КРИТИЧЕСКИЕ ДНИ МАФИИ

Все началось в Манхэттене декабрьским вечером 1985 года, прямо у порога фешенебельного ресторана, который с тех пор вошел в список местных достопримечательностей для досужих туристов. Именно здесь произошло убийство Поля Кастеллано, местного дона, заказанное и организованное другим доном, Джоном Готти. Собственно, это только так задумывалось, что с этого момента все и начнется: расцвет нью-йоркской мафии, невиданное усиление клана Гамбино, воцарение монополии на этот опасный и в то же время окутанный романтическим ореолом бизнес. В действительности же, как утверждают историки итальянской мафии в Америке, этот момент ознаменовал собой конец эры мафии. Сам Джон Готти сидит в тюрьме. Его сыну и наследнику Джону Готти-младшему предъявлены обвинения, по которым он тоже может оказаться с отцом по соседству. Наследник противоборствующего клана, Джозеф Кастеллано, превратился в законопослушного бизнесмена. А сестра Джона Готти-младшего стала популярной создательницей детективных романов. Со всеми наследниками некогда могущественных мафиозных кланов встречался и вел задушевные беседы Джефри Голдберг, сотрудник американского журнала The New York Times Magazine. В его репортаже об этих встречах сквозит скрытая ностальгия по давно минувшим славным дням, и разочарование тем жалким состоянием, в котором наследники знаменитых мафиози оказались сейчас. Возможно, это только результаты усилия федеральных служб выдать желаемое за действительное. А, возможно, в Америке действительно в ближайшее время удастся искоренить организованную преступность, и даже щупальца солнцевских группировок вряд ли смогут взломать систему противомафиозной обороны. Разве что слегка отполируют ее глянцевый фасад.

Отмщение, устремленное

в будущее

Нет ни одного человека, связанного с организованной преступностью, который не верил бы, что убийство Кастеллано заказал именно Готти. Согласились с такой точкой зрения и присяжные, которые приговорили Джона Готти в 1992 году к многолетнему тюремному заключению. И только Джозеф Кастеллано, чья жизнь оказалась вывернутой наизнанку в результате этого убийства, говорит, что он этому не верит. «Я знаю, они говорят, что г-н Готти (он тщательно употребляет почтительную форму обращения) - и был именно тем, кто заказал убийство моего отца, - сказал он мне недавно. - Но у меня нет доказательств этого. Правительство говорит, что это действительно так, но чего еще можно ждать от правительства? За моим отцом органы наблюдали в течение 40 лет, и где же они были в день убийства? Где было ФБР?»

«Я ничему уже не верю, - убедительно заявляет он. - Это как «Звездные войны», сплошная фантастика. Клинтон, Никсон, Готти». Его сомнения, говорит он, заставили его даже поставить под вопрос само существование преступного клана, который, как утверждает правительство, возглавлял его отец. «Что такое преступный клан Гамбино? - спрашивает он. - Имел ли этот преступный клан Гамбино свой офис? Была ли на дверях этого офиса табличка с надписью «Преступный клан Гамбино»?»

Джозеф Кастеллано - 60-летний изготовитель пицц, у которого есть проблемы с сердцем и огромное желание дожить свои дни в мире, и этим можно объяснить, почему он защищает убийцу своего отца. Разговор о Готти произошел за угловым столиком его собственной пиццерии. Внешне Кастеллано ничем не примечательный. Он носит белую ветровку и затемненные очки, что делает его очень похожим на пенсионеров, которые заполняют после полудня рестораны Южной Флориды в поисках наслаждений давно минувших дней.

Однако его ординарность не распространяется на его нос - гигантский, поистине королевского размера. Это нос его отца, нос, благодаря которому босса семейства Гамбино величали не иначе, как дятлом (разумеется, за спиной).

Именно этот нос и позволил Джефри Голдбергу опознать Джозефа Кастеллано. Ведь, несмотря на свое богатство и фамилию, Джозеф Кастеллано никогда не появлялся на страницах флоридских газет, и служащие местных адвокатских контор до сих пор не имеют его фотографии. Он прожил свою жизнь практически в условиях полной анонимности. Однако он не предпринял никаких попыток улизнуть после того как Голдберг, оценив его нос, приблизился к его столу. Он не поддавался ни на какие попытки завести разговор о его жизни, однако стал гораздо более общительным после того, как я коснулся вопроса об отмщении Поля Кастеллано.

Как и его отец в былые времена, Джозеф Кастеллано - человек обеспеченный. Вместе со своим братом он владеет шестью крупными пиццериями в Южной Флориде. Им также принадлежит сеть популярных закусочных, система розничной торговли птицей и концерн по изготовлению макаронных изделий.

Как и его отец в прошлом, Джозеф тоже живет в роскоши, в доме стоимостью в миллион долларов, расположенном за высокими воротами на берегу океана. Кастеллано всегда предпочитали экстравагантные дома. Когда его отец служил в качестве босса криминального семейства Гамбино, он жил в столь царственном особняке, что его прозвали «Белым домом». Это был дом совсем не в том стиле, который мог бы понравиться Карло Гамбино, кузену Кастеллано, его предшественнику и ненавистнику претенциозности. «Это было проклятье хорошего дома, - вспоминает Петер Кастеллано, еще один кузен, верный солдат армии Гамбино. - Это совсем не совпадает с моей идеей дома. Мне нравятся дома в стиле ранчо, на пять-шесть комнат, отличная берлога, и дело с концом. Но Поль любил большие дома».

Похоже, его единственной болевой точкой действительно остался вопрос об отмщении своего убитого отца.

«А что вы подразумеваете под отмщением?», - спросил он.

Голдберг предложил ему теорию, подброшенную одним из соратников Кастеллано: что проклятья семьи Готти - пожизненное заключение Джона Готти и его рак, обвинения в рэкете, предъявленные его сыну, по которым он может загреметь в тюрьму на 20 лет - можно рассматривать как своего рода расплату за то горе, которое посетило семейство Кастеллано по милости Готти.

Для того чтобы признать эту теорию, Кастеллано должен признать вину Готти, что, по крайней мере публично, он не делает, и еще он должен признать ортодоксальное определение отмщения. «Я не знаю никакого отмщения», - утверждает он, и, фактически, за убийство его отца никогда не пытались отомстить в традиционной сицилийской манере. По идее, Джон Готти должен был бы быть убит за нарушение законов бандитской жизни, один из которых гласит: «Никогда не убивай босса без разрешения других боссов».

Это правда, что история семейства Гамбино сильно приправлена хроникой цареубийств. Первый босс, Винсент Мангано, был убит вторым, Альбертом Анастазией, которого, в свою очередь, предал третий, Карло Гамбино. Но традиционно большинство нападок на боссов было санкционировано. Говорят, что Винсент Жигам, недавно заключенный босс генуэзского семейства и последний великий мафиози века, пытался убить Готти за нарушение правил. Однако потерпел неудачу.

Семейство Гамбино приняли Готти в качестве нового босса практически в тот самый момент, когда кардинал О'Коннор отказал Полю Кастеллано, поверженному боссу, в проведении общественного погребального обряда. А впереди ждали дальнейшие унижения. Братьев Кастеллано, которые вместе с отцом руководили розничной торговлей домашней птицей, навестил их кузин, Томми Гамбино, капитан семьи и сын Карло. Томми Гамбино, как и любой другой в семейной фракции «белых воротничков», был до ужаса напуган кровожадным и беспощадным Готти и принес Кастеллано послание от своего нового босса. «Он сказал им, что то, что случилось, уже случилось, и пусть это уходит, и время начать выплачивать дань Готти, - рассказывает Брюс Муто, который до прошлого года возглавлял команду Федерального бюро расследований и был уполномоченным федеральным агентом по делу Гамбино. - Вот что сказал им их кровный кузен».

В результате они поступили наиболее логичным образом и сбежали во Флориду. И в их поступке содержались зерна отмщения, потому что отмщение, если перефразировать - достаточно свободно - старое сицилийское выражение, это блюдо, которое лучше всего есть в пиццерии на бульваре Санрайз.

Поль Кастеллано имел свои представления о будущем своих детей: он не хотел, чтобы они выросли похожими на него. Он хотел, чтобы они стали полностью законопослушными, уважаемыми членами своего общества. Он выдернул их из рэкета, и он втянул их в бизнес, который мог обеспечивать им достаток вполне легальным путем. И это сработало. Братья Кастеллано не стали рэкетирами.

Правда, это можно сказать и по-другому: никто не возьмется утверждать, что они рэкетиры. Когда я упомянул Кастеллано в разговоре с бывшим местным шерифом Ником Наварро, который арестовывал во Флориде таких выдающихся личностей, как Карминт Галант и Мейер Ланский, тот развел руками: «Что я могу сказать? Они занимаются ресторанным бизнесом. Мы ничего о них не знаем». Правда, чуть позже он все же добавил: «А вы пробовали их блинчики? Замечательные блинчики!»

Есть только намеки и косвенные свидетельства влияния рэкета на бизнес-империю Кастеллано - Бобби Рубино, именем которого названа сеть ресторанов, был признанным подставным лицом в делах рэкета, и деньги, которые были использованы при основании этой бизнес-империи, вряд ли имеют законное происхождение. Тем не менее братья никогда не имели проблем с законом.

«Моя семья прошла через пекло, - сказал Джозеф Кастеллано. - Но, может, это все было замаскированное благословение. С нашим именем, с нашим прошлым мы живем очень прозрачной жизнью. Мы платим налоги. Для многих бизнесменов уплата налогов - настоящее проклятье. А я люблю платить налоги».

История Кастеллано не является чем-то необычным. Среди сотен «авторитетов», которые заслужили членство в Семействе Пяти, многие надеются, что их сыновья унаследуют их рискованный бизнес. Но еще большее количество среди них все чаще отправляют своих отпрысков в лучшие колледжи для изучения юриспруденции или медицины и приучают их играть по правилам цивилизованного и законопослушного мира.

«Только настоящий баран желает своим детям пережить то, что выпало на нашу долю, - утверждает бывший капитан колумбийского преступного семейного клана Сальваторе Мичета. Сальваторе, на котором «висит» 150 килограммов живого веса и пять убийств, утверждает, что Семейство Пяти пришло к своему закату из-за того, что у нас подразумевают под «человеческим фактором». «Только идиоты и маньяки испытывают стремление жить такой жизнью», - считает он.

Другими словами, даже если не существовала бы специальная организация по борьбе с рэкетом; даже если бы Рудольф Гальяно не появился бы 15 лет назад на сцене для того, чтобы возглавить войну против бандитизма; даже если бы правительство не привлекло бы на свою сторону такое количество осведомителей - «крыс» - вполне возможно, что коллапс бандитизма все равно наступил бы только из-за того, что наиболее смышленые гангстеры старались защитить своих же детей от той жизни, которую они в свое время избрали для себя. История упадка мафии, таким образом, превращается в историю о выборе, который отцы делают за своих сыновей.

Поль Кастеллано сделал правильный выбор за своих сыновей, и, в этом смысле, его можно считать отомщенным. Когда его сыновьям придет время умирать, они будут это делать в глубокой старости, в своих собственных удобных постелях, именно той смертью, которая недоступна многим бандитам. Как, впрочем, и самому Джону Готти.

Фатальная женщина

«Вы знаете, у нас у всех есть свой выбор», - говорит Виктория Готти своим прокуренным голосом. Голдберг высказал предположение, что, возможно, ее братец Джон лучше чувствовал бы себя там, где его имя приносило бы ему меньше проблем.

«Действительно, можно сорваться с места и переехать, скажем, в Новую Мексику, - продолжает она. - Там все то же самое, только ваше имя никому не известно. И вот вы уже совсем другой человек, правда, на вас чужие ботинки». Она минутку помолчала, а затем ее лицо приняло более жесткое выражение: «И все же это путь в никуда».

Дочь Джона Готти была одета в черное бархатное платье - от Армани, ее шелковистые волосы, когда-то черные, а сейчас перекрашенные, спадали ей на спину. Она сидела в своей гостиной, где под рождественской елкой стоял портрет ее отца. Выражение его лица было решительным и беспощадным, и верилось, что этот человек мог внушать страх своим врагам. Когда Голдберг заметил, что портрет производит несколько устрашающее впечатление, Виктория сказала: «Мой отец был очень дружелюбным. Он любил людей».

На ее полках стоят полные собрания сочинений Сидни Шелтон, а также сразу два экземпляра книги «Как помочь вашему мужу похудеть». Она является преуспевающей романисткой, создающей захватывающие, полные мистики и тайн произведения в стиле Шелтон, а ее дом полностью воспроизводит описание Тары в «Унесенных ветром». Даже автомобили на стоянке перед ним выдержаны в стиле рустик. Ее муж, Кармин Агнелло, в течение многих лет был лидером авторемонтного бизнеса в Нью-Йорке.

Сейчас Виктории 35, и она на год старше своего брата Джона, который известен всем, кроме членов своего семейства, в качестве молодого босса преступного клана Гамбино. Хотя именно Виктория считалась самой сообразительной из четырех детей Джона Готти и именно она больше остальных чтила семейные традиции.

«Основной принцип, по которому нас воспитывали, заключался в том, чтобы в том случае, когда ты чувствуешь себя достаточно сильным для того, чтобы сражаться с кем-то, то следовало сражаться, - говорит она. - Мы не привыкли бежать от трудностей. Как вы скажете своим детям: «Да, мы сбежали, потому что боялись». Я так не сделаю. И мой брат так не сделает. Разве он когда-нибудь убегал и прятался? Нет».

Незачем скрываться и прятаться и мужу Виктории, хотя его и считают одним из солдат клана Гамбино. «Это о нем говорят, как об огромном беспощадном мордовороте? Я смеялась, когда читала все эти россказни, потому что мой муж и котенка не смог бы обидеть».

Виктория делает игривое усилие доказать невиновность своего мужа, но это не так легко сделать при условии, что так много ее родственников по уши завязли в рэкете. Она напрямую связана как минимум с 6 из 200 с лишним людей со сложившейся репутацией члена клана Гамбино. Ее отец так и не отрекся от титула босса, хотя у него и не оставалось шансов вернуться на аллеи Озонового парка. Трое из братьев ее отца являются капитанами или солдатами клана Гамбино. Один из них, Джин Готти, приговорен к 50 годам тюремного заключения за торговлю героином. Ее брат уже стоял перед несколькими судами присяжных и в ближайшее время предстанет еще перед одним. Там же побывал и ее муж. Похоже, Виктория обладает всеми признаками фатальной женщины.

«Мой отец всегда говорил: «Сбереги свои слезы до того момента, когда они тебе действительно понадобятся», а сейчас еще время для них не пришло. Бог никогда не дает нам больше того, что мы в состоянии вынести».

Злополучный дон

Фигура Джона Готти-младшего самая, пожалуй, противоречивая и неказистая во всей этой истории. Джефри Голдберг беседовал с ним всего лишь в течение нескольких минут, пока лифт в здании федерального суда поднимал их к залу судебных заседаний. Собственно, Джоном Готти его так никто и не называет. Он охотно откликается на Джуниора (что и означает младший), хотя ему уже 34 года. Страстный коллекционер знаков отличия американского военного флота, он часто обращается к истории освободительной борьбы индейцев для того, чтобы черпать в ней силу и для того, чтобы учиться бороться с превышением государственной власти.

«Если вы внимательно изучите историю индейцев, вы увидите, что они сильно подавлялись правительством, - говорил он во время короткого общения в кабине лифта. - То же самое относится и к латиноамериканцам. А сейчас нас, итальяно-американцев, подавляют так же, как в свое время индейцев. История повторяется снова».

В личностном плане, если отвлечься от наворотов таблоидов, Джуниор ничем особенным из толпы не выделяется. Он не очень высок и для своей диеты - преимущественно мясо и никаких спагетти - достаточно тучный. По случаю суда он одет в черную рубашку, застегнутую на все пуговицы, и черно-белую куртку.

В этот день он был чрезвычайно расположен говорить о подвиге вождя индейцев Чифе Джозефе, исключительно интеллигентного и достойного человека, обладающего исключительным талантом стратега. «Правда, его брат был настоящим полевым генералом, но об этом уже мало кто знает», - с сожалением заметил Джуниор.

Джуниора вызвали в суд по просьбе присяжных, которые просили судью изменить меру пресечения и вернуть ему внесенный за него залог. Но Джуниора больше всего волновали именно героические подвиги индейцев, и он даже не заметил, что нажал не на ту кнопку, и лифт остался на месте. А когда они все же поднялись на нужный этаж, их там уже ожидали сыновья ближайшего соратника отца Джуниора по гангстерскому бизнесу, и его разговорчивость сразу же улетучилась. Правда, он пообещал Голдбергу продолжить этот разговор позже.

Именно так он и сделал на следующий день, когда уже находился под домашним арестом. Джуниор прислал журналисту письмо, которое убедило Голдберга в том, что потомок мафиози идентифицирует себя с индейским вождем, а мафия для него - исчезающее племя достойных людей, некий взращенный на местной почве эквивалент рыцарского ордена. Письмо было написано на внутреннем развороте поздравительной открытки, на обложке которой красовался индейский воин, поднимающий к небу свою трубку мира.

«Когда я думаю об американских индейцах, - гласило рукописное послание Джуниора, - я думаю об их отваге, силе, гордости, об их уважении и о преданности по отношению к своим братьям. Я восхищаюсь тем почтением, которое они испытывают к своим традициям и к своему способу жизни. Этих черт сильно не хватает в обществе, которое, к несчастью, зачумлено теми, чьими единственными ценностями являются эгоцентризм и эгоизм. Общество, которое, казалось, вынуждено поклоняться Иуде и лжецам». Анализируя это послание, которое пестрит ссылками на предателей, можно понять интерес Джуниора к Иуде. Внутри поздравительной открытки Джуниор, находящийся под домашним арестом, написал высказывание, которое приписывается Чифу Джозефу: «Любого человека, рожденного свободным, не должно презирать, когда он оказывается взаперти, и ограничивать свободу идти туда, куда ему вздумается».

Эта рефлексия мало соотносится с внешним имиджем Джона Готти-младшего, считающегося нынешним боссом гангстеров. Ему предъявлены обвинения в вымогательстве и рэкете, по которым он может просидеть за решеткой до своего полувекового юбилея. Он чуть было не попался на крючок обвинителей, предлагавших ему определенную сделку в обмен на конкретную информацию. И только мать, вынужденная сказать ему, чтобы он обзавелся более жестким хребтом, уберегла его от фатальной ошибки. Его сестра должна была вносить за него залог. Судебные чиновники сказали, что его сводный брат Агнелло является лучшим в организованной преступности, чем он сам. Любой легальный бизнес, которым он начинал заниматься, заканчивался неудачей. У него проблемы с весом. Он плохо одевается. Он водит миниван. Таблоиды утверждают, что он недалекий. И никто в мафии не любит его.

Тем не менее он стойко несет свой клан. Во время визитов в тюрьму к своему отцу они разыгрывали настоящие сцены, которые при этом добросовестно фиксировались видеокамерой. Эти записи хранит Виктория, и обычно она не упускает случая продемонстрировать эту лояльность династии мафиозных донов к американским властям.

Вот один лишь пассаж оттуда: «Джон, я вырастил тебя на 100 процентов законопослушным и даю тебе еще один отцовский совет: ты знаешь, Джон, что правительство нужно почитать. Когда приходит время платить налоги, и ты должен им 10 долларов, то лучше заплатить 12». (Обвинители говорят, что диалоги, подобные этому, излишне нарочито оправдательные. На что защитники Готти замечают: «А что еще остается говорить обвинителям?»)

Единственное письмо, которое Готти получил несколько лет тому назад от страховой компании, сейчас вызывает у младшего дона угрозу инсульта.

«Уважаемый м-р Готти!

Возможно, вы просто забыли? У нас нет никаких доказательств получения платежей в покрытие вашего страховочного полиса. Мы ценим ваш бизнес и хотели бы продолжать оказывать вам наше страховое покровительство. Однако, к сожалению, это письмо должно служить уведомлением о том, что договор о вашей страховке расторгнут».

Возможно, не только героическая романтика освободительной борьбы индейцев повинна в том, что Готти-младший не попытался освободиться от разрушающего наследства, оставленного его отцом. Почему, например, он не попытался исчезнуть из города, где он давно уже стал культовой фигурой?

Друг семьи, Джозеф Короззо, адвокат, сын солдата семейного клана Гамбино и племянник капитана говорит, что одна из причин, по которой Готти не посоветовал своему сыну бежать, заключается в том, что он не мог представить себе достаточно безопасного места.

«Моя семья, семья Джона, очень отсталая, - говорит Короззо. - Мне всегда становится смешно, когда эти парни, эти так называемые высокопоставленные члены организованных преступных группировок, идут просить выпустить их под залог, и судья меня спрашивает: «Ваши клиенты сдадут свои паспорта?» А у половины из них вообще нет паспортов. Некоторые из них отправляются в Нью-Джерси и считают это великим путешествием. Так что куда бы он мог отправиться? Кастеллано, так те были богачами в течение нескольких поколений. Они были большими бизнесменами. Поэтому не имеет смысла сравнивать здесь Кастеллано и Гамбино».

С того места, которое занимает Виктория, бежать нет смысла. Ее семье обвинения не предъявляются, и она будет бороться за справедливость без ущерба для своей собственной безопасности. А ее брату приходится нести на себе мученический крест расплаты за прегрешения своего отца.

Обвинения, которые выдвинуты против самого Готти-младшего, достаточно надуманы и бездоказательны. Многие в городе говорят, что это очередная попытка властей отомстить Готти-старшему. В точном соответствии с популярной легендой из жизни мафиози, когда один другого убивает, но потом говорит, что отдал бы все самое ценное за возможность его оживить. Но только для того, чтобы получить возможность убить его еще раз.

Тусклый закат

Самый завораживающий набросок из жизни гангстера - безотказно действующий и на настоящего гангстера, и на законопослушного обывателя, мечтающего однажды проснуться в шкуре дона - одним мановением руки, отягощенной инкрустированными бриллиантами «Ролексами» решать вопросы жизни и смерти простых смертных. Тем не менее все чаще, оказывается, даже истинные мафиози не прочь променять такое привилегированное положение на возможность умереть в своей постели от тихой безмятежной старости, а вовсе не за решеткой или от пули наемного киллера.

Готти-младший вовсе не является единственным заслуженным гангстером, который сейчас переживает тяжелые дни. Большинство мафиози давно уже сидят в тюрьме, а среди оставшихся на свободе, напуганных вездесущими агентами ФБР, мало кто отваживается даже высунуть нос из своих убежищ, не говоря уже о том, чтобы возглавить сильно поредевшие семейные кланы.

«Если наша бдительность со временем не ослабеет, то мы сократим влияние Коза-Ностры до уровня уличных банд», - утверждает Льюис Шиллер, заместитель директора нью-йоркского бюро ФБР.

Гангстеры сейчас слабы и с каждым днем все больше слабеют, считают стражи правопорядка. Большая часть подконтрольного в прошлом мафии бизнеса вышла из-под их влияния, и общее количество членов всей Семьи Пяти в Нью-Йорке не превышает 750.

Каждая семья несчастна по-своему, но нет семьи, упавшей дальше и быстрее, чем семейный клан Гамбино. После убийства Кастеллано, отец Джуниора унаследовал 21 банду - группировки гангстеров, состоящие из солдат (в отечественной терминологии - быков), возглавляемых капитанами (бригадирами), и дополненные вспомогательными кадрами. На сегодня в клане насчитывается не более 11 банд. Влияние клана Гамбино, без одобрения которого ранее не начиналось строительство ни одного гаража в центре города, сейчас значительно ослабело. Коллапс клана Гамбино поражает прежде всего своей внезапностью.

То, что у мафии нет светлого будущего, пожалуй, мало кого огорчает даже в среде потомственных мафиози. Гораздо больше их заботит, что делать с ее темным прошлым. Питер Кастеллано, сын верного солдата клана Гамбино, на своей шкуре испытал, что от родимых пятен избавиться далеко не просто. Его отец так же, как и сам Дон, предпочел удалить своего сына из криминального семейного бизнеса и отправил его в военную академию. Сейчас Питеру 38 лет, он владеет сетью супермаркетов и системой розничной торговли продуктами питания, а также темными кругами под глазами и плечами, опустившимися под тяжестью не предъявленных, но существующих против него обвинений.

«Я никогда не был членом мафии. Я никогда не получил оттуда никакой поддержки, никакой помощи. Но люди до сих пор уверены, что я состою в мафии. Я даже думал одно время сменить свою фамилию и стать Питером Кастлем. Однако свою национальность я сменить все равно не смогу. А для любого копа во Флориде итальянец - это все равно что черный в Гарлеме. Еще не выявленный преступник. Вот они и пытаются меня выявить».

Он иногда встречает сыновей соратников своего отца, которые так и остались членами мафии. «Они всегда начинают с жалоб на то, что теперь их бизнес вообще не приносит им денег. При этом 99 из 100 оказываются в тюрьмах или умирают в перестрелках. Спрашивается, какой смысл этим всем заниматься?»

Тяжелая тень прошлого висит над еще одним потомком мафиози - Джоном Сальяной. Ему принадлежит сеть стриптиз-клубов, и его обвинили в том, что он не купил эти клубы, а вынудил их бывшего владельца угрозами и побоями передать права собственности на них. Всех своих «сообщников» он впервые увидел уже после ареста, но это мало кого интересовало. Однако еще до начала слушаний по этому делу полиция выяснила, что бывший владелец сам занимался рэкетом и даже распространял по Интернету детскую порнографию. Обвинения пришлось снять, а сам Джон вдруг резко перестал доказывать всю абсурдность подобных инсинуаций. Уж очень ему понравилась роль местного Робин Гуда.

Робкий рассвет

Наверное, никто не возьмет на себя смелость утверждать, что итальянские мафиози в Америке вымирают, как динозавры. Тем более, что проблем, порожденных гангстерами, достигших уже гериатрического возраста, осталось еще предостаточно. Это и целая армия осведомителей, которые по старой памяти все еще «осведомляют», это и натасканные на итальянских мафиози полицейские ищейки, у которых инстинкт срабатывает раньше, чем положено по уставу, это и проблема сыновей, не желающих следовать наставлениям своих отцов, это и проблема отцов, не позволяющих своим сыновьям выходить из криминального бизнеса. Это и опасность возрождения мафии после того, как железный пресс ФБР, расплющивший былое могущество мафии, со временем ослабеет, а споры мафии, наоборот, воспользуются благоприятной ситуацией и снова перейдут к активному образу жизни.

Тем не менее, по словам Сэла Микоты, еще одного капитана семейного клана Готти, основная заповедь мафии - заложить прочный фундамент будущего благополучия своих детей. И с этой точки зрения клан Кастеллано оказывается полностью верен своим традициям, тогда как клан Готти идет против течения истории.

«Чтобы мне не рассказывали о том, что делал мой отец, я ничему не верю. Единственное, что я знаю твердо - это то, что я ничего подобного не делаю. Даже если все так и было, то сейчас уже все изменилось. Это эволюция. Даже если первому поколению пришлось действовать жестко и выполнять грязную работу, то второму поколению можно жить спокойно и оставаться чистыми. Именно так все и должно происходить».

Поль Кастеллано не верит в существование преступного клана Гамбино. Ближайшие 10 лет покажут, сможет ли эта история сохранить свое правдоподобие.