Ближний Восток: похмелье арабской весны

За прошедший год арабский мир практически весь был охвачен процессом, получившим название арабская весна. Мирные революции привели к смене режима в Тунисе и Египте. А в соседней Ли­вии разгорелась полномасштабная гражданская война, приведшая к падению наиболее экстравагантного диктаторского режима, продержавшегося целых 42 года. По очень похожему сценарию разворачиваются события в Сирии. В Йемене, несмотря на компромисс, достигнутый между частью оппозиционных сил и прежним режимом при посредничестве Саудовс­кой Аравии и других стран Пер­сидского залива, не утихают протестные акции, которые теперь идут под лозунгом «президент Са­лех должен за все ответить», и не прекращается стрельба на улицах Таизза, Саны и городов Южного Йемена.

Нет практически ни одной арабской страны, где за прошедший год не было хотя бы одной акции протеста. При этом в некоторых из них волнения хотя и не привели к столь очевидным изменениям, как в Тунисе и Египте, но вскрыли глубокие социально-политические противоречия и серьезным образом подорвали стабильность правящих режимов (Бахрейн, ОАЭ) или ускорили процесс реформ (Марокко, Иордания). Ключевые события в большой группе арабских стран - Тунисе, Египте, Бахрейне, Ливии, Сирии и Йеме­не - происходили почти синх­ронно: окончание революции в Тунисе совпало с началом протес­тов в Бахрейне (14 февраля), в Сирии масштабные акции развернулись на следующий день после падения режима Мубарака в Египте, в Ливии - через четыре дня после начала протестов на майдане Тахрир. Между­народные эксперты все более скептически оценивали реальное содержание идей арабского единства ввиду ничтожных размеров общего арабского рынка и неуспешности совместных политических инициатив. Вопреки этому в 2011 го­ду арабский мир продемонстрировал всему остальному человечеству, что он все же продолжает оставаться особой культурно-исторической общностью, единым культурным и информационным пространством при всем разнообразии его общественных и политических систем.

К концу 2011 года уже можно подвести некоторые итоги. В арабском мире произошла смена политической парадигмы. Вещи, ранее обозначавшие собой предел невозможного, становятся повседневностью. Например, приход к власти исламистских партий. Хуже того, 10 процентов в египетском парламенте теперь будет принадлежать крайним исламистам - салафитам. А ведь еще в прошлом году единственное место, где им дозволялось сохранять стабильно высокий процент, была египетская пенитенциарная система. Кто был ничем, становится кем-то, но своеобразие текущего момента состоит в том, что те, кто были всем - египетские военные, тоже не намерены поступаться принципами. Как и в середине XX столетия, общую атмосферу в регионе во многом будет определять развитие событий в Египте. Ключе­выми вопросами станут взаимоотношения новоизбранного парламента и военной корпорации, коптский вопрос и позиционирование внутри исламистского лагеря.

Потенциально каждое из перечисленного может взорвать страну. Революция смела режим Мубарака, но пока не установила правила игры для армейской верхушки, которая будет ожесточенно защищать свои немалые привилегии. Копты приняли активное участие в революции, рассчитывая на увеличение пространства личных и экономических свобод, прекращение манипуляций своим положением со стороны режима Мубарака. Од­нако именно статус коптского меньшинства может стать удобной картой в руках салафитов, неоднократно ранее призывавших, например, к введению специального «налога на защиту» и другим символическим дискриминационным действиям по отношению к христианам. Наконец, возможно, самой напряженной будет внутривидовая борьба в исламистском лагере. Братья-мусульмане, по-видимо­му, получающие власть в стране, заинтересованы оправдать надежды набожных средних классов и, вполне вероятно, будут стараться позиционировать себя как надежных и предсказуемых бизнес-партнеров. В то время как их младшие партнеры из салафитского подполья не связаны какими-либо обязательствами и способны навязать свою бескомпромиссную повестку дня как другим политическим игрокам, так и всему обществу. Это и отношения с Израилем, и статус коптского меньшинства, способного ввести политическую систему в состояние глубокого кризиса. Во всяком случае, для части салафитов текущие парламентские выборы - только первая часть, пролог будущей революции, египетский вариант февральской революции в царской России, но никак не конечная точка. И при слабом и разбалансированном управлении, несформированных общественных институтах вероятность, по крайней мере, попыток захвата влас­ти будет достаточно высокой.

Весьма возможно, что цент­ральным для нового внутриэлитного противостояния станет контроль над силовыми структурами - армией и спецслужбами. Все оттенки исламистского фрон­­та периодически подвергались репрессиям со стороны органов безопасности, и именно их рассматривают как источник всех своих бед. В этой связи с большой вероятностью можно предположить, что на общественное обсуждение будет вынесен вопрос люстрации, которую ее инициаторы будут рассматривать как механизм установления действенного контроля над силовыми структурами. Также вполне вероятна ползучая исламизация армии, которая однако может натолкнуться на организованное сопротивление, поскольку генералитет, в случае сохранения контроля над армией, вполне способен вернуть себе руководство страной.

События в двух других странах окажут значительное влияние на весь регион. Вполне вероятное свержение режима Асада в Сирии станет крайне тяжелым поражением для иранского режима и лично президента Ахмади­нежада. По некоторым оценкам, падение Асада может даже запустить процесс демонтажа государства, созданного аятоллой Хомейни. При таком развитии событий режим в Тегеране вполне способен на авантюрные и агрессивные действия, поставящие мир в регионе под угрозу, а болевых точек, на которые можно эффективно наступить, вокруг Ирана более чем достаточно.

Другой потенциально опасный сценарий развивается на юге Аравийского полуострова, в Йемене, все больше начинающем напоминать Сомали. Дефраг­мен­тация и развал государства в Йемене может иметь крайне негативные последствия для одного из ключевых игроков всего региона - Саудовской Аравии. В случае развития событий по негативному сценарию у саудитов не будет шансов удержать нестабильность в границах соседа, но брать на себя ответственность за ситуацию в сложной и очень неоднородной стране не менее опасно. Решать эту проблему властям Саудовской Аравии придется уже в первой половине года, поскольку время будет работать против них. Нечто подобное, но в более мягком варианте можно наблюдать на ливийском примере. Ливийс­кое переходное правительство с трудом справляется - или, вернее, не справляется - с вооруженными отрядами бывших революционеров, которые контролируют сухопутные, морские и воздушные пути, ведущие в страну.

Ливия, как и Йемен, имела централизованную власть, но в ней не было централизованного государства. Именно создание централизованного «государства институтов» сейчас в повестке дня практически всех стран региона. И от того, как это будет реализовываться, зависит, удастся ли сохранить мир и стабильность в этом ключевом регионе мира.