Африканская герилья кайзеровского полковника

Особенностью Первой мировой войны (1914—1918) было то, что, несмотря на доселе невиданное кровопролитие, боевые действия отличались крайне низкой мобильностью. Продвижение буквально на несколько километров вперед завоевывалось ценой жизни сотен тысяч солдат. Это совершенно не было похоже на войны, например, наполеоновской поры, когда враждующие армии за считанные дни преодолевали территории целых стран.

В этом упорном противостоянии в значительной мере нивелировались такие до сих пор незаменимые на поле боя человеческие черты, как изобретательность, самоотверженность, героизм, в свою очередь на передний план выходило количество оружия, продовольствия, живой силы... Пожалуй, потому даже сведущие в истории ХХ века люди преимущественно мало знают о полководцах позиционной войны. Достаточно сказать, что верховный главнокомандующий войсками Антанты маршал Фош известен прежде всего благодаря штабному вагону, в котором в 1918 году было подписано Компьенское перемирие, а в 1940-м — капитуляция Франции во Второй мировой. А его немецкий коллега Гинденбург — своей ролью в приходе к власти Гитлера и в меньшей мере победой в Восточной Пруссии в 1914 году. Значительно большее пространство для тактической гибкости и раскрытия индивидуальных черт давало противостояние на так называемых второстепенных театрах войны — на Ближнем Востоке и в Африке.

Великая война в Европе имела зловещие последствия для Черного континента, а особенно для немецких и австрийских поселенцев в Германской Восточной Африке, современной Танзании. Колонизируемая немцами, начиная с 1885 года, эта страна справедливо считалась жемчужиной их заморских владений. Организация обороны самой ценной колонии Гогенцоллернов во время Первой мировой войны связана с именем талантливого полковника Пауля фон Леттов-Форбека (1870—1964), прибывшего сюда в январе 1914 года. Этот офицер уже обладал репутацией опытного командира: в 1904—1906 гг. он успешно действовал в Юго-Западной Африке (Намибии) против восставших племен гереро и готтентотов и был знаком с особенностями войны на кустарниковых ландшафтах Африки. Еще раньше, в 1900—1901 гг., Леттов-Форбек принимал участие в подавлении знаменитого Ихетуанского («боксерского») восстания в Китае, где он успел хорошо изучить тактику и боевые качества британских войск, обратив внимание, в частности, на их низкую маневренность. Леттов-Форбек быстро оценил военный потенциал страны и оперативное положение. Его вывод был однозначен: нужно не распылять имеющиеся незначительные силы для сопротивления на местах, а, наоборот, держать их вместе, чтобы, как он сам говорил, схватить противника за горло.

Немецкое командование планировало нанести удар по какому-то из ближайших стратегических объектов британцев (например, по Угандийской железной дороге) и удержать как можно больше их сил и ресурсов для использования на других театрах войны. Когда в августе 1914 г. британский флот обстрелял столицу Дар-эс-Салам в надежде, что колония сдастся, Леттов-Форбек сразу лишил власти местного губернатора-капитулянта и начал борьбу. Он отправился на север и повел войска вдоль границы с Кенией, где его небольшие дисциплинированные отряды нанесли несколько локальных поражений англичанам. А в начале ноября 1100 солдат Леттов-Форбека отразили нападение восьмитысячного англо-индийского десанта на стратегически важный порт Танга.

Но уже в следующем году подавляющее преимущество врага вынудило немцев избегать масштабных операций. С самого начала изолированные от метрополии вследствие господства флота Антанты на море они сделали ставку на использование солдат-туземцев, известных как аскари. Военные лагеря, в которых проходила их подготовка, были обустроены на расстоянии примерно однодневного перехода друг от друга. Подготовить достаточное количество аскари было трудно, ведь местные жители хорошо чувствовали ситуацию и склонны были поддерживать в войне объективно более сильную сторону. За жестокие методы военной подготовки Леттов-Форбек вскоре заслужил прозвище Lete Viboko, что на языке суахили означало приблизительно «использующий кнут из шкуры гиппопотама». Но результат оправдал усилия: кайзеровцам удалось сформировать мощные колониальные войска, способные вести эффективную вооруженную борьбу.

Не распыляя основные силы, немцы прибегли к действиям малыми партизанскими соединениями («патрулями») — по нескольку десятков местных солдат-аскари под предводительством белых офицеров. Каждая такая группа имела 200 патронов. Эти отряды парализовали коммуникации и тыловую деятельность британцев. Организовывая диверсионные рейды, немецкое командование удачно использовало врожденные воинственность и охотничьи способности аборигенов, а также их гордость и тщеславие, оперативно представляя самых лучших к повышению в чине. Чернокожие солдаты отличались невероятным доверием и привязанностью к своим командирам. Так, один раненый связной-аскари отказался от лечения, чтобы иметь возможность поскорее возвратиться к своему начальнику — старому обер-лейтенанту фон Боку. Хорошо зная территорию, аскари могли практически в любую минуту сбежать от своих немецких командиров. Поэтому со стороны африканцев, которые оставались с Леттов-Форбеком, вооруженные действия все больше приобретали характер народной партизанской войны. Тем более что в походах многих аскари сопровождали, оказывая посильную помощь, их жены и дети.

Пока англичане, несколько обескураженные упорным сопротивлением, планировали свои атаки в районе Килиманджаро, немцам удалось эвакуировать большую часть снаряжения на юг — с этой целью они даже построили узкоколейку — и спокойно подготовиться к дальнейшей борьбе. Потеряв надежду одолеть немцев собственными силами, британское правительство решило дать поймать вора другому вору. Проведение кампании поручили преимущественно южноафриканским контингентам под руководством бывшего прославленного предводителя бурских партизан в их войне против англичан 1899—1902 гг. Яну Сматсу.

Сматс, из врага Британии превратившийся в ее верного союзника, решительно взялся за дело. В марте 1916 г. он начал наступление двумя колоннами от кенийской границы в глубь немецких владений. С запада его поддерживали британские и бельгийские войска. Решительность Сматса дала результаты: в августе бурские войска достигли гор Морогоро и главной немецкой железной дороги, соединявшей морское побережье с портом Кигома на озере Танганьика. Рискуя попасть в тиски врага, немцы 3 сентября сдали Дар-эс-Салам и отступили на юг в долину реки Руфиджи. Впрочем, буры были менее приспособлены к действиям в условиях тропиков, нежели «проклятые кофры» — так расист Сматс называл чернокожих солдат фон Леттова. Поэтому его измотанному дождями и болезнями войску пришлось остановиться на достигнутом; да и к тому же сам Сматс в скором времени был отозван из Африки для участия в Имперской военной конференции. И хотя большинство южноафриканцев оставили Восточную Африку вместе со своим командующим, он был уверен, что Леттов-Форбек долго не продержится.

Но действительность опровергла надежды бурского генерала. Ведь после отбытия Сматса у немцев вновь остался только один главный враг — недостаток продовольствия и ресурсов, к которому они уже успели приноровиться. И хотя Леттов-Форбек вынужден был экспериментировать с изготовлением хлеба без пшеничной муки, его войско успешно пополняло свой рацион богатой дичью: буйволами, антилопами, бегемотами и слонами. Верные своим бюрократическим традициям, немцы даже разработали инструкцию, как подстрелить гиппопотама, получив максимальное количество мяса и жира.

Более-менее успешно партизаны Леттова боролись и с другими видами дефицита. Так, проблему нехватки соли решили кипячением морской воды на берегу, а сахар заменяли большим количеством дикого меда. Женщины пряли ткань из местного хлопка, шины делали из местной резины, сапоги и ботинки также производили из местного сырья и даже дизельное топливо изготовляли из пальмовых орехов. Немецкие плантации увеличили производство пищевых продуктов и началась добыча суррогатного хинина (который шутки ради называли «шнапс Леттова») для лечения малярии. На южных территориях было несколько немецких миссионерских госпиталей, и они быстро перепрофилировались в полевые лазареты, хотя бинты пришлось делать из коры деревьев. Изрядно помогло немцам и снаряжение с крейсера «Кенигсберг», в июле 1916 г. сумевшего прорвать британскую морскую блокаду. Его корабельные пушки, переделанные в сухопутные, и прочее вооружение составляло основу арсенала частей Леттов-Форбека.

Организованно отступая перед намного более многочисленными силами противника, Леттов-Форбек всегда искал возможность нанести врагу поражение. В октябре 1917 г., используя информацию от разведчиков, он закрепился на хорошо обустроенной позиции в ожидании вероятных фронтальных атак. За четыре дня волны атак в конце концов разбились о немецкую защиту. Пятитысячный корпус нападавших потерял более 40 процентов личного состава. Немцы захватили много оружия, включая пулеметы. В конце 1917 г. основные немецкие силы, состоявшие из 300 европейцев и 1700 аскари, двинулись в долину реки Рувума — границы между Германской Восточной Африкой и португальской колонией Мозамбик. Они молниеносно атаковали крупный португальский гарнизон, необстрелянные и неподготовленные солдаты которого, теснимые со всех сторон, быстро капитулировали. В гарнизоне было вдоволь провизии и амуниции, в частности, современные пулеметы и винтовки, лошади и патроны. Так немцы одним ударом избавились от большинства своих проблем. На празднование нового, 1918 года офицеры даже преподнесли своему начальнику сюрприз — настоящую чистую кровать с сеткой от москитов. А на новогоднем столе оказались португальские вина, кофе, сигары и прочие деликатесы. Обилие трофеев подняло немцам настроение, и в течение следующих недель решительного продвижения они легко захватили еще несколько португальских поселений, обеспечив свои нужды на длительное время. Здесь, на территории Мозамбика, еще более отчетливо виден стал партизанский характер кампании Леттов-Форбека, поскольку местное население считало португальцев поработителями и помогало немцам.

В июле 1918 г. кайзеровцы и их чернокожие волонтеры победили британско-португальские войска на одном из железнодорожных узлов и его захватом решили проблему снабжения еще на некоторое время. Не имея возможности быстро переправиться через крупную реку Замбези, лежавшую на их пути, немцы полностью изменили направление и двинулись как можно быстрее на север, надеясь запутать своих преследователей. Но как только они двинулись в северном направлении, их поразил распространенный тогда в мире грипп «испанка». После эпидемии Леттов-Форбек остался всего лишь со 170 немцами и 1400 аскари. Тогда, зная от своей разведки о маршрутах продвижения врага, он перебросил войска через северный берег озера Ньяса и вступил в Британскую Родезию. 11 ноября, в тот день, когда в Европе измотанная войной Германия согласилась на перемирие, африканские силы кайзера захватили у британцев городок Касама. Это был их последний успех: уже на следующий день британский главнокомандующий генерал Девентер уведомил Леттов-Форбека о согласии Берлина на прекращение боевых действий. Однако и сейчас, на пятом году войны, немецкие силы в Африке, насчитывавшие к этому времени всего лишь 155 европейцев и 1168 туземцев, были и морально, и материально готовы продолжать борьбу. Свидетельством эффективности руководства Леттов-Форбека, его умения вдохновлять подчиненных является то, что, несмотря на сомнительную перспективу дальнейшего сопротивления и упомянутую выше психологическую склонность к поддержке победителя, многие чернокожие солдаты были готовы идти со своим командиром до конца.

Уже в Германии Леттов-Форбек узнал, что достиг своей цели и с блеском выполнил долг перед родиной. Используя такие классические элементы партизанской тактики, как гибкость и импровизация, самообеспечение за счет местных ресурсов и обращение численного превосходства врага против него самого, полковник действительно смог удержать на восточноафриканском театре войны непропорционально большие силы и ресурсы Антанты. Судите сами: против незначительных (до 14 тысяч солдат в самый лучший период) и в большинстве своем плохо вооруженных отрядов фон Леттова действовала более чем 300-тысячная группировка британских, южноафриканских, бельгийских и португальских войск, которыми в разное время командовали 137 генералов. В итоге это мало помогло Германии, и нам остается только согласиться с суровым (пожалуй, слишком) вердиктом авторов Харперской энциклопедии военной истории: «В измерении Первой мировой войны его действия, разумеется, не сыграли хоть сколько-нибудь значительной роли и интересны исключительно в качестве примера волевого и настойчивого руководства».

Дальнейшая судьба Леттов-Форбека — довольно типична для немецких военных-консерваторов старого кайзеровского призыва. Своей главной целью он считал восстановление имперских порядков и имперского статуса Германии. Почти сразу после возвращения он возглавил добровольческие отряды (Freikorps — «Свободные корпуса») в Гамбурге и помог правительству подавить организованные левыми мятежи. Пребывая на посту командующего войсками области Мекленбург, Леттов-Форбек участвует в военно-монархическом капповском путче 1920 года. После его провала уходит в отставку, но былая слава обеспечивает «непобедимому герою» место депутата Рейхстага на следующие десять лет. Будучи убежденным националистом, но не нацистом, Леттов-Форбек отказался от предложенной ему Гитлером должности посла в Лондоне. В свою очередь он продолжал поддерживать отношения с некоторыми своими экс-противниками времен Первой мировой войны, в частности со Сматсом.

Во Второй мировой Леттов-Форбек потерял обоих своих сыновей, но сам под опекой дочери пережил тяжкие времена благополучно. В первые, самые тяжелые послевоенные месяцы ему пригодились продуктовые посылки от все того же Сматса — наверное, самого опасного и «искреннего» врага фон Леттова. Незадолго до смерти в 1964 г. старый солдат совершил сентиментальное путешествие по Восточной Африке, где его ожидал самый теплый прием со стороны его бывших аскари, которые помогли ему войти в пантеон выдающихся партизанских командиров мировой истории.