«Белые пятна» социологии

Да здравствует социология — она собирается меняться. По крайней мере, серьезные поводы к изменениям предлагает доктор экономики и социологии, профессор Юрий Саенко. Его понимание науки динамично и жизненно. Он считает, что социальное здоровье индивида и социума определяется частицей проблем будущего, которые решаются в каждом промежутке настоящего времени. Безусловно, такие идеи вызывают у наших граждан (каждый из которых по-своему аналитик) здоровый интерес.

Но ученый встревожен. По его мнению, разные науки разобрали общество на отдельные участки и исследуют, и возделывают их на свой вкус и по своему разумению. Как следствие — лоскутное, сегментное, калейдоскопическое представление об обществе не позволяет построить целостную картину.

— Это миф, когда мы определяем социологию как науку об обществе, — говорит Юрий Иванович. — Если бы это действительно было так, то социология играла бы роль в некотором роде метанауки в гуманитарной социокультурной сфере. Социология, не имеющая базовой системы постулатов, а значит, и теории общества, — это, скорее, проект попыток фрагментарного описания некоторых, иногда довольно разрозненных, общественных явлений, процессов, феноменов или аспектов проявлений общественных процессов.

Наука или начетничество?

— Юрий Иванович, социология часто видится искушенному потребителю наукой описательной, поскольку не обладает столькими оценочными критериями для определения состояния общества и его норм, как та же медицина, где можно, к примеру, для исследования организма оперировать различными строгими показателями: температура, биохимия… Да и в экономике критерии оценок гораздо более прозрачны.

— Социологические результаты часто несопоставимы с экономическими, поскольку экономика построена на четких единицах измерения (килограммы, калории, квадратные метры и т.п.). Социология же не имеет таких единиц измерения, за исключением метрических (например, размер зарплаты), а остальные используемые в ней оценочные или качественные характеристики не имеют, во-первых, единиц измерения, а во-вторых, шкал, по которым можно было бы четко определить, что хорошо, что плохо, что конструктивно, а что деструктивно. Если мы спрашиваем: «Как вы оцениваете экономическую ситуацию по шкале от 0 до 10 баллов, где 0 — очень плохо, 10 — очень хорошо?», — то бедный человек выберет ответ «очень плохо», поскольку его зарплата не соответствует минимальным потребностям, так же ответит и олигарх, сумевший заработать в условиях кризиса только полмиллиарда долларов вместо нескольких миллиардов.

В этом большая проблема социологии — и она не решается. При сопоставлении экономических и социологических оценок часто возникают путаница и спекуляции. К тому же все экономические сопоставления и анализ построены на том, что любое экономическое явление или объект имеет базовые показатели, а в социологии таких показателей нет.

К тому же должны исчезнуть из применения измерения до десятой доли процента, ведь социология — наука не точная, предмет ее исследования — мнения, ощущения, эмоции. Это «игра в точность», а на самом деле социологические данные вполне достаточно подавать в целых процентах.

— В социологии должно возникнуть понятие пороговых величин, характеризующих то или иное социальное явление. По вашему определению, болевые пороги общества характеризуются неминуемой социальной болью. Без этого анализ социума замыкается на интеллекте и жизненном опыте социолога или группы социологов.

— Социологи опираются на некую парадигму — они договариваются придерживаться общей концепции (суммы взглядов, убеждений, а иногда и представлений). Для анализа этого часто недостаточно. Здесь нужно помнить, что широкое распространение идеи не является доказательством ее истинности. Поэтому в социологии нужны специфические базовые методические приемы — особые наблюдения, эксперименты, проверки и углубленные перепроверки полученных данных.

— Субъективизм респондентов также приводит к искажениям социологической информации. Так, на шкале от 0 до 7 баллов, где им предлагается оценить уровень своей обеспеченности, серединное положение занимает интеллигенция с бюджетными зарплатами — образованному человеку невыносимо трудно причислить себя к беднякам, поэтому он подсознательно «умножает» свой социальный статус на его скромное финансовое исчисление…

— Тут возникает путаница: человек ощущает, что должен принадлежать к среднему классу. Хотя наши социологи на самом деле не пришли к его четкому определению. На Западе средний класс, составляющий до 80% населения, — это прежде всего социально активные люди, сохраняющие традиции и нормы культуры социума, это сообщества, которые контролируют власть и дают ей задания, принимают активное участие в политической и духовной жизни социума. Это люди с высоким уровнем образованности, социальным статусом и уровнем доходов. А в умах наших интеллигентов, многие из которых выброшены из социальной жизни, смешение. Они полагают, что образование само по себе обеспечивает высокий или хотя бы средний статус.

Рассмотрим еще один интересный показатель. Когда мы спрашиваем людей, кто имеет наибольшее влияние на происходящее в Украине, первые места они отводят мафии, криминальному миру, лидерам партий и олигархам (так высказываются 35—36%). Далее срабатывают советские стереотипы: на четвертом месте — чиновники, на пятом — рабочие, на шестом — крестьянство и на седьмом — интеллигенция. Возникает вопрос: 35—36% — это хорошо или плохо? Мы должны сравнивать этот показатель с общественной формацией, а она у нас олигархически-клановая и криминальная. Выходит, так и должно быть. Цифра соответствует общественным нормам. А как выйти из этого положения? Нужно менять эту формацию. Но кто позволит, и какая сила для этого должна возникнуть? Нет ответа, и, как правило, на эту ситуацию никто не обращает внимания. К тому же мало кто из социологов обращает внимание на то, что все оценки и самооценки состояния общества должны сопоставляться с той общественной формацией, в которой мы живем. При том, что 80% населения нашей страны выступают за смену системы.

Анализ и прогноз «по вкусу»: соблюдайте дозировку

— Грешат ли вкусовщиной социологические индексы?

— Задача индексов — построить некую совокупность показателей — что на первом месте, что на втором, третьем… Если это базовые экспертные показатели, то они могут перерасти в корпоративные экспертные соглашения. Вкусовщина появляется в выборе показателей, если индексы сводятся к относительным оценкам, если они построены на каких-либо качественных шкалах — там погрешности очень большие (кстати, вкусовщина возникает на очень многих участках социологического анализа, например, социального здоровья, менталитета, социального капитала).

Если рассмотреть индекс коррупции в Украине, Великобритании и Дании, то придем к выводу, что эти страны находятся на разных точках шкалы временного социального развития, у них разные формации. Для анализа уровня коррупции следует распределить страны по уровню общественного развития: высокоразвитые, развивающиеся страны, — и сравнивать только внутри группы. Ведь иначе это все равно что сравнивать индекс умственного развития десятилетнего ребенка и сорокапятилетнего доктора наук.

— А как определить, представил ли социолог всю полноту социальной картины или же «увяз» в собственном субъективизме?

— Я говорю об этом уже десять лет: пока мы не определим базовые (экономические и социологические) показатели по всем основным социальным явлениям, от субъективизма не избавимся. Никто, к сожалению, над этим не работает. Поэтому мы не можем решить проблему социального паспорта: паспорта предприятия, поселения. Часто его сводят к экономическим и статистическим показателям. А где социопсихологические, социокультурные? Проблемы экономической деятельности уже давно невозможно решать сугубо экономическими механизмами, ибо этот род деятельности во многом определяется мировоззренческими и нравственными понятиями ее игроков. Следовательно, социология здесь обязательна. Но иная!

— Исключить социолога как личность из исследования невозможно, это правда?

— Правда. Социологи пока живут в мире своих творческих поисков, в своем профессиональном мире. Их еще не «скрутила» политическая система и не заставила работать на себя, как давно произошло с историками. Нас пока что политиканы игнорируют. Их интересуют разве что политические рейтинги.

— Но комфортное положение социологии на самом деле означает, что с ней не считаются.

— Да, она не взята на вооружение в управленческих и политических играх. А что касается рейтингов, то электоральную социологию или же социографию нужно отделить от собственно социологии так же, как статистика отделена от экономики, а раскопки от археологии.

— Каков основной «болевой порог» у нашего общества?

— Он в том, что мы не знаем, какое государство строим. Незнание, куда двигаться, — трагедия нашего пути. У социолога такое предназначение, как у врача — поставить социуму диагноз и определить способы лечения. Дать варианты развития событий — его долг, как и профессия — быть специалистом и гражданином. Но пока социологи остаются в роли диагностов.