20 лет благих намерений. Обзор развития прав человека в Украине

«Все смешалось уже навсегда...»
(сентябрь 1991 - 1994)

До так называемой перестройки о правах человека никто в СССР, кроме диссидентов, всерьез не говорил. Хотя СССР фор­мально был участником пактов ООН 1966 г. и подписал Хельсинкские соглашения 1975 г., выполнять свои обязательства он не собирался. Советс­кие юристы вплоть до начала 90-х называли права человека «буржуазной выдумкой», а до середины 80-х Всеобщая декларация прав человека была никому не известна, изымалась при обысках у диссидентов как антисоветский документ, каковым она, по сути, и была. Правозащитники жестоко карались за публичные проявления своих взглядов. Тем не менее именно они были нравственной и интеллектуальной опорой интеллигенции.

Все начало меняться весной 1987 года после массового освобождения узников совести. Начавшись в Киеве и Львове, общественное демократическое движение к концу 1989 года охватило практически все города Украины. В западных областях оно было гораздо более массовым и имело выраженную национально-демократическую окраску, с приближением к востоку и югу число приверженцев национальной идеи становилось все меньше. На востоке оно отстаивало общедемократические ценности, ограничивалось крупными городами и было слабее. Все возникшие на рубеже 90-х политические партии были национально-демократическими, возглавлялись бывшими политзаключенными и имели в своих программах тезисы о ненасильственных методах политической борьбы и соблюдении прав человека. В целом демократическое движение того периода было стихийно и неосознанно правозащитным, поскольку способствовало расширению круга свободы украинского общества.

Августовский путч и последовавший за ним распад СССР кардинально изменили ситуацию. Украина стала независимым государством, хотя украинское общество еще не было к этому готово. Обретение независимости сразу выявило различие мировоззрений у общественных активистов, объединенных ранее одной целью - демократизацией общественной жизни, и единым врагом - коммунистическим режимом. Внутренние противоречия раскололи единое прежде движение, раздоры и нарастающее ухудшение социально-экономического положения размыли его ряды и лишили его массовой поддержки. Неготовность общества к переменам, общая дезориентированность, «разруха в головах» у критической массы населения обусловили отсутствие политических и экономических реформ и невозможность быстрого старта демократических преобразований в уже независимой стране.

Основной причиной этого была, на мой взгляд, слабость украинской демократии. Комму­низм в Украине не был побежден. Украинское общество, ослабленное массовыми политическими репрессиями в 30-80-е годы, расколотое на «східняків» и «западенців» и духовно не готовое к независимости, не смогло произвести замену политических элит. Сохранилась советская административно-командная система со всеми присущими ей внутренними противоречиями, бывшая номенклатура практически полностью сохранила командные позиции во всех ветвях власти.

О правах человека в те годы вспоминали нечасто - этим в большой стране были озабочены буквально единицы. Почти все правозащитники занимались теперь строительством государства. Осенью 1991 года вдруг оказалось, что в стране нет правозащитных организаций, т.е. гражданских групп, целью которых была бы не власть, а наблюдение за событиями, сбор, обработка и распространение информации о положении с правами человека, разнообразная помощь (консультативная, юридическая, материальная, моральная и т.д.) гражданам в защите от организованного насилия, осуществляемого государством, анализ действий различных ветвей власти, организация контроля над ними и противодействие системным нарушениям прав человека. Такие институции нужно было строить с нуля.

Подождав немного и оглядевшись, украинская номенклатура увидела, что никто на ее власть всерьез не посягает, и начала обустраивать государство в соответствии со своими целями и интересами, а это прежде всего обогащение. Не встречая почти никакого сопротивления со стороны общества, экспансия номенклатуры, тесно спаянной с бизнесом и государственными органами, становилась все сильнее, зримо подтверждая старое правило: государство делает с людьми все, что они позволяют с собой делать. Молодое, вначале еще вполне лабильное государст­во стало постепенно закостеневать во все более неприятном для основной массы людей варианте: оно все больше было занято обслуживанием власти и богатых людей при все более растущем безразличии к судьбе всех ос­тальных и все большей агрессии по отношению к тем, кто высказывает недовольство складывающейся системой отношений.

Впрочем, с точки зрения сегодняшнего дня тот период кажется еще вполне благополучным. В силу инерции перестройки принимались прогрессивные и во многом романтические законы - о свободе совести и религиозных организациях, национальных меньшинствах, печатных СМИ, об информации, о государственной тайне, об обращениях граждан и другие. Шел процесс реабилитации жертв политических репрессий. УТ-1 еще можно было смотреть, а госу­дарст­венные СМИ - читать. Важные проблемы действительно старались обсуждать. Напри­мер, было организовано обсуждение проекта Конституции Ук­раины в 1993 г., и в результате он был отклонен как неудовлетворительный. Независимые издания еще осмеливались проводить журналистские расследования, а нападения на журналистов еще не стали будничным, обычным явлением.

«Бывали хуже времена, но не было подлей...» (1994 - 2004)

С избранием Леонида Кучмы президентом Украины процесс обогащения номенклатуры, создания финансово-олигархических кланов и обнищания широких слоев населения пошел жестче и быстрее. Надежды многих на реформаторскую политику сильного президента-технократа, каковым казался «волкодав Кучма», оказались сплошными иллюзиями. Ставка на сильную исполнительную (президентскую) власть себя не оправдала, правительственные структуры оказались малоподвижными, не поспевающими за быстрым развитием событий. Патернализм дополнился информационным кризисом, прямым диктатом исполнительных структур над обществом, финансовым и экономическим вымогательством бюрократии, которая внутренне не переориентирована на подчинение себя гражданам. В экономическом плане наше государство, увы, проявило себя банкротом, а в культурном выглядело как провинциал. Ценности аппарата бюрократии в целом ряде политических ситуаций оказались слишком сильными, а общественная активность, соответственно, подорванной.

Все это в полной мере проявилось в Конституции, которую у нас считают одной из лучших в Европе. С этим трудно согласиться. Например, социальные и экономические права не могут быть обеспечены государством и не могут быть нормами прямого действия. Конституция грешит также большим количеством ограничений гражданских и политических прав. Кроме того, она не предполагает обращения в Конституционный суд (КС) обычных судов, не говоря уже о гражданах. Из десятков тысяч заявлений граждан о толковании норм Конституции КС рассмотрел всего несколько заявлений. Иными словами, конституционная система защиты прав человека фактически не работает.

Согласно ст.3 Конституции утверждение и обеспечение прав и свобод человека - главная обязанность государства. Однако украинское государство оказалось не в состоянии ее выполнить, т.к. оно само было источником нарушений прав человека, которые становились все более массовыми и масштабными. Постепенно усиливались очень опасные для прав человека взаимосвязанные тенденции.

1. Усиливалось административное давление государства, желание детально регламентировать жизнь в какой-либо сфере (особенно экономической). Лю­ди по-прежнему были беззащитны и зависимы от государственной машины, а те, кто, занимаясь бизнесом, стремился быть экономически независимым, попадал под пресс многочисленных фискальных органов, чьи административные процедуры и методы наказания становились все более изощренными. Последст­вия же для развития бизнеса были пагубными. Созданная налоговая система сделала легальный бизнес невозможным, и поэтому все были вынуждены нарушать законодательство, а значит, все стали уязвимы. Однако карающие органы работали избирательно: репрессировали тех, кто пытался быть независимым или нарушал негласные правила поведения в сложившейся системе межклановых отношений. Постоянно и грубо нарушалось право собственности, нарушения права собственности на землю приобрели массовый характер. Власть делала все для того, чтобы возможен был только тесно связанный с ней бизнес, и это еще больше развращало государственный аппарат и усиливало коррупцию.

2. Росли бедность и социальное неравенство. По официальным данным, на конец 1999 г. (этот год был наиболее тяжелым для украинцев) не менее 30% населения находилось за чертой бедности, подразумевавшей доход, втрое меньший, чем прожиточный минимум, а разница в доходах между этой категорией граждан и 5% наиболее состоятельных людей все возрастала и уже в пять-шесть раз превышала соответствующую разницу в странах Западной Европы и США. Права на жилье, на достаточный уровень жизни, труд, социальную помощь, охрану здоровья, образование выглядели настоящим издевательством. Нарушения этих прав были наиболее значительными. Государст­во так и не определило «достаточный уровень питания, одежды и жилья» и потому тем более легко не выполняло взятые на себя обязательства по отношению к старикам, инвалидам, многодетным семьям.

3. Политическая борьба постепенно превратилась в подавление оппонентов с использованием любых средств, в частнос­ти при помощи государственных органов, в том числе силовых. Это хорошо продемонстрировали избирательные кампании 1998, 1999, 2002, 2004 гг. и референдум 16 апреля 2000 г. Беспар­донно и настырно навязывая избирателям «правильный выбор», почти не оставляя шансов никому из кандидатов оппозиции на контакты с избирателями через электронные СМИ, не гнушаясь никакими средствами административного давления для обеспечения нужного результата, органы исполнительной власти превратили выборы и референдум в спектакль, не вызывающий никаких чувств, кроме унижения, стыда и протеста.

Убийство Гонгадзе, действия комитета движения «Украина без Кучмы» ускорили процесс противостояния власти и народа и оформление его в политической сфере на институциональном уровне. Это противостояние становилось все более жестким и вылилось в открытую борьбу в избирательной кампании 2004 г.

4. Все более жестокой становилась уголовно-правовая политика. Пытки и жестокое обращение во время дознания и предварительного следствия с целью получения признательных показаний стали обыденным явлением, они чаще всего остаются безнаказанными или, что еще хуже, воспринимаются как норма. Количество оправдательных приговоров все годы не превышало 0,35%. Украина - один из мировых рекордсменов по числу заключенных на душу населения. Все более острой становилась проблема переполненности следственных изоляторов, условия содержания в которых были крайне тяжелыми.

Усилиями правозащитных организаций эти проблемы стали привлекать гораздо большее внимание СМИ. В декабре 2000 года смертная казнь была признана Конституционным судом противоречащей Конституции, вместо нее было введено пожизненное заключение. Пытка определена как отдельный состав преступления в новом Уголовном кодексе. Стало меньше случаев «дедовщины» в армии.

5. Все больше усиливалось неуважение к судебной власти и верховенству права в целом. Об этом свидетельствовало постоянное нарушение принципов верховенства права в угоду политической целесообразности, пренебрежение независимостью суда, давление на суды со стороны администрации президента и исполнительной власти, крайне плохое финансирование судебной системы, желание навязать обществу мысль, что судебная система - один из наиболее коррумпированных институтов страны. Команда президента блокировала развитие конституционного законодательства, которое было призвано развить конституционные нормы и установить четкие полномочия исполнительной и законодательной ветвей власти. Так и не были приняты законы о Президенте, о Кабинете министров, о временных специальных и следственных комиссиях Верховной Рады Украины, о регламенте, об органах досудебного следствия и другие. Закон «О Кабинете министров Украины» президент Кучма ветировал восемь раз, Закон «О временных специальных и следственных комиссиях Верховной Рады» - пять раз.

Большое значение имело принятие Кодекса об административном судопроизводстве, ставшего мощным оружием в борьбе за права человека в административных судах.

6. Все более тотальной становилась слежка силовых служб государства за гражданами, что проявлялось чаще всего в массовых нарушениях права на приватность коммуникаций. Прослу­ши­вание телефонов, мобильных телефонов, контроль электронной почты и других коммуникаций приобрело колоссальные масштабы. Как публично заявил один из судей Верховного суда, в 2002 году апелляционными судами было дано 40 тысяч санкций на снятие информации с каналов связи. (К примеру, в Ев­ропе больше 1000 санкций за год только во Франции и Голландии.)

Активно внедрялась система мониторинга сети Интернет. Ин­тернет-провайдеров вынуждали установить ее за собственные средства и передавать трафик в СБУ. Мониторинг этот незаконен, поскольку правовых оснований для него нет.

7. Все более нарушалась свобода слова. Контроль над массмедиа становился все более жестким и беспардонным, особенно над электронными СМИ. Испол­нительная власть выработала обширный арсенал средств, заставляющих журналистов молчать: закрытие СМИ, ужесточение правил регистрации, бесчисленные проверки различных контролирующих органов - КРУ, налоговой администрации, пожарных и других, блокирование счетов в банке; отказ типографий печатать тиражи и даже изъятие готовых тиражей, отказ в распространении изданий, запугивание и даже избиение журналистов, иски правительственных чиновников о защите чести и достоинства с несуразно огромными суммами возмещения морального ущерба, заявления о клевете и оскорблении.

В 2000-2001 гг. круг свободы слова несколько расширился благодаря Интернету. Усилиями правозащитных организаций бы­ли декриминализированы клевета и оскорбление и 25 мая
2001 го­да Пленумом Верховного суда принято прогрессивное постановление «О судебной практике в делах по возмещению морального (неимущественного) вреда», в котором Верховный суд Ук­раи­ны настойчиво рекомендовал судам использовать Евро­пейскую конвенцию защиты прав человека и основных свобод. Однако независимой журналистики в стране, как и раньше, практически не существовало.

В середине 2002 года началось новое наступление на свободу СМИ, прежде всего электронных, где использование «темников» сделало все новостные программы похожими и однообразными.

8. Все шире становилась практика засекречивания и ограничения доступа к официальной информации, что мотивировалось защитой информационной безопасности государства (а это понятие никаким законом не определено). Прогрессивные законы, регулирующие доступ к информации, были фактически сведены на нет подзаконными актами и незаконной практикой широкого использования незаконных грифов ограничения дос­тупа к информации «Опублико­ванию не подлежит», «Для служебного пользования» и «Не для печати». Что же касается открытой информации, то и ее ведомства предоставляли крайне неохотно. С 2000 г. доступ к информации стал несколько лучше: у всех органов исполнительной власти появились собственные сайты, появился также доступ к законопроектам.

В 2004 году все перечисленные выше тенденции обострились еще больше и в полной мере проявились во время избирательной кампании. Она проходила под знаком противостояния силы власти и силы народа, который нашел в себе мужество протестовать против агрессивного давления, фальсификаций выборов и переборол власть. При­чи­ны этой победы - выход на арену активных действий двух небитых поколений, лишенных комплекса неполноценности и имеющих модерное мироощущение, усиление малого и среднего бизнеса, открытость страны, массовые поездки украинцев за границу, растущая зрелость массового сознания и готовность к переменам, усиление гражданского общества, в частности правозащиты. Молодежные движения 2004 года были подсознательно (а для определенной части молодежи и осознанно) правозащитными, это была, так сказать, правозащита в нападении, что выявилось даже на семантическом уровне - в лозунге «Свободу не спинити!».

Оранжевая революция еще раз подтвердила, что свобода является сверхценностью для части украинцев, которая значит больше, чем жизнь, и что украинская национальная идея является идеей свободы. Большинство участников крупнейших восстаний сталинского ГУЛАГа - Кенгирского, Воркутинского и Норильского - были украинцами. «Вирус неповиновения», жажда свободы, желание свободно жить по собственной воле оказалось таким сильным именно у украинцев, именно они подняли людей на восстание, несмотря на угрозу почти верной смерти. Такую же жажду я вижу у шестидесятников, которые пошли в лагеря за право называть вещи своими именами. И именно свобода была движущей силой, которая толкнула людей на Майдан 21-22 ноября. Когда они вышли, они не знали, что их ждет, а в церквях молились за их жизнь.

Как сказал Вацлав Гавел, президентские выборы в Украине означали похороны остатков украинского посткоммунизма. Звон, звучавший на столичном Майда­не Незалежности, был именно по нему. Развитие событий в эпоху Кучмы еще раз подтвердило, что политический режим, который нарушает права человека все больше и больше, обречен на поражение.

Однако, как показало дальнейшее развитие событий, похороны оказались чисто символическими.

«Все будет завтра... Продержись!»
(2005 - 2011)

В 2005-2009 гг. общая атмосфера в стране стала гуманнее. Следствием уменьшения давления государства на человека стало улучшение ситуации с теми правами и свободами, в реализацию которых государство не должно самовольно вмешиваться, - свободой слова, свободой ассоциаций, правом на свободные выборы, свободой предпринимательства и т.п.

Однако, как оказалось, этот процесс был связан в большой степени с ослаблением самой власти, которая, скорее, сделала условный шаг назад в отношениях с гражданами, а не увеличила объем имеющейся свободы. Там, где государство обязано было что-то делать для улучшения ситуации (выполнять так называемые позитивные обязательства, например обеспечивать доступ к правосудию, исполнение судебных решений, надлежащее расследование случаев пыток, создание новых рабочих мест и т.п.), улучшений не было, поскольку государство в целом было бездеятельным. Неудачная конституционная реформа, проведенная 8 декабря 2004 года, имела крайне негативные последствия. В частности, обусловила борьбу за полномочия между двумя центрами принятия решений в рамках исполнительной власти - правительством и президентом, приведшую к большим угрозам правам человека.

Усиление политической борь­бы в 2006-2007 гг. перешло в острый политический кризис и привело к общему снижению уровня политической свободы. Право быть избранным превратилось в фантом. Фактически этим правом могут воспользоваться только члены политических партий, которые составляют менее 4% избирателей. Все политические силы нарушали принципы верховенства права, в частности грешили давлением на суды. Кризис не давал проводить необходимые реформы - конституционную, судебную, криминальной юстиции, административную и т.д.

Во второй половине 2008 года к политическому кризису добавился полномасштабный экономический кризис. Он больно ударил прежде всего по бедным слоям населения и среднему классу. Бедным стало труднее выживать из-за роста цен и инфляции, увеличения тарифов на коммунальные услуги и отсутствия адекватной государственной социальной защиты, они стали более зависимы от своих работодателей, отношения с которыми иногда напоминают феодальные. Выросла безработица, в частности скрытая, она коснулась как квалифицированных работников, так и служащих. Паде­ние ВВП стало наибольшим в Европе. Огромная разница в уровне жизни между богатыми и бедными стала еще больше.

В этих условиях положение с экономическими и социальными правами человека в целом могло только ухудшиться. В 2007-2011 гг. правительство при­останавливало реализацию экономических и социальных прав в бюджете вопреки запрету Конституционного суда.

Остается больной проблемой исполнение судебных решений: ежегодно более 70% судебных решений по гражданским делам не выполняется. И государство не делает ничего, чтобы изменить процедуру выплаты долгов и выплатить людям заработанные ими деньги.

Стабильно плохой остается ситуация в уголовно-исполнительной системе. Это единственный институт в Украине, который почти не изменился за годы независимости. Другие правоохранительные органы также остро нуждаются в реформировании, особенно органы прокуратуры. Существует прогрессивная Концепция реформирования уголовной юстиции. Однако государство не спешит. Даже внесение в парламент многострадального проекта Уголовно-процес­суального кодекса, принятие которого существенно содействовало бы изменениям в правоохранительных органах, все откладывается и откладывается.

Постоянно наблюдались грубые нарушения права собственности, в частности незаконные захваты земель или другой собственности вопреки закону, желанию и решениям местных территориальных общин или собственников.

После президентских выборов в 2010 г. мы как будто вернулись в начало 2000 года. Все указанные выше восемь тенденций вновь заработали в полную силу. Политическая свобода умень­шается, как шагреневая кожа. Наблюдается резкое наступление государства на гражданские права и политические свободы, грубые нарушения свободы мирных собраний, свободы выражения взглядов, права на приватность, права на справедливый суд. Правоохранительные органы используются как инструмент для преследований, вовсю работает избирательное правосудие под видом борьбы со злоупотреблениями и коррупцией. Появились политические заключенные; на сегодняшний день до 20 дел имеют политические мотивы.

Эта экспансия власти встретила сопротивление общества и была в отдельных делах приостановлена, однако в целом она сохраняется и представляет наибольшую угрозу правам человека.

В 30-е годы ХХ века B. Шам­берлайн написал в своей книге «Украина - порабощенная нация», что украинская политическая элита постоянно предавала свой народ. Но он писал это о временах политической несвободы, а теперь мы наблюдаем моральную измену украинского народа элитой уже в условиях государственного суверенитета.

Правозащитные организации постепенно крепли, сейчас их, по моим подсчетам, около 200. Результаты работы даже такого малого числа правозащитников впечатляют. На их счету десятки тысяч случаев защиты прав, тысячи выигранных дел в национальных судах, около сотни - в Европейском суде, подготовка независимых отчетов о выполнении Украиной своих международных обязательств, подготовка ряда законопроектов, публикация и распространение литературы по гражданскому образованию и правам человека, расширение числа факультативных курсов по правам человека в школах и вузах, проведение просветительских семинаров для различных профессиональных и социальных групп и многие другие успешные акции. Однако эти положительные примеры успешной правозащитной активности просто теряются в огромном массиве нарушений прав человека.

Подытоживая, вынужден констатировать, что в стране отсутствует последовательная политика, направленная на улучшение положения с правами человека и основными свободами. Действия государства в области прав человека бессистемны, хаотичны и неэффективны. Наруше­ния политических и гражданских прав в 2010-2011 гг. были наиболее серьезными за все годы независимости. Некоторые нарушения из указанных выше, а именно политические преследования, соединенные с насилием и/или обвинением в совершении уголовного преследования, использование правоохранительных органов в политических целях, насильственные исчезновения, бедность работающих людей были предметом особой заботы правозащитных организаций. Они серьезны и опасны, означают наступление власти на свободу народа и несут угрозу реставрации тоталитаризма. Ликвидация этих нарушений должна стать первоочередной задачей государства.