ПЕРЛЫ АКАДЕМИЧЕСКОЙ «ДЕМОКРАТИИ»

В статье А.Рожена («ЗН» №47 2003 г.) содержится ряд тезисов и обобщений, которые, на мой взгляд, довольно точно отражают кризисную кадровую ситуацию, сложившуюся в Национальной академии наук Украины (НАНУ). Однако непосвященному читателю утверждение о наличии «...серьезного конфликта между штабом академической науки и теми, кто сегодня непосредственно ее делает», как и предположение, что «...в этой организации существует когда-то хорошо отработанная и прекрасно сохранившаяся до сих пор система тихой расправы с инакомыслящими», без конкретного наполнения характерными примерами могут показаться абстрактными. Попытаюсь в какой-то степени восполнить этот пробел с позиций ветерана НАНУ, проработавшего более 40 лет в этой системе.

Прежде уточню, что говорить о практике «тихой расправы» как о просто «прекрасно сохранившейся» — вряд ли уместно. В новой политэкономической среде она существенно расширила свои возможности, обретя невиданные ранее рычаги воздействия на инакомыслящих. Последнее позволяет расправиться не только с любым неугодным индивидуумом, но и «угомонить» целые научные коллективы. Причем на совершенно законных основаниях!

Вот что действительно «прекрасно сохранилось», так это «большевистский» устав НАНУ. Хотя, справедливости ради, следует напомнить, что в советские времена закрепленная этим уставом академическая демократия выглядела вполне респектабельной и дееспособной. Пожалуй, только в этой системе такая процедура, как выборы, соответствовала своему буквальному смыслу. Например, избрание в члены академии всегда происходило на конкурсной альтернативной основе, а сам процесс мало был подвержен внешнему влиянию. И Б.Патону (Борис Евгеньевич — более 40 лет бессменный президент НАНУ) далеко не всегда удавалось реализовать настоятельные рекомендации ЦК КПУ «провести» в члены академии того или иного функционера. Хотя «внутрисистемный» протекционизм, конечно, процветал — обычно за несколько дней до выборов было ясно, какие один-два претендента из общего списка кандидатов в члены академии являются «проходными».

О том, что эта традиция в недрах НАНУ пока еще жива, свидетельствуют результаты весенних (2003 г.) выборов.

Но такое позитивное следование академическим традициям — скорее лишь исключение. Ибо во всем остальном — тот самый «здоровый консерватизм», означающий следование подзабытой формуле «демократического централизма», по смыслу равнозначен понятию «жареный лед».

Унаследованные с советских времен нормы действующего устава НАНУ неслыханно устарели. В наше время его архаичность стала настолько очевидной, что не требует особых доказательств. Достаточно обратить внимание лишь на наиболее одиозные положения, сохранение которых при новом экономическом укладе таит в себе если не угрозу самому существованию НАНУ, то, во всяком случае, выглядят двусмысленно.

В бытность УССР закрепленное в уставе определение научно-исследовательского учреждения в системе АН как «юридического лица» никого особо не волновало. Ведь все государственное и во всем подконтрольно! Однако ситуация кардинально изменилась при переходе к рынку. Как известно, еще в 1992 г. указом Президента Украины Л.Кравчука вся закрепленная ранее за АН государственная материально-техническая база была передана ей в бессрочное пользование.

Однако сейчас норма названного указа — «без зміни форми власності» — постепенно «спускается на тормозах». Имущество НАНУ под разными предлогами и в разных благовидных формах постепенно растаскивается или подготавливается к такой участи. Можно предположить, что уход Б.Патона с поста президента НАНУ окончательно снял бы тормоза ползучей «прихватизации» и в этой системе, до сих пор наименее доступной для охочих делить государственный пирог «по понятиям». Что следовало бы сделать, пока не наступил «подходящий момент»?

Как минимум, в уставе НАНУ необходимо расшифровать понятие «институт». Это не просто «юридическое лицо», как сказано сейчас. Следует сформулировать, например, так: «Юридическое лицо — научно-исследовательский институт НАНУ есть его научный коллектив и материально-техническая база». Это уравняло бы в правах научных работников и трудящихся сферы материального производства в случае изменения формы собственности. Самая образованная и незащищенная часть общества вдруг не оказалась бы на улице в процессе самой что ни есть «законной» приватизации по воле заинтересованной группы «избранных».

Правда, это требует изменения другой нормы, очень важной для «штаба» академии. Как это ни странно звучит в наше время, но в действующем уставе право распоряжаться всем имуществом НАНУ принадлежит исключительно ее президиуму. Это означает, что в случае изменения формы собственности многотысячный коллектив сотрудников академии не имеет на эту собственность абсолютно никаких прав! С другой стороны, всего 2—3 десятка членов президиума (пусть даже выдающихся отечественных ученых, но никакими юридическими обязательствами не связанных) имеют неограниченные права распоряжаться всей недвижимостью академии.

В прежние времена такое асимметричное распределение прав мало что значило для обеих сторон. Партийно-государственная система тотального контроля не допускала никаких «шалостей» с государственной собственностью. Но коль скоро теперь эта собственность передана академии наук (цитирую названный выше указ Президента страны) «у безстрокове користування», то каждый член президиума НАНУ волен иметь собственные представления о том, как распорядиться подконтрольным ему «куском пирога». Ведь каждый член президиума по традиции курирует определенную часть академии. А что такое академия? «Это ее институты» — так когда-то ответил Борис Евгеньевич на этот наивный вопрос.

Правда, при действующем президенте НАНУ вряд ли возможно широко реализовать намерения «делить» и «тащить». Однако можно не сомневаться — оставь Борис Евгеньевич свой пост сейчас, когда не найдена достойная замена, — растаскивания академии не пришлось бы долго ждать. Впрочем, государство уже вложило в руки потенциальных «прихватизаторов» из числа руководящего корпуса академии (от чиновников президиума НАНУ до директоров институтов) столько прав и свобод, что они и сейчас чувствуют себя полноправными хозяевами всего подведомственного им имущества и могут вершить судьбы как отдельных ученых, так и целых научных коллективов.

Понятно, что в такой атмосфере борьба с инакомыслием приобретает особую актуальность. Характерно, что в этой борьбе часть директоров академических институтов действует в слаженном тандеме с чиновниками президиума АН в надежде, что и высшее академическое начальство за проявленную лояльность в нужный момент «погладит по головке», подбросив лишнюю «финансовую косточку» или вакансию на очередных выборах в академию. На худой конец — очередную «похвальную грамоту» по случаю какого-либо юбилея или еще чего. И в конечном счете всегда выходит так, что прав тот, у кого больше прав.

Злоупотребление властью в системе НАНУ стало обыденным явлением и никого в структурах ее «главного штаба» особенно не волнует. Злоупотребление властью отнюдь не означает примитивное нарушение закона. Напротив — это подчас строгое следование его нормам, но… в «нужном» направлении. Как это бывает в жизни, можно видеть из практики применения наиболее близкого к академической среде Закона Украины «Про наукову та науково-технічну діяльність». Оказывается, одна и та же норма закона может успешно использоваться как в созидательных, так и в разрушительных целях.

Покажу это на примере двух самых солидных из имеющих отношение к этому закону учреждений Донецка — крупнейшего в Донбассе вуза — Донецкого национального технического университета (ДНТУ) и Донецкого физико-технического института НАН Украины (ДонФТИ). А речь идет о вариантах применения нормы, устанавливающей, что уволенный в связи с выходом на научную пенсию сотрудник (цитирую закон) «…може бути прийнятий на роботу в наукову установу за строковим трудовим договором (контрактом)».

Так вот, в ДНТУ эту норму восприняли как важный фактор стабилизации научно-педагогического коллектива и прежде всего их высшего звена — докторов и кандидатов наук, профессоров и доцентов. В статусе и оплате труда работающего пенсионера с переходом на контракт здесь ничего не меняется. Руководство ДНТУ не нарадуется появившейся возможности улучшить материальное положение основной массы своих сотрудников. А среди них только профессоров порядка тысячи, и около 70% из них достигли пенсионного возраста.

В системе академии нередко выход на научную пенсию сопровождается понижением в должности или даже переводом на неполную ставку. Это в лучшем варианте. А в худшем — с бывшим сотрудником вообще могут не заключить контракт. Тот, кто хоть немного знаком с академическими традициями и психологией творческого человека, в состоянии оценить садизм такого действа.

Руководство упомянутого ДонФТИ любит повторять, что контракт — это, дескать, обоюдное соглашение сторон. Хочешь — принимай предлагаемые тебе условия, а не хочешь — до свидания. Что остается делать научному сотруднику? Правильно — соглашаться на любые условия, если не желаешь вообще оказаться «на улице». Стоит обратить внимание на то, что Донецк — не Киев и даже не Харьков. Здесь человеку, всю жизнь занимавшемуся только фундаментальной физикой, просто некуда больше деться. Это хорошо понимает и руководство института.

Заложенный в законе «люфт» превращен здесь в инструмент циничной и демонстративной расправы с неугодными. Другая, легко узнаваемая цель этой кампании — вытеснение из института чуждой его современному руководству фундаментальной физики и ее конкретных представителей, а далее — превращение института в заурядное учреждение материаловедческого профиля. За этим, конечно, стоят конкретные прагматические цели. Но какие бы они ни были, научный уровень института от этого не выиграл.

Разрушительный процесс зашел уже так далеко, что обрел видимые черты необратимости. При молчаливом согласии Отделения физики и астрономии НАНУ единственный в Донбассе академический институт физического профиля превращается в заурядный прикладной, с серым лицом отраслевого.

Чтобы описать то, как используется право директора НИИ (предоставляемое тем же уставом НАНУ) распоряжаться финансированием, потребовалась бы отдельная статья. Скажу лишь «в двух словах» — тратится оно совсем не так, как думают народные депутаты, утверждая в очередном бюджете средства на развитие фундаментальной науки. Даже официально в системе НАНУ 40% из них разрешается тратить на «научно-технические» (читай — прикладные) разработки, которые, на языке экономистов, «должны работать на рынке». Такая узаконенная практика поощряет, образно говоря, возводить ее в квадрат «на местах». И обделенной при этом, как легко догадаться, оказывается именно фундаментальная наука.

Ничего не поделаешь — таковы перлы современной академической «демократии». Она позволяет каждому руководителю научного учреждения размахивать законодательной шашкой как ему заблагорассудится и абсолютно безнаказанно. Наработанный за долгие годы арсенал шельмования позволяет и успешно расправиться с отдельной личностью, и угомонить абсолютно бесправный научный коллектив. При желании можно даже «перековать» научный профиль института под свое собственное лицо.