискует стать... «ничем»! Интересно, что история целого мира рассматривается исключительно с точки зрения интересов России, так, словно задача мировой цивилизации — помогать России прийти к «мировому владычеству». Но что радостно — о России можно не беспокоиться, поскольку «удел России — удел счастливый: для увеличения своего могущества ей приходится не покорять, не угнетать, [...] а освобождать и восстанавливать [...]». Ну, например, как в свое время в Афганистане, а сейчас в Чечне: сплошное «восстановление», уже не говоря об «освобождении». Подобная российская ментальность — это «мир наоборот». Поэтому с перспективы такого «мира наоборот» остальной мир тоже видится вверх ногами.

Словом, известная телега так колесом и застряла в евразийском болоте.

Беда самой России — а отсюда и наша — в том, что российская культура в колониальном своем варианте не воспринимает категории Иного, не способна на диалог, на примирение себя с миром. Да и, наконец, зачем? «Разве русский человек, — спрашивает у себя и у нас с вами современный российский философ Ал.Дугин, — это не Вселенная?» И вообще — «всех русских вмещает Бог, и русские [...] вмещают в себя всех, [...] и пропадают все народы в русском, [...] миг — и нету ничего, только русские, и лишь солнце пляшет над ними, русское наше солнце».

В одном прав российский философ: «и пропадают все народы в русском»... Нетрудно заметить, например, разницу в развитии народа, когда он является частью России и когда он добывает свою свободу. Финляндия, например. Как финнов называли в бывшей Российской империи? Унизительно, пренебрежительно: чухонцы. Для России финны были никем, диким племенем северной окраины Империи. Почему же сегодня пятимиллионная страна бывших «чухонцев» лидирует в Европе по многим показателям?

Что же обещает Украине такой вот евразийский союз? Куда стремится «влить» Украину кучмовский режим? В страну в состоянии перманентной войны? В пропасть приватизационной истерики, которая высвистит весь потенциал и все недра страны в бездонные карманы российских олигархов?

И о каком «общем экономическом пространстве» идет речь, если всем известно, что сегодня любая экономика — это политика и наоборот? Кто еще может сомневаться в том, что ЕЭП — это первый шаг к общему военному пространству? А в данном контексте это означает одно: ЕЭП будет общим пространством страха, общим пространством террора, общим пространством полицейской слежки, общим пространством подозрения и насилия. И пусть каждая современная женщина знает, что в этом пространстве ее сыновья и внуки — это не люди, а мясо для той перманентной абсурдной машины войны, которую Россия превратила в доминанту своего цивилизационного кода, на основание своего мнимого величия.

Что такое ЕЭП? Это признание экономического поражения постсоветского пространства по сравнению с Западом. Это озлобленное чувство собственной неполноценности. Это убеждение в том, что Украина так же обречена на полуразвитие страны третьего мира, как и Россия. Экспорт нефти и газа? Типичная характеристика третьего мира: власть предержащая и олигархи (а это одно и то же) ездят в лимузинах с бассейнами, а голодный народ копается в мусорниках. Что производят эти страны и какое качество у этих изделий? Взгляните на наши супермаркеты: тряпка для пола — французская, туалетная бумага — польская. Стоматологические клиники покупают старую немецкую технику, поскольку новая техника, даже немецкая, собранная в России или Украине, превращается в инструмент пыток. И при такой нелюбви к Западу и Америке иногда на отечественном изделии — наивные надписи на латыни. Так престижнее...

Но если мы так не любим «бугор», давайте ограничимся продукцией с этой стороны «бугра». Сделаем, как бывший «брат» России Фидель Кастро: недавно запретил «вражеский» американский доллар. Как вы думаете, почему? Чтобы заставить кубинцев, которым присылают доллары их родственники с вражеской Америки — поскольку это едва ли не единственное, с помощью чего живет страна, — поменять эти доллары (удержав для государства «пустячок»: 10%) на гордые революционные кубинские песо. А потом купить за эти песо продукты — опять же «из-за бугра», чтобы неподкупный кубинский народ не протянул ноги от голода, — все же не революционная поза.

Вышепроцитированный Данилевский был обеспокоен, что «цивилизационные соблазны» выветрят душу славянства, и оно, бедное, растворится в «европействе». Правильно. Надо отказаться от «чужого» европейского и перейти к «своему» славянскому. Спросите, например, у наших руководителей, обрекающих Украину на русско-белорусскую модель, пользуются ли они машиной «Запорожец», носят ли одежду украинских фабрик? Пускай отказываются от «цивилизационных соблазнов» «из-за бугра»: пусть вылезают со своих «джипов» и «мерседесов», пускай швыряют компьютеры и мобилки в физиономии западным «шпионам». Пускай садятся за машинку «Москва» и пишут произведения о славянской цивилизации, которая обязательно должна одолеть вражескую цивилизацию европейскую. Произведение получится коротким и глубоким, — как и дырка, образовавшаяся на валике новой печатной машинки «Москва», как только ты имел неосторожность начать на ней работать: все клавиши упрямо попадали вместе в одно и то же место. Какое они слово писали? Начинаю думать, что этим словом было: ЕЭП.

Что осталось от Беларуси? Вчера уничтоженная двумя тоталитаризмами, сегодня — опереточная диктатура. И КГБ там еще КГБ, а не хотя бы здешние эвфемизмы. И флаг советский. И колбасу так же моют под краном, прежде чем снова положить на прилавки. И на выборах 40% голосуют за вечное президентство батьки, а оказывается — 82%... Беларусь, «черное сердце Европы», пишет «из-за бугра» английская пресса.

Карта Евразии — контурная. На ней нет городов, нет сел, нет этносов, народов и языков. Бермудский треугольник, над которым вышепроцитированное «российское солнце» холодно светит над покоем волн, сомкнувшихся над народами и культурами. На карте этого безголосого Бермудского треугольника есть только Центр — окруженная «тремя поясами враждебности» Москва, как в известном романе Войновича. В центре — власть, отчужденная от общества. На периферии — общество, отчужденное от власти.

Украина, изолированная от Европы, в экономическом смысле будет колонией, а в политическом — зоной. Словом, тем, чем она и была во времена советского режима.

Евразия — «привилегированное пространство человеческой безнадежности».

Европейское время — это время, направленное в будущее. Еще вчера европейские народы были непримиримыми врагами, а сегодня они строят другую историю, — историю европейского сообщества народов, в котором ни один народ не сможет ни оскорбить, ни обворовать другой народ. А у нас было и есть «братство». Потому история трагически неразрешимого конфликта между этими народами заменяется фальшивыми идеологическими схемами, прикрывающими собой столетие грубого насилия и унижения, которое с впечатляющей регулярностью испытывали «младшие братья» от «старшего».

Вместо теории или истории — маленький слепок с патологической реальности этой вечной дружбы «трех народов-братьев». Одна моя итальянская студентка на протяжении многих лет помогает девочке из Беларуси. Дважды в год возит ее в Италию, приезжает к ней «из-за бугра», живет после римских апартаментов в бедном доме с туалетом во дворе. Девочка из Украины: убегала от чернобыльской катастрофы и забежала аж в Беларусь. Говорит мне с удивлением моя студентка: белорусского она не знает («а зачем, разве это язык?»), на украинском не разговаривает («а кому он нужен?»). Вместо этого говорит на вульгарном суржике, который у нас от президента до бомжа называют русским языком. И просит свою итальянскую подругу сказать петербургским друзьям этой подруги, что она — нет-нет, не белоруска, не украинка, а чисто «русская». А петербургские знакомые этой итальянки говорят: что ты там делаешь в Беларуси? Это же «деревенская дичь». Как, ты украинский язык в Риме изучаешь? Какой там язык, его же нет. Это диалект русского... Еще следует добавить, что белорусская девочка просит свою итальянскую подругу не говорить на улицах на итальянском («забугорный» все-таки язык!) и пригибается в машине, когда проезжает мимо милиции: не знает, что этой милиции придет в голову. В лучшем случае — оштрафуют все авто в конце месяца, вместо невыплаченной батькой зарплаты...

И если даже в советские времена, при всех репрессиях, все же существовал какой-то внешний рисунок «интернационализма», то сегодня речь идет о формах экспансии, грубых и откровенных. И при этом — никакого уважения и благодарности со стороны самой России, которой белорусский батька отдал все, что только мог отдать. Даже «Известия» пишут «союзное государство», «союзник» в кавычках и с большой иронией. Наконец, на территории этого «союзника» исчезают российские журналисты, российские граждане попадают в каталажку при пересечении границы и т.п.

Беларусь — это трагикомическая и провинциальная пародия на Россию. Поэтому ЕЭП и не может стать не чем другим, как пространством, в котором будет осуществляться постоянный обмен взаимных патологий. Поскольку не только Россия навязывает свои модели, но и сама принимает порожденные собой же патологии соседних стран. Например, централизовав административную власть, Россия всего лишь позаимствовала антидемократическую модель, введенную Лукашенко восемь лет назад в Беларуси. Но Беларусь на международной арене отнюдь не делает чести России как «союзное государство». Поэтому, собственно, единственная страна, куда Россия еще может экспортировать неототалитарную модель с определенной для себя выгодой, — это Украина. Безнаказанная грубость антидемократического поведения украинской власти в предизбирательный и избирательный период — это калька с российской модели. Так структурируется недвижимое закрытое пространство, которое ожидает лишь такая же имплозия, как бывший СССР. Только эта имплозия рискует быть кровавой.

СЕГОДНЯШНЯЯ ВЛАСТЬ УКРАИНЫ БУДЕТ ОСУЖДЕНА ЗА СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ПРОВАЛ ЕВРОПЕЙСКОЙ СТРАТЕГИИ НАШЕГО ГОСУДАРСТВА. Я не знаю, будет это реальный трибунал или же суд истории. Но я знаю, что это будет — Суд.

Если украинское общество не сумеет в последний момент вырваться из этой ловушки, оно обречет себя на годы небытия. Не будем говорить об идеальном философском измерении Европы. Напомню лишь о понятном каждому измерении прагматического. Что означает членство в ЕС восточноевропейских стран? Миллиардные инвестиции Европы в экономику этих стран, в институционную структуру правового общества, в образование, в культуру. Дело в том, что экономическая архитектура Европы построена так, что она не может предположить дисбалансов ее компонентов без вреда всему экономическому организму. Поэтому с самого начала менее развитые регионы получали крупные инвестиции. Для примера: Ирландия была бедной страной, а превратилась в «кельтского тигра» и перегнала Англию (не случайно же когда-то именно Ирландия провела референдум против вступления Польши в ЕС: каждая новая страна — этот отток средств от «старших» членов ЕС).

Вот так: Болгария и Турция, Румыния и даже Албания хотят стать членами ЕС. И почему-то не видно очереди на вступление в ЕЭП. И вообще — почему россияне в Балтийских республиках не бросают гордо неблагодарных балтийцев и не меняют свой новый паспорт ЕС, с которым могут ездить везде, на паспорт «единой и неделимой», с которым так прекрасно можно просидеть с другой стороны «бугра», выстаивая месяцами в очередях в итальянские, немецкие и другие посольства и выплачивая за место в этих очередях сотни долларов?

Киевская сценка. Выбегает парень из посольства Польши с радостным криком: «Ура!» Обнимается с девушкой. Они счастливы, поскольку едут в Польшу, в которой три миллиона своих безработных. Украинцы, работающие за границей, говорил мне один итальянский коллега, с завистью смотрят на уровень жизни в Румынии. А Румыния, если кто-то подзабыл, это страна, в которой, по анекдоту, зимой во времена Чаушеску и после открывали окна, чтобы в квартирах стало теплее.

Но эта Румыния присутствовала в Капитолии. А Украина с ее экономическим ростом и укреплением международного авторитета — нет.

Потому что Украина до сих пор является заложником своего прошлого, до конца не понятого, не осмысленного, не переплавленного в тяжкий, но катарсисный опыт. Пенсионер проголосует за свою следующую надбавку, — и за горсть гривен обречет своих детей и внуков на униженное и нищее существование за границей цивилизованного мира. Проголосовав за прошлое, он отдаст БУДУЩЕЕ НА ПОРУГАНИЕ ПРОШЛОГО. За весь трагический ХХ в. из Украины выехало плюс-минус десять миллионов. И всего лишь за последние десять лет — тоже миллионы людей. Есть и такие цифры: семь миллионов... Именно эта власть вытолкала за границы страны миллионы людей в бесшабашном поиске работы, демографически обескровив этим страну, превратив людей в дешевую рабочую силу, обогащающую «чужих» страны все за тем же сакраментальным «бугром». Демографическая катастрофа, взрыв генерационной и семейной структуры общества. Это снова «прошлое, которое возвращается», — и стискивающее в своем змеином кольце будущее.

Но в этой бездне безнадежности существуют две надежды. Одна — это та, что власть, приведшая свое общество к такому состоянию, на самом деле безнадежно и безвыходно стара. Она способна действовать только известными ей методами. Именно потому она лишена элементарной политической (уже не говоря о других) культурах. Она ничего нового предложить не может, кроме силовых вариантов и шантажа. Но этот тип власти может удержаться только в системе тотального террора, типа сталинского. В современном мире — в мире Интернета, спутниковой связи, невозможности заблокировать полностью информацию и границы — такая власть обречена. Не забывайте, что можно иметь два метра роста и бронированный жилет, — и потерять сознание при виде летящего яйца. Вот эмблема силы этой власти.

И, в частности, эта власть еще не знает, что и общество совсем другое. У нее нет культурных инструментов для понимания. Собственно, вторая надежда — это та, что общество выходит из комы. Из Польши, Америки, Италии, Германии звучат голоса удивления по поводу того, как неожиданно быстро Украина приобретает признаки и характеристики гражданского общества. Самое главное молодежь — это именно тот мощный трансформатор общества, который не позволит прошлому догнать будущее и поглотить его.

К тому же, если Украина действительно ответственный сосед России, то — так, как Польша, заботится о защите и укреплении демократии в Украине, — так же Украина должна позаботиться о защите и укреплении демократии в России. Ведь есть другая Россия — Россия, которую мы знаем и любим как культуру критического мышления: вчера Россия Чаадаева и Герцена, сегодня — Новодворской и Политковской. Французский философ Андре Глюксманн сказал, что Политковская своей книгой «Чечня. Бесчестие России», осудив Россию бескультурную и нечеловеческую, спасла Россию как неотъемлемую часть мировой культуры. Девичья фамилия этой блестящей журналистки, родившейся в Чернигове, — Мазепа. Вот настоящее славянское братство, чувство солидарности — чувство, помогающее освещать и историю, и современность, и даже тот стол, за которым проводят подсчеты голосов в ночь после выборов.

Собственно, построить в Украине ХОТЯ БЫ ИСТОКИ ДЕМОКРАTИИ — это сделать первый шаг к очищению отношений с Россией от вранья и риторики, первый шаг к построению реального, а не эфемерного равновесия гигантского и крайне нестабильного геополитического региона.

И все же в итоге ответственность за это несет не тот или иной политик. Ответственно прежде всего общество. Ни один Гитлер и ни один Сталин не возник бы, если бы к тому времени соответствующие общества были достаточно зрелыми для демократического пути развития.

Не случайно Черчилль сказал: «Когда нация подчиняет себя тираническому режиму, она делит с этим режимом общую ответственность за совершенные преступления».

Огромная часть нашего общества отказывается иметь эту общую ответственность с тираническим режимом, поскольку стремится иметь свою субъективную ответственность за будущее страны и детей этой страны. В конце концов это естественный здоровый процесс в здоровом обществе. АЛЬТЕРНАТИВНОСТЬ ВЛАСТИ является основным признаком демократического общества. Если по какой-то причине эту власть нельзя изменить, начинается режим, который может перерасти в диктатуру.

Вот поэтому сегодня происходит выбор не между двумя кандидатами, а выбор между двумя системами власти. Одной системе всегда можно будет сказать в случае необходимости: общество, вы не справились с вашими задачами. Уступите место новой политической альтернативе. А у другой системы на каждое ваше слово уже имеется готовый ответ: замаскированные в листьях БТРы.

Потому это испытание на гражданскую зрелость Украины. Cегодня граница между двумя Украинами проходит не между Украиной украиноязычной и Украиной русскоязычной. Разделение не этническое, не языковое, не религиозное. С одной стороны — вульгарный ублюдок лоботомизированного общества, жадный потребитель фальшивых идеологем, инертный транслятор энергии насилия. А с другой — все остальные — украинцы, россияне, евреи, татары, греки, — каждый, имеющий свою культуру и поэтому уважающий культуру другого. Это молодая Украина и это старая Украина. А главное — это Украина европейская, в которой сознание, солидарность и взаимоуважение становятся устоями гражданского общества.

Несколько лет назад, летом, на московских рынках уже продавался первый кулинарный продукт Евразии: мясо казахстанского верблюда, зараженное чумой.

Приятного аппетита, ПОЛУГРАЖДАНЕ.

Ибо СОГРАЖДАНЕ опрокидывают столы.