Александр Солженицын. Трибунал над коммунизмом

Это, бесспорно, событие в общественной и литературной жизни. Нобелевский лауреат 1970 года - фигура мирового значения.

Главной его работой, делом жизни стало панорамное художественно-историческое исследование "Архипелаг ГУЛАГ" - о массовых репрессиях в Советской России и СССР в 1918–1956 годах. Оно в значительной степени изменило отношение к большевистскому режиму во всем мире. Я прочитал первые части книги в самиздате в конце 1960-х. И уже тогда о признании этого людоедского режима, Ленина и его преемника Сталина для меня не могло быть и речи.

Читать книгу чрезвычайно тяжело. Предел человеческих страданий превосходит предел нашей фантазии.

Уже первая глава произведения - "Арест" - сразу вводит читателя в атмосферу ужаса, испытываемого человеком, вся жизнь которого поделилась на "до" и "после". Только что ты был свободным, уважаемым гражданином, имел семью, детей - и сразу все теряешь. И нет у него других слов, чтобы ответить на "вы арестованы", - "Я? За что?! - вопрос, миллионы и миллионы раз повторенный еще до нас и никогда не получивший ответа. Арест - это мгновенный разительный переброс, перекид, перепласт из одного состояния в другое".

Вторая глава - "История нашей канализации" - о человеческих потоках, наполнявших лагеря и тюремные камеры. Почему-то считалось, что репрессии происходили преимущественно в 1937–1938 годах. Даже 1937-й стал символическим годом, нет, не беззакония советской системы, а просто незначительного отклонения от генеральной линии партии во времена "культа личности Сталина". Но автор убедительно доказывает, что поток этих двух страшных лет был не единственным, и даже не главным, "тем, что распирал зловонные трубы нашей канализации". Так, в конце декабря 1917 года в статье "Как организовать соревнование" Ленин провозгласил такую цель новой власти - "очищение земли русской от всяких вредных насекомых". И с тех пор ни дня - вплоть до смерти Сталина, и даже чуть позже - не перерывался этот страдальческий поток.

"Архипелаг" написан прекрасным языком и с большим юмором, подчеркивающим абсурдность действий палачей. Как и везде у Солженицына, юмор здесь достигает диккенсовского уровня. Чего стоит лишь эпиграф к первой части: "В эпоху диктатуры и окруженные со всех сторон врагами, мы иногда проявляли ненужную мягкость, ненужную мягкосердечность" (Крыленко, речь на процессе "Промпартии").

Произведение охватывает буквально все грани репрессивной системы - ее историю, развитие, основных "героев"… Автор в бесконечной саге, опирающейся на свидетельства 257 пленников режима и его личный опыт, скрупулезно описывает все круги ада, которые пришлось проходить людям. Перед нашими глазами предстает каторжный труд лагерных узников во всех аспектах их жизни в неволе. Конечно, Солженицын как писатель исследует психологию зэков и их палачей.

Нет такого вопроса советской тюремной жизни, который бы не осветил Солженицын. "Невозможно сосуществовать с государством-палачом. Название произведения - метафора всей страны. Книга поражает плотностью изложения, гибкостью и точностью языка. Он умеет компактно составить этот материал, но ни на мгновение не теряет объективности и увлекательности", - считает писатель Дмитрий Быков.

Влияние произведения на мировую историю трудно переоценить: книга стала своеобразным Нюрнбергским процессом над коммунизмом. "Эффект Солженицына, то есть окончательное разочарование в советском коммунизме после публикации "Архипелага ГУЛАГ" действует отнюдь не на всех. Советский коммунизм не скомпрометирован среди значительной части общества, которое либо ностальгирует по сильной руке, либо подвержено амнезии моральной, атрофиии либо продолжает считать сталинскую систему лагерей или коллективные депортации народов обоснованными действиями", - пишет одна из лучших исследовательниц творчества писателя Людмила Сараскина.

Вторая ипостась Солженицына - выдающийся писатель. Повесть "Один день Ивана Денисовича" появилась в 11-м номере журнала "Новый мир" в 1962 году. После выхода в свет небольшой повести о жизни советского человека в лагере писатель сразу стал знаменитым. Он писал: "…со всей России как взорвались письма ко мне, и в письмах люди писали, что они пережили, что у кого было". Чего стоит эпилог повести:

"Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый.

Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов - три дня лишних набавлялось…".

Александр Исаевич написал только два романа: "В круге первом" и "Раковый корпус". Остановлюсь немного на романе "В круге первом". Свыше 600 страниц текста повествуют о событиях, произошедших за трое суток. Время и пространство в романе предельно сжаты.

На всю жизнь остаются в памяти герои романа - и дипломат Иннокентий Володин, и зэки Нержин, Рубин, Сологдин, и даже эпизодический персонаж - дворник Спиридон. Никогда не забуду его яркого, пронзительного монолога, засевшего у меня в памяти:

"Если бы мне, Глеба, сказали сейчас: вот летит такой самолет, на ем бомба атомная. Хочешь, тебя тут как собаку похоронит под лестницей, и семью твою перекроет, и еще мильен людей, но с вами - Отца Усатого и все заведение их с корнем, чтоб не было больше, чтоб не страдал народ по лагерях, по колхозах, по лесхозах?

Спиридон напрягся, подпирая крутыми плечами уже словно падающую на него лестницу, и вместе с ней крышу, и всю Москву. - Я, Глеба, поверишь? нет больше терпежу! терпежу - не осталось! я бы сказал, - он вывернул голову к самолету: - А ну! ну! кидай! рушь!!"

Перед нашими глазами и офицеры "шарашки", где работают зэки-ученые, и сам министр внутренних дел Абакумов… И, конечно, Сталин с его верным псом Поскребышевым.

…Величие Солженицына как писателя не в последнюю очередь заключается в его фантастическом чувстве юмора. И хотя юмор писателя чаще носит сардонический характер, однако это абсолютно его не унижает. В разделе "Князь Игорь" речь идет о том, как зэки устроили судебный процесс над… князем Игорем из "Слова о Игоревом походе". И зэки просто блестяще, до основания разбивают человеконенавистническое сталинское судопроизводство.

Прежде чем перейти к теме "Солженицын и Украина", подчеркну, что писатель всегда честен и всегда откровенен в своих высказываниях. В нем нет и капли лукавства. Он может ошибаться (и ошибался неоднократно!), однако никогда не кривил душой. Поэтому все сказанное им о себе можно принимать за чистую монету.

Совесть украинской нации Евген Сверстюк с большим пиететом относился к своему коллеге - писателю-зэку, хотя далеко не во всем с ним соглашался. Вспомним лишь статью Солженицына (2008 г.) в газете "Известия", в которой он категорически отрицал геноцидный характер Голодомора в Украине в 1932‒1933 годах: "такой провокаторский вскрик о "геноциде" стал зарождаться десятилетиями спустя - сперва потаенно, в затхлых шовинистических умах, злобно настроенных против "москалей", - а вот теперь взнесся и в государственные круги нынешней Украины…"И все же непримиримую полемику с Александром Исаевичем по поводу его последних статей и работы "Как нам обустроить Россию" украинский философ завершал так: "после всего сказанного Солженицын наш друг? Да. Но истина дороже".

Солженицын писал: "Я сказал - дорогие братья, здесь несколько смыслов: как все христиане мы братья, и еще особенно как православные. Но, кроме того, во мне большая доля украинской крови, моя мать была почти полная украинка. Мой дед по матери - единственный мужчина в семье за смертью моего отца - был украинец, погиб в ГПУ. Его живая речь и жизненные наставления на украинском языке до сих пор живы в моих ушах. Я сам не говорю бегло на украинском, но понимаю все.

Поэтому об украинской судьбе я не думаю как о посторонней, но как о собственной своей, - я никогда не забывал никаких страданий украинского народа, особенно страшный великий голод его, унесший 6 миллионов жизней".

И еще: "Мне больно писать об этом: украинское и русское соединяются у меня и в крови, и в сердце, и в мыслях. Однако большой опыт дружеского общения с украинцами в лагерях открыл мне, как у них наболело. Не избежать нашему поколению расплачиваться за ошибки старших".

Не все, что писал Солженицын об Украине, приемлемо для украинцев. Поэтому еще раз предоставим слово Евгену Сверстюку: "Я думаю, что он хотел в себе преодолеть эту двойственность происхождения, и он не нашел другого способа преодолеть ее, как через отрицание украинскости…" Но Евген Александрович выступил и против огульной и неристойной атаки на Александра Исаевича, которая прокатилась в СМИ России и Украины в 2000-е годы: "Однако даже если бы Александр Исаевич по слабости своей озлился на украинский народ, все равно защитить его имя от лжесвидетельств - наша обязанность чести".

Не вызывает сомнения, что Солженицын - блестящий публицист. Главным его произведением по влиянию является "Жить не по лжи". В нем он призывает противостоять власти лжи. Как пишет Людмила Сараскина: "Чем на самом деле стало воззвание Солженицына "Жить не по лжи" для миллионов соотечественников? И главное, осознавалось ли оно ими как минимум общественного сопротивления? Думаю, что нет. Думаю, что с точки зрения рядового человека - это был самый максимум, трудно выполнимый как раз потому, что лишал тех привилегий, которые дает путь мнимой, показной лояльности режиму. Мирно, но непримиримо противостоять системе ложных ценностей, и даже пребывание вне системы этих ценностей тоже оказалось немалым испытанием, которое выдержали далеко не все, кто тогда прислушивался к Солженицыну".

В этой работе писатель открыл формулу: насилию нечем прикрыться, кроме лжи. А она может держаться только насилием. А, следовательно, продолжает Солженицын, простейший, самый доступный ключ к нашему освобождению - личное неучастие в распространении, легитимации лжи.

Отметим, что против Солженицына КГБ вело клеветническую кампанию, причем ее возглавлял и направлял руководитель этой организации Юрий Андропов. Но и "левая общественность" подыгрывала гебистам. Писателя читали очень невнимательно и недобросовестно. Например, его обзывали (и до сих пор, уже после смерти, обзывают!) реакционером, шовинистом, империалистом. Писатель удивлялся: "В чем же я - империалист? Предлагаю Советам прекратить всяческую агрессию, убрать отовсюду оккупационные войска, кому же это плохо? Пишу же: "цель империи и моральное здоровье народа несовместимы", - нет, империалист!"

Вот очень важная и актуальная, как на сегодняшний день, мысль писателя: "русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространно-державного мышления, от имперского дурмана… Пересказывая христианский завет, Владимир Соловьев писал: "Люби все другие народы как свой собственный".

P.S. К сожалению, в современной России именно эти установки Александра Солженицына отброшены и оказались на маргинесе общественной жизни. Не потому ли за последние 20 лет на территории Российской Федерации установлен 101 (!) памятник и бюст Сталину. И это государство неустанно скатывается в тоталитарный дурман, пытаясь снова построить империю.