Агенты в белых халатах

Что ж, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат. Отныне наша задача… будет состоять в том, чтобы истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей Родины в качестве ее оккупантов.

Иосиф Сталин, из доклада
на заседании Московского совета депутатов, 6 ноября 1941 г.

Весь мир сотрясается от страха перед эпидемиями невиданных заболеваний, а в Америке в последние годы обыватели боятся открывать конверт, пришедший по почте от незнакомого адресата. Что это? Биотерроризм? Войны нового поколения? Согласимся с известной пословицей лишь отчасти: не все, но почти все новое — это хорошо забытое старое. Причем зачастую не из такого уж отдаленного прошлого. Речь в статье пойдет о трагических событиях, произошедших в Украине в 40-е годы прошлого века.

Но сначала несколько слов о личности главного героя этой истории…

Федор Михайлов родился 30 июня 1899 года в с.Перелуч (ныне Новгородской области) в семье крестьянина. Служил на Балтийском флоте, прини­мал активное участие в революционных событиях, был членом Кронштадтского совета матросских и солдатских депутатов, участвовал в боях против войск Юденича. После ранения был демобилизован, но еще несколько месяцев оставался на должности начальника связи при штабе обороны Петроградского района. В 1919 г. отправлен на партийную работу в глубинку, откуда он, не получив согласия большевистского начальства, самовольно уехал в Петроград поступать в медицинский институт, за что был исключен из рядов РКП(б). В те годы такая вольность еще не сильно мешала карьере. Закончив Ленинградский мединститут, Михайлов работал врачом в больницах, в основном на руководящих должностях. В 1940 г. был переведен в Каменец-Подольскую (ныне Хмельницкую) область УССР, где стал главврачом Славутского роддома.

В 1941 году Михайлова призвали на переподготовку в РККА, где его и застала война. Уже военврачом, попав в сос­таве одной из частей в «киевский котел», выбрался оттуда, и в октябре 1941 года вернулся в Славуту, где добился у немцев разрешения работать в больнице. Как опытного руководителя Михайлова вскоре назначили главврачом местной лечебницы. С этого момента он стал развертывать подполь­ную деятельность, тем более что условия способствовали успеху — рядом со Славутой находился лагерь для советских военнопленных, который оккупанты называли «Гросслазарет 301».

Воспользовавшись тем, что в больнице не хватало врачебного персонала, экс-краснофлотец добился разрешения отобрать в лагере для военнопленных лояльных врачей. Михайлов отличался не свойственной советским штатским людям военно-политической инициативностью и наталкивающим на размышления профессионализмом. Уже к концу 1941 года он соз­дал ячейки подполья в своей больнице, самой Славуте, а также в ряде других городков, в том числе в Шепе­тов­ке, Изяславле и Остроге. В декаб­ре того же года в ходе совещания в доме одного из подпольщиков было принято решение о создании межрайонного славутского подпольного комитета, который и возглавил Михайлов.

Целью подпольщиков являлось соз­дание боевой группы, которая бы напала на «гросслазарет», перебила охрану и, подняв восстание, увела бы военнопленных в окрестные леса, соз­дав там партизанский отряд. План начал осуществляться, не в последнюю очередь благодаря тому, что ветерану Гражданской войны хватало изощренной хитрости и железной выдержки. Сводка германской службы безопасности (СД) № 3 от
15 мая 1942 года сообщала о провале его подопечных: «10.4.42 в Славуте… арестовано восемь участников партизанской группы, находившейся в стадии создания. Они договорились напасть и прикончить наряды охраны лагеря военнопленных, расположенного в Славуте, и освободить содержащихся военнопленных. Совместно с ними впоследствии должны были быть созданы партизанские группы». Подполье было настоль­ко глубоко законспирированным, что и после этого провала продолжало успешно функционировать, а Михайлов оставался на своем посту.

Впрочем, один из участников сети через четыре месяца рассказал немцам все, что знал. Сводка СД № 19 от 4 сентября 1942 года подвела черту под биографией руководителя подпольной группы: «В Славуте… удалось лик­видировать банду заговорщиков-интеллектуалов, возглавлявшуюся главврачом тамошней больницы Михайловым. В общей сложности арестовано 15 человек. Военнопленным, которых Михайлов пользовал, он помогал бежать, и создал из них вооруженную банду. Неподкупных командиров полицейских он собирался убрать с дороги с помощью убийств. В одном случае он сам попытался ядом устранить командира полицаев».

Арестованных, в том числе главврача, повесили. На смекалку и хладнокровие Михайлова указывает то обстоятельство, что большая часть его сети осталась нераскрытой и активно действовала как минимум до конца 1943 года. Более того, судя по немецким документам, сам руководитель подполья умудрился скрыть от следователей то, какими методами его подчиненные боролись с оккупантами.

В итоговом оперативном отчете Каменец-Подольского партизанского соединения им.Михайлова коротко описывается предприимчивость врачей: «В январе 1942 года подпольный комитет поставил задачу вывода в пол­ном составе Славутского лагеря военнопленных… В лагере было организовано радиослушание, коллективная читка советского агитационного материала, свежих газет, истребление немецкой охраны с помощью культивирования среди немцев сыпного тифа. Ам­пулы с тифозными вшами, предназначенные для немцев, регулярно поступали из Славуты в лагерь».

В Славуте своеобразной лабораторной базой для указанных операций могло служить сразу несколько объек­тов. Например, инфекционное отделение городской больницы возглавлялось подпольщиком Константином Захаровым, бывшим военврачом РККА, прошедшим через расположенный поблизости Шепетовс­кий лагерь военнопленных. Может быть, свою роль сыграла и местная эпидемстанция, где инструктором работал завербованный группой Михайлова лейтенант Анатолий Троицкий («Гоголь»), также бывший военнопленный. Нель­зя исключить, что и специалисты венерологического отделения славутской больницы участвовали в общем деле. Указанное отделение возглавлял Борис Хармац, которого михайловцы вызволили из гетто, мотивируя перед немцами необходимость его присутствия в больнице опасностью распространения эпидемий. Этот венеролог был расстрелян оккупантами вместе с семьей весной 1942 года — то ли вследствие описанного выше апрельского провала, то ли в рамках политики Холокоста. Все это еще, к сожалению, непроясненные подробности.

А пока обратимся к открытым материалам Хмельницкого областного архива, проливающим свет на некоторые детали этой истории.

«Правая рука» Михайлова, будущий партизанский командир и Герой Советского Союза Антон Одуха после войны вспоминал о спектре задач, поставленных его бывшим начальником в декабре 1941 года: «…Во-первых, заражение тифозными вшами и отравление немецких летчиков и офицеров и изменников Родины… Тифозных вшей собирали в пробирки в лагерях военнопленных (вероятно, из Ше­петовского лагеря. — Авт.) и через медицинский персонал и других передавали по назначению. Я тоже получил четыре пробирки вшей, цианистого калия, сулемы в пилюлях, морфия и другие отравляющие вещества. (…) Славут­ской группой было отравлено несколько предателей Родины… заражены тифом 16 немецких летчиков».

Иустине Бонацкой, во время окупации работавшей сестрой-хозяйкой Славутской больницы, по ее словам, в январе 1942 года Михайлов поручил стать непосредственным исполнителем: «Тогда Федор Михайлович берет… коробочку со вшами и дает мне ее, говоря: «В этой коробочке тифозные вши… Пойди и разбросай вши по немецким постелям». Бонацкая свидетельствовала, что выполнила задание, провернув операцию в доме, где жили и работали в мастерских немецкие солдаты. Здание находилось рядом с больницей, и Михайлов пояснил: «Немцев отсюда нужно выжить, чтобы они нам не мешали». Спустя несколько дней главварч поблагодарил медсестру: «Мо­лодец, немцы от нас вче­ра вечером уехали, доктор Ко­зий­чук обнаружил у них случай заболевания тифом».

Кроме того, существуют косвенные указания на то, что группа Михайлова проводила массовое заражение собственно советских пленных славутского «гросслазарета». По всей видимости, делалось это для того, чтобы выз­вать эпидемию. Похоже, что тем самым достигалось сразу несколько целей. С одной стороны, в глазах немецкого начальства повышалась значимость врачей группы Михайлова как возможных борцов с напастью, угрожавшей окрестному населению и даже самим оккупантам. С другой стороны, у подпольщиков появлялась возможность среди заболевших выявить и вылечить полезных и лояльных им людей, прежде всего тех же врачей, и либо перевести их на бесконвойный режим, либо под видом умерших переправить в лес.

В опубликованном в Москве в
1969 году М.Кузьминым сборнике «Ме­дики — герои Советского Союза» эта версия подкрепляется следующим недвусмысленным отрывком: «Ф.М.Ми­хай­лов поддерживал связь с «гросслаза­ретом», в результате чего среди военнопленных стали часто возникать заразные заболевания. Инфекционных больных из лагеря направляли в стационар к Ф.М.Михайлову, где большинство из них «умирало», т.е. уходило в партизанский отряд».

Вероятно, немцы заподозрили неладное. Один из обвинительных актов советской стороны в Нюрнберге назывался «Истребление гитлеровцами советских военнопленных в «гросслазарете Славута» Каменец-Подольской области». Среди прочего, в нем значилось: «…В «гросслазарете» периодически отмечались вспышки заболеваний неизвестного характера, называвшиеся немецкими врачами «парахолерой». Заболевание «парахолерой» было плодом варварских экспериментов немецких (??? — Авт.) врачей. Как возникали, так и заканчивались эти эпидемии внезапно. Исход «парахолеры» в 60—80 процентов случаев был смертельным. Трупы некоторых умерших от этих заболеваний вскрывались немецкими врачами, причем русские врачи-военнопленные к вскрытию не допускались».

В конечном итоге операции Михайлова были должным образом оценены Системой. В 1965 году ему было посмерт­но присвоено звание Героя Советского Союза, именем руководителя подполья в Славуте назвали улицу, парк, швейную фабрику и Центральную районную больницу, рядом с которой бывшему главврачу установили памятник.

Вероятно, Михайлов действовал не по собственному почину, а по заданию спецслужб, причем, скорее всего, не лубянского ведомства, а разведуправления штаба Юго-Западного фронта. Выглядит так, что завербован он был как раз в начале или середине 1941 года, когда находился в РККА сначала на переподготовке, а потом служил в качестве военврача.

Вышедший в 1971 году в Москве советский панегирик «Подвиг доктора Михайлова» написали не чекистские, а штатные военные «писатели»: Альберт Доманк и Максим Сбойчаков. Согласно этому очерку, из оккупированного Житомира в Славуту в 1941 г. Михайлова с заданием создать подпольную сеть направил некий таинственный «товарищ Константин». Впос­ледствии, в конце 1941-го—начале 1942 года, представители группы Ми­хайлова регулярно встречались с житомирскими подпольщиками, у которых была связь с подпольщиками Киева. Последние, в свою очередь, поддерживали контакты «с Москвой». А весной 1942 г. вышеупомянутый
А.Одуха ездил в Киев для переговоров уже непосредственно с киевскими подпольщиками.

Информация о деятельности разведорганов РККА по советской тради­ции обладает куда большей степенью секретности, нежели сведения о «рыцарях щита и меча».

Однако не исключено, что к делу вра­чей Славуты приложили свои «чис­тые руки» и «люди с холодными головами» и «горячими сердцами». К подобному предположению приводят три факта из книги «Подвиг доктора Михайлова».

В рамках подполья славутскому главврачу негласно подчинялся переводчик коменданта «гросслазарета Славута» Александр Софиев. Под этим псевдонимом скрывался одессит Абрам Лихтен­штейн, который встретил войну в звании лейтенанта в должности помощника командира роты 57-го полка войск НКВД. В июне 1942 г. «Софиев» бежал из лагеря в партизанский отряд Одухи, а позже стал комиссаром отряда им.Чапаева.

С группой Михайлова был связан шепетовский стрелочник Георгий Гаврилович Давитая. На самом деле его звали Лаврентий Григорьевич Кухалейшви­ли. Он был выброшен с группой боевиков на оккупированную территорию Каменец-Подольской области, но, попав в плен, угодил в шепетовский лагерь. Откуда он бежал, выправил новые документы и, легализовавшись, сразу включился в работу подполья. Основной структурой, занимавшейся в Украине в 1941 г. организацией внефронтовой борьбы, был именно НКВД УССР.

Кроме того, А.Одуха в 1932— 1934 гг. служил в 102-м полку войск НКВД, где окончил полковую школу. То есть на роль спецслужб в этой истории указывает не только стилистика «проделок» описанной группы.

…Дальнейший поиск привел в архивы ЦАМО РФ, ГРУ и ФСБ, где подавляющее большинство документов о событиях середины прошлого века «засекречено на период рассекречивания». Так или иначе, если заражение михайловцами сыпным тифом собст­венно советских военнопленных пока что является гипотезой, то инфицирование ими нем­цев — несомненный исторический факт.

Казалось бы, событие не ахти какое, произошедшее в захолустье и коснувшееся сравнительно небольшого количества людей. Однако не будет преувеличением сказать, что казус Михайлова обладает всемирно-историческим значением.

Во-первых, после Хиросимы и Нагасаки это второй или третий, а по времени даже первый известный нау­ке случай не экспериментального, а оперативного применения оружия массового поражения во Второй мировой войне. Возражения по поводу незначительного масштаба не принимаются, так как тиф в любом случае является бактериологическим оружием, то есть одним из видов ОМП. Тем более, если учитывать способность и даже склонность инфекции к самораспространению.

Во-вторых, дело врачей Славуты — единственный на настоящий момент известный факт оперативного использования бактериологического оружия во Второй мировой войне.

В-третьих, это один из немногих задокументированных случаев использования бактериологического оружия в мировой истории. Не случайно во все времена в ходе даже наи­более жестоких войн их участники крайне редко боролись с врагом именно таким способом, так как опасались бить «палкой о двух концах».

Ну и, конечно, казус Михайлова — небольшой, но важный штрих общей картины сражающегося сталинизма.