«Вероломное нападение»

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством

Из выступления В.Молотова 22 июня 1941 г.

Вторая мировая война в Европе началась в сентябре 1939 года. Общеизвестный факт? Но ведь, в соответствии с опросом, проведенным в 2010 году Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), только 22% россиян назвали именно 1939-й годом начала Второй мировой, а 58% были убеждены, что война берет отсчет с 22 июня 1941 года. Результатов таких опросов в современной Украине, даже если они и проводились, не знаю, но пример этот весьма красноречив: для подавляющего большинства населения бывшего СССР слово «война» означает именно войну с нацистской Германией.

В прошлый вторник, 19 апреля 2011 года, Верховная Рада Украины также решила внести свои, доморощенные правки в летопись Второй мировой войны. Принятое постановление засвидетельствовало не только отсутствие элементарных знаний по истории, но и начало официального курса на выборочное осуждение преступлений против человечества. Заявление Верховной Рады Украины «К 65 годовщине Нюрнбергского трибунала над фашистскими преступниками» является ярким примером незнания 233 депутатами парламента Украины базовых, неопровержимых фактов, в частности о начале Второй мировой войны. Большинство народных избранников не считает, что война началась в сентябре 1939 года с раздела Польши между Третьим рейхом и Советским Союзом. И приняла постановление, что вспоминать эти факты «аморально»!

«Основная задача заявления ВРУ состоит не в осуждении нацистов, а в попытке отбелить коммунистический тоталитарный режим. С помощью многочисленных воспоминаний о преступлениях гитлеровского Третьего рейха политики хотят заставить мир и украинцев забыть о преступлениях сталинского Советского Союза», - подчеркнул историк, бывший глава архива СБУ Владимир Вьятрович.

Попытаемся разобраться, как же было на самом деле...

Один мой приятель, которому пришлось жить и работать за границей, рассказал такую историю. Его шестилетняя дочка обратилась за помощью в подготовке домашнего задания, полученного в английской школе: необходимо было сделать иллюстрированный материал о себе. Он взялся помогать, и дошли они до пунктов: «Что я люблю» и «Чего я не люблю». Выяснилось, что список «Не люблю» оказался у ребенка удивительно коротким - всего одна позиция (в отличие от почти десятка разных «Люблю»). И этим единственным «Не люблю» было «КОГДА ОБМАНЫВАЮТ» (по-английски cheating).

Приятель попробовал уточнить, что его доченька имела в виду, и та объяснила: когда кто-то из одноклассников играет не по правилам и пытается получить преимущество нечестным способом, это и есть cheating. Футбольные болельщики знают о традиционной склонности британских команд к «честной игре». Здесь нет ничего удивительного, но приятель был удивлен тем, что у маленького ребенка оказалось всего одно, немного взрослое «Не люблю»...

Какое, спросите вы, это имеет отношение к 22 июня 1941 года? Попробую объяснить.

Я учился в киевской школе в 1970-х годах. Хорошо помню, что из всех исторических дат, которые приходилось нам изучать, три стояли отдельно от других. Это прежде всего «день 7 ноября - Красный день календаря» - советский вариант национального праздника, а также 9 мая и 22 июня. Эти даты в сознании людей, живших в бывшем СССР, - знаковые. Все три, а особенно две последние - это и наша, украинская история.

В этом году, летом, минует 70 лет со дня начала советско-немецкой войны. Попробую сосредоточиться в своих размышлениях всего на одной, вроде бы небольшой детали, - слове, прозвучавшем в тот трагический день в радиовыступлении Вячеслава Молотова, - вероломство.

Не помню, в каком возрасте мне впервые попалось это слово, но хорошо знаю, что произошло это в связи с описанием событий 22 июня 1941 года. С тех пор в сознании прочно засело: вероломное нападение гитлеровской Германии и начало Великой Отечественной войны. Детский ум, очевидно, так устроен, что воспринимает любое писанное слово с полным доверием, а особенно - слово из учебника. Уже потом, в студенческие годы, я начал постепенно открывать, что 22 июня 1941 года является только одним из эпизодов того, что история называет Второй мировой войной. Приходило понимание: война захватила огромную территорию и многочисленные народы, у каждого из которых, очевидно, существовала и продолжает существовать в историческом сознании «своя» Вторая мировая. Страницы книг из древней, средневековой, новой и новейшей истории рассказывали о множестве случаев, которые могли претендовать на звание вероломных поступков. Но для меня термин «вероломные» оставался атрибутом только одного события. Причем в тревожном словосочетании «вероломное нападение» эмоционально ударение всегда падало на прилагательное «вероломный». Может, потому что слово это нечасто попадается в литературном употреблении. Очевидно, я встречал его и в других контекстах или сам мог им пользоваться. Но и тогда главная содержательная нагрузка этого слова оставалась связанной с 22 июня 1941 года.

Это слово, так традиционно употребляемое в учебниках по истории СССР, всегда было для меня странным. Разбираясь, почему это так, я обратился к толковым словарям русского языка, и узнал, что термин «вероломство» является производным существительным, образованным от прилагательного «вероломный», который, в свою очередь, означает неверный, предательский, коварный, достигнутый обманным путем. Словарь Ушакова в статье относительно слов «вероломный» и «вероломство» поместил примечание «книжн.», то есть объяснил, что термин в большинстве своем используется в книжном стиле (в отличие от разговорного). Это примечание немного прояснило ситуацию: его книжность и даже определенная загадочность в контексте той знаменитой речи, очевидно, скрывали глубинное, не сразу понятное содержание. Потому что в переводе с книжного стиля тогда будет читаться «коварный, предательский...» Это - по синонимическому ряду со словарей. А если просто разобрать термин на составные, то видны два корня, и, соответственно, «вероломный» - это тот, который «сломал веру», то есть был одной веры (с тобой?), а потом ее предал. И все равно тогда получается, что до нападения 22 июня 1941 года Советский Союз и Германия были партнерами одной веры, и вот один из этих партнеров коварно предал другого.

Что же, собственно, произошло 22 июня 1941 года? Вот несколько эмоциональное описание из книги «План Барбаросса» А.Кларка: «Какой страшный момент в истории! Лобовое столкновение двух самых мощных армий, двух наиболее абсолютных систем мира. Ни одна битва в истории не может сравняться с этой». Ни одна битва в истории... Родной Киев стал одной из первых целей немецких авианалетов. Помню слова на мелодию известного вальса - «ровно в четыре часа Киев бомбили...», удивительную по силе образа фотографию киевских женщин в первые часы войны: на лицах - боль, страх, отчаяние. Но ведь подавляющее большинство населения СССР в те утренние воскресные часы еще не знало, что началась война. Эта новость дошла до людей только в полдень, из радиовыступления Молотова. Мы вернемся к этому выступлению, но для того, чтобы лучше понять его историческую пронзительность, стоит попробовать поставить себя на место тех людей и вспомнить - что они знали тогда, чего они не могли не знать, потому что слушали советское радио и читали советские газеты.

Те же советские граждане, слушавшие выступление Молотова именно 22 июня, просто не могли не знать, что в Европе с 1939 года уже шла война. Они знали даже больше, потому что в марте 1939 года И.В.Сталин публично заявил: «Уже второй год идет новая империалистическая война, разыгравшаяся на громадной территории от Шанхая до Гибралтара и захватившая более 500 миллионов населения»; что ведут эту войну «государства-агрессоры» (тогда агрессорами он считал Германию, Италию и Японию. - И.Т.), ущемляя интересы «неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США», которые отступают и делают агрессорам одну уступку за другой. Осудив эту политику уступок и «невмешательства», советский руководитель дал ей сокрушительную характеристику: «Политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, следовательно, превращение ее в мировую войну». Наконец, Сталин заявил, что одной из задач большевистской партии в этих условиях является задача «Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны (читай: Англию и Францию. - И.Т.), привыкшим загребать жар чужими руками».

В конце августа 1939 года эта задача была решена подписанием между Германией и Советским Союзом договора о ненападении. Во время ратификации настоящего договора Верховным Советом СССР 31 августа 1939 г. докладчик, тогда еще председатель Совнаркома В.Молотов, в частности, сказал: «Главное значение советско-германского договора о ненападении заключается в том, что два самых больших государства Европы договорились... положить конец вражде между ними, устранить угрозу войны и жить в мире между собой... Если даже не удастся избежать военных столкновений в Европе, масштаб этих военных действий теперь будет ограничен. Недовольными таким положением дел могут быть только поджигатели всеобщей войны в Европе (читай: Англия и Франция. - И.Т.), те, кто под маской миролюбия хочет зажечь всеевропейский военный пожар...».

Эти слова советские газеты опубликовали 1 сентября 1939 года, именно в тот день, когда началось «военное столкновение» между Германией и Польшей. Из газет, которые вышли в СССР на следующий день, 2 сентября, читатели смогли узнать, что немецкие войска накануне пересекли границы Польши. В течение первой недели сентября 1939 года советские информационные источники сообщали о «военных действиях между Германией и Польшей», а с 8 сентября - уже о «войне в Европе» (к тому времени войну гитлеровской Германии объявили Великобритания и Франция).

Из последующих сообщений советских средств массовой информации население СССР узнало о «распаде Польского государства» - этого «уродливого детища Версальской системы» - и о «провокации» Финляндии, вследствие которой произошел ее военный конфликт с СССР. Когда же Лига Наций расценила этот конфликт как агрессию и исключила СССР из числа своих членов, советские люди узнали, что «англо-французские правящие круги» превратились в собственно агрессоров, поскольку «совсем недавно решительно отклонили мирные предложения Германии, клонившиеся к быстрейшему окончанию войны». Незадолго до этого населению СССР было разъяснено Молотовым, что «идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это - дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма». (Следует указать, что Англия и Франция определяли целью войны именно «уничтожение гитлеризма». Объявляя войну, британский премьер-министр Н.Чемберлен заявил, что «ситуация, когда ни одному слову руководителя Германии нельзя верить и ни один народ и страна не может чувствовать себя в безопасности, стала невыносимой» и что Гитлера можно остановить только силой. Последние слова этого обращения: «Мы будем биться против зла - грубой силы, коварства, несправедливости, притеснения и преследований - и в этой борьбе, я убежден, право победит».)

Тем временем советских людей, между прочим, информировали о судьбе, которая постигла в «европейской войне» Албанию, Данию, Норвегию, Бельгию, Нидерланды, Люксембург, одного из «провокаторов» - Францию и, наконец, уже в 1941 году - Югославию и Грецию. Если попытаться обобщить представления населения СССР в середине июня 1941 года о международном положении страны, оно могло выглядеть примерно так: в Европе идет война, Германия победила всех, кроме провокатора и агрессора Англии, а у нас с немцами - пакт о ненападении, мир и дружба... Провокаторы получили эту войну, как и предупреждал товарищ Сталин, один из них уже проиграл, а второй не хочет ее прекращать, несмотря на то что войну против гитлеризма вести не имеет смысла и вообще она «является преступлением». Впрочем, население любой страны обычно получает информацию не только из официальных, но и из других доступных источников - разговоров, слухов и тому подобного. И в этих разговорах и слухах, как мы можем представить из воспоминаний современников, звучали опасения, что война таки возможна. Чтобы развеять эти опасения, заявление ТАСС от 13 июня 1941 года напомнило: «по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». В истории появления этого документа в середине июня 1941 года и до сих пор много утаенного, кроме одного факта: его автором был лично И.Сталин.

Уже много лет спустя, прослушивая в записи выступление Молотова и накладывая его на ситуацию, в которой оказалась в тот день страна под названием СССР (страна моих дедов!), я понял, какую безумную нагрузку несло каждое использованное в такой речи слово. Тогда же возник вопрос: где в то время был и почему не выступил сам глава правительства Сталин, ведь в советских газетах текст выступления был размещен как раз рядом с его портретом? Однозначного ответа на этот вопрос нет и сегодня. Существуют версии о плохом психическом состоянии Сталина, о его болезни... Сам Молотов несколько десятилетий назад объяснял так: Сталин не хотел выступать первым, хотел подождать несколько дней и выступить тогда, когда прояснится ситуация на фронтах. Ну, поверим. Тогда другой вопрос: почему в коротком выступлении было как-то особо подчеркнуто, что именно «фашистская Германия является нападающей стороной»? Ведь уже с первых слов слушателям стало понятно, что в тот день в четвертом часу утра немецкие войска осуществили нападение на СССР. Можно предположить, что это специальное ударение делалось не для советских слушателей, а для других столиц, которые уже успели услышать версию Геббельса. Но Молотов должен был знать, что, по крайней мере, в одной из этих столиц - Лондоне - с марта 1939 года доверие к заявлениям из Берлина было практически утрачено.

Ну и «мой» вопрос: почему в выступлении прозвучала чеканная фраза, использованная в эпиграфе? Почему «вероломство»? Ведь, помним, еще в марте 1939 года с самой высокой в СССР трибуны съезда ВКП(б) было сказано, что Германия является государством-агрессором. С того времени это государство-агрессор успело захватить и подчинить почти всю континентальную Европу. Неужели не было понятно, что агрессору нельзя доверять? Прочитайте еще раз: «Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством». Именно так высказался Молотов. Хотя и ему лично, и всему советскому правительству (возможно, не советскому населению, но правительству - точно) было хорошо известно, какие методы использовал в «европейской войне» Гитлер. Руководству СССР было также известно, что уже на протяжении нескольких месяцев из разных, в том числе самых надежных советских разведывательных источников в Москву шли десятки сообщений об ожидаемом нападении, некоторые называли даже точную дату этого нападения. Термин «вероломство», особенно усиленный «беспримерностью», по сути объединял агрессора с жертвой. Разве это не очевидно?

Готовясь к этой публикации, я для себя открыл, что, кроме давно знакомого текста радиовыступления Молотова 22 июня 1941 года, есть также «первоначальный текст выступления
В.М. Молотова» (АВП РФ. Ф.7. On. 1. П.2. Д.24. Лл. 1-4. Рукопись, автограф). Сравнение неизвестного мне ранее проекта с обнародованным по радио текстом прояснило, почему меня всегда беспокоило «вероломство». В проекте, который, по-видимому, готовили в аппарате Молотова, нет этого слова. Прочитайте снова уже дважды цитированную фразу, убрав оттуда «вероломство». Не становится ли она понятнее? Да и содержание меняется... По более поздним воспоминаниям Молотова, текст выступления редактировался «всеми членами Политбюро», в том числе лично Сталиным, хотя окончательной ясности, кто же был автором и «выпускающим редактором», в записанных Ф.Чуевым воспоминаниях Молотова мы не найдем. Во всяком случае, не можем исключать, что и сам Сталин мог добавить это слово. И смысл этой неуклюжей, с точки зрения сохранения первичного содержания, похожей на крик отчаяния, правки в этом случае имеет единственное толкование: предали не мы (как об этом заявила только что немецкая сторона), а дерзко предали вы. Мы не верили никому, кто предупреждал о ваших коварных планах, не верили англосаксонским поджигателям войны, зарубежным коммунистам, даже собственной разведке не верили... А вам - верили!

3 июля Сталин все же обратится к «братьям и сестрам». И в этом выступлении «вероломство» бывшего партнера будет упомянуто уже не один раз. Сталин, то ли почувствовав улучшение здоровья, то ли разобравшись в ситуации, уже лично заявил фюреру: предатель не я, а ты. Позабыв о когда-то «империалистическом» характере войны, он призвал «братьев и сестер» на великую отечественную войну, защищать свою землю. «Братья и сестры» в конце концов все же одержали победу. Но на медали «За победу над Германией» найдем слова не Сталина, а его заместителя, причем изначальное «победа будет за нами» по факту будет заменено на «мы победили». Это будет потом. И молотовское «мы» будет означать, пожалуй, не только СССР. Так как победителями в этой войне считают себя не только народы бывшего Советского Союза.

Третьего радиовыступления в тот день, очевидно, ждали и в Берлине, и в Москве. Его автором, «выпускающим редактором» и, собственно, оратором был премьер-министр Великобритании У.Черчилль. Тот самый, который еще со времен гражданской войны в России прослыл в глазах советской власти и лично В.Ленина одним из главных и непримиримых врагов большевизма. Черчилль, находившийся в политической жизни 30-х годов на вторых ролях, убеждал всех, кто мог и хотел его услышать, что английское правительство и весь мир - слепцы, если не видят угрозы нацизма. Черчилль, который беспощадно критиковал своего же однопартийца - премьер-министра Чемберлена за потакание агрессивной политике Гитлера и пророчески и горько сказал ему в глаза в стенах британского парламента после мюнхенского расчленения Чехословакии: «У вас был выбор между войной и бесчестием. Вы избрали бесчестие, и вы получите войну». Черчилль, которого «миротворец» Чемберлен был вынужден вернуть в состав правительства именно в тот день, когда от лица Англии объявил войну Германии. Черчилль, который возглавил британское правительство именно в тот день, когда Гитлер начал «блицкриг» в Западной Европе. Черчилль, который накануне уже очевидного военного краха французского союзника в июне 1940 года так объяснил политику своего правительства: «Даже несмотря на то, что огромные пространства Европы, многие из старых и славных государств уже попали или могут попасть в тиски гестапо и других отвратительных механизмов нацистского режима, мы не подчинимся и не ошибемся. Мы пойдем до конца... мы никогда не капитулируем...»

22 июня 1941 г. в 11 часов вечера, проработав весь день над выступлением, Черчилль вышел в эфир. «Мы дошли до одного из решающих моментов войны», - сказал он и объяснил принципиальный для себя момент: «Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма... За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем». И дальше: «...разве можно сомневаться в том, какова будет наша политика? У нас лишь одна-единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки...» Поэтому, заявил Черчилль, мы окажем Советскому Союзу максимально возможную помощь, поскольку «те, которые идут с Гитлером - наши враги, а тот, кто идет против него, - наш союзник».

Так возник военный союз двух непримиримых идеологических противников - антикоммуниста Черчилля и главного коммуниста планеты Сталина. Через несколько месяцев к этому союзу присоединился президент США Ф.Д.Рузвельт, страна которого будет шокирована новостью о японском нападении на главную базу американских ВМС Перл-Харбор на Гавайях.

Перечитывая тексты этих трех выступлений, невольно возвращаешься в атмосферу того памятного дня, думаешь, сравниваешь. Что-то проясняется, а кое-что так и остается не до конца понятным, несмотря на то, что каждый год издаются сотни книг, посвященных Второй мировой. Та война продолжает вызывать эмоции как у еще живых ветеранов боевых действий, так и у мирных жителей, их потомков. В памяти всех наций, принимавших участие в той войне, остаются «свои» связанные с ней места, даты и события. Но некоторые названия, даты и события нашли свое пожизненное место в общей истории - Дюнкерк, Перл-Харбор, Москва, Эль-Аламейн, Севастополь, Аушвиц, Сталинград, Нормандия, Хиросима... Полная история Второй мировой, возможно, никогда не будет написана. Но в любой истории Второй мировой будут упомянуты имена Гитлера, Сталина, Черчилля, Рузвельта. В любой истории Второй мировой войны будет упомянуто о том, что война в Европе закончилась в мае, а война с Японией - в сентябре
1945 года.

И будет также упомянут день 22 июня 1941 года, когда война дошла до одного из своих решающих моментов. День, когда трое из упомянутых мировых политиков обратились к своим народам. Гитлер сделал это через министра пропаганды, от лица Сталина это сделал его заместитель Молотов, Черчилль выступил сам. Гитлер и Сталин обвинили друг друга в предательстве, причем Гитлер объявил о походе против большевизма, а Сталин - об отечественной войне. Черчилль заявил, что поможет тому, кто идет против Главного Зла. Гитлер и Геббельс не дожили до конца войны, хотя за несколько дней до самоубийства вместе радовались вести о смерти одного из «великих альянтов» Ф.Д.Рузвельта. Гитлер стал одним из олицетворений «главного злодея» в истории ХХ века. Черчилль пережил Сталина и, поскольку во время окончания мировой войны не был членом британского правительства, уже в 1946 году смог публично заявить о «железном занавесе», которым Советский Союз перегородил Европу. Почти каждое свое решение в годы войны Черчилль объяснил в шеститомнике «Вторая мировая война». Умер он в солидном возрасте и уже в начале нынешнего тысячелетия в одном из опросов Би-би-си был назван «самым выдающимся британцем всех времен». Сталин оставил сложное историческое наследие, полное собрание сочинений, но не оставил мемуаров, в которых бы объяснял свои решения. Его заместитель Молотов дожил до начала горбачевской перестройки, до самой смерти оставаясь верным ленинцем и сталинцем. Гитлер проиграл войну, а Черчилль и Сталин ее выиграли, причем Лондон объявил о победе 8 мая, а Москва - 9 мая. Через несколько недель после окончания войны в Европе Черчилль проиграл парламентские выборы в Великобритании, - и вот этого поражения победителя в войне Черчилля на каких-то парламентских выборах Сталин и Молотов так никогда и не смогли понять. Зато и в 1985 году Молотов не сомневался, что главным достижением майской 1945 года победы стал не мир, а создание «мировой системы социализма»...

Теперь, через 70 лет, мы знаем намного больше о причинах, столкнувших два тоталитарных диктаторских режима в смертельном поединке, хотя до сих пор знаем не все. Правда, знаем, о чем могли догадываться советские люди, слушавшие выступление Молотова, - слово «вероломно» не могло не наталкивать на эту догадку. Оно означало, что кто-то кого-то предал, что кто-то кого-то пытался обмануть (английское cheating из истории моего приятеля). Оно означало, что их самих тоже пытались обмануть заявлениями, будто «слухи о намерениях напасть на СССР являются безосновательными». Тогда у советских людей вряд ли было время задумываться над тем, кто кого обманул, кто и в чем виноват, - к ним домой ворвался захватчик, которого они теперь должны были вышвырнуть вон. А потом, когда они уже смогли вышвырнуть его прочь, эти вопросы утратили актуальность, и о них забыли. И так надолго, что многие десятилетия день 22 июня 1941 года стал для них не чем иным, как днем «вероломного нападения». Но уже 22 июня
1941 года слово «вероломно», отчаянно вставленное в выступление Молотова, неразрывно объединяло эту дату с другой датой - 23 августа 1939 года, германо-советским пактом о ненападении и - о чем советское население не знало до 1989 года - тайным протоколом к нему. Молотов так и не признал факта существования этого протокола до конца своих дней, хотя сам его подписывал. Мы можем догадываться почему. Сегодня мы знаем, почему именно Гитлеру нужен был этот пакт о ненападении. Знаем, зачем этот тайный протокол был нужен именно Сталину, как и то, почему период с 23 августа 1939 года по 22 июня 1941 года длительное время оставался - а во многом остается даже сейчас - самым таинственным периодом истории Советского Союза.

В тот период состоялось много изменений в политической географии Европы. Некоторые государства исчезли с карт, другие потеряли части своих территорий или стали сателлитами. Одни решили не оказывать вооруженного сопротивления, а другие, даже такие небольшие, как Норвегия и Финляндия, взялись за оружие, чтобы защитить свою территорию и суверенитет, несмотря на очевидное неравенство сил. Некоторые пытались быть нейтральными, но это не помогло им. Из двух государств - «провокаторов войны» - в июне 1941 года войну продолжало только одно. И все это время Советский Союз оставался лишь наблюдателем, вместе с тем укрепляя и расширяя семью братских советских республик. И все это время Москва и Берлин активно развивали торгово-экономическое сотрудничество. Так, за несколько дней до подписания пакта о ненападении Берлин и Москва заключили Кредитное соглашение, частью которого стало обязательство СССР по поставке в Германию широкой номенклатуры сельскохозяйственных, лесохозяйственных и промышленных сырьевых материалов. Эти поставки шли регулярным потоком даже тогда, когда под ударами победных немецких армий оказывались как воюющие, так и невоюющие, как дружественные, так и не совсем дружественные СССР страны. Эти поставки осуществлялись даже в ночь с 21 на
22 июня 1941 года. Следовательно, СССР помогал Германии поддерживать ее милитаризованную экономику в период войны в Европе, в которую Советский Союз «не дал себя втянуть». Советская историческая наука очень неохотно приоткрывала страницы этого сотрудничества - не только экономического - между СССР и Германией в тот период. Возможно, и потому, что термин «сотрудничество» в латинизированной версии похож на «коллаборационизм», а этот термин в истории Второй мировой войны имеет одно толкование.

Советского Союза уже нет на политической карте. Нет почти 20 лет, несмотря на то, что СССР стал одним из главных победителей во Второй мировой войне. Войне, которая началась не в 1941-м, а в 1939 году. Войне, в которой один диктатор вынужден был публично обвинить другого диктатора - своего партнера - в неслыханном вероломстве и предательстве. Диктаторы, как известно, не всегда склонны говорить правду. История, в том числе наша собственная, свидетельствует, что диктаторы часто прибегают к одурачиванию - соседей, своих подданных, даже ближайших соратников, если того требуют интересы самих диктаторов. А эти интересы, как свидетельствует история, не всегда совпадают с интересами населения тех стран, которые вынуждены жить в условиях диктатуры. Пока мы все, потомки тех, кто слушал выступление Молотова, не поймем этого, в нашем сознании СССР все еще будет существовать. Даже несмотря на то, что его уже давно нет.

Мне бы очень хотелось, чтобы дети не только в Англии, но и здесь, в Украине, которая 22 июня 1941 года, находясь в составе СССР, приняла на себя первый удар гитлеровской военной машины, составляя списки своих «люблю - не люблю», всегда писали «не люблю, когда обманывают». А больше всего хотелось бы, чтобы их все же не обманывали те, кто несет за них ответственность. А это вопрос к нам, взрослым.

P.S. 21 апреля, на вечернем заседании Верховной Рады Украины 260 голосами народных депутатов было принято решение, в соответствии с которым формой увековечивания победы в Великой Отечественной войне будет подъем 9 мая красного флага. На всех госучреждениях рядом с национальным флагом Украины установят, подчеркнем, в обязательном порядке, флаг, который даже в России, по словам В.Путина этой эксклюзивной «стране-победительнице», вывешивать не собираются. Напомним, что в Украине на 20-м году независимости нет Большого государственного герба…