Май. Париж

Франция празднует! Празднует поражение Европейской конституции, против которой на референдуме проголосовало подавляющее большинство французов. Голосование против объединило правых и левых, коммунистов, социалистов и голлистов. На «той стороне» — президент Жак Ширак, бывший глава государства и архитектор Европейской конституции Валери Жискар д’Эстен и преобладающая часть политической элиты страны. А еще бюрократы из Еврокомиссии, пережившие французский референдум и ныне готовящиеся к голландскому, — там отрицательный результат также предусмотрен...

У нас сейчас будут говорить о том, что конституционный кризис в ЕС замедлит европейскую интеграцию и наше вступление в Союз — будто нас действительно кто-то в Брюсселе ждет! А на самом деле следовало бы поразмышлять над другим — куда мы хотим попасть, насколько эффективна организация, ставшая для нас главной целью и мечтой? Нет, об экономической целесообразности европейской интеграции никто особенно и не дискутирует, эта модель себя за десятилетие оправдала, и потому в ней участвуют даже страны, которые в сам ЕС не входят. Но если нам удастся достичь экономического уровня этих стран, дискуссии об ЕС переместятся в иную плоскость — политическую. И здесь возникнут первые проблемы.

В последние годы ЕС стал магнитом не для богатых, а для бедных, надеющихся на помощь единой Европы. И сразу же возникла иллюзия, что готовность этих «бедных» воспринимать любые предложения «богатых» позволит построить политическую модель интеграции — «Соединенные Штаты Европы», которые станут успешно конкурировать с настоящими Соединенными Штатами... Стоит только припомнить, как Польшу буквально вынуждали присоединиться к документу, зафиксировавшему совершенно иные нормы национального представительства в органах ЕС, вместо обусловленных при вступлении Польши в Евросоюз. Вынуждали и собственные политики-евроэнтузиасты, убеждающие, что поляки не могут срывать европейский конституционный процесс, поскольку на них плохо будут смотреть в Европе. Вынуждали и представители европейского истеблишмента, воспользовавшиеся слабостью невероятно непопулярного польского премьера Лешека Миллера, чтобы вырвать у него подпись под документом. И как радовались, как радовались!

А сейчас радуются другие. Наступило похмелье. Оказалось, что документ, принятый с откровенным выкручиванием рук и игнорированием мнения «маленьких» и слабых, может не понравиться большим и сильным. И вот уже президент Ширак обещает считаться с мнением французского народа. И я не понимаю: почему с французами считаться нужно, а с поляками — нет? Почему когда польское правительство пыталось доказать, что «новые европейцы» не соглашаются со многими основами уже одобренного главного закона Европейского Союза, от поляков просто отмахивались как от надоедливых мух. И думали только о том, как вынудить их замолчать и не мешать работать серьезным людям? Почему понимание того, что документ — дискуссионный, незавершенный, появляется именно сейчас? Конечно, французов может не устраивать совершенно не то, что не устраивает поляков. Но ведь Европе нужна Конституция, понятная и нужная всем. А для этого надо всех уважать...