Операторское соглашение с «Транснефтью»: сдача нефтетранзитного потенциала и остатков энергетической самостоятельности

Тема реверса нефтепровода Одесса—Броды слегка поднадоела как широкой общественности, так и профессионалам отрасли. Первых окончательно запутали сообщения СМИ о позитивах и негативах реверса. Специалисты потеряли надежду на способность нынешней власти реализовать имеющийся уже сегодня европейский потенциал проекта. Команда Александра Тодийчука практически расформирована, его сторонники в различных ведомствах дезориентированы и вряд ли дееспособны, внешние партнеры все сдержаннее анализируют ситуацию. Сам А.Тодийчук, в сознании многих все еще остающийся «знаменем» ЕАНТК, пока что не утратил перспективы своего центрального присутствия в проекте при условии четкого позиционирования и решительной активизации, направленной на сохранение проекта.

Вследствие этого эксперты молча согласились на временное использование нефтепровода в обратном направлении — дескать, после выборов все встанет на свои места. Свою роль сыграл и сезон отпусков, под который, как и в прошлом году в случае с переворотом в «Укртранснафті», реверсисты подогнали решение о «развороте трубы».

Надоела тема реверса
и собственная нефтетранспортная система?

Вялые общественно-политические настроения по поводу этого вопроса — именно то, чего добивались оппоненты прямого использования нефтепровода Одесса—Броды. Ведь на фоне определенной утраты интереса к этой теме намного легче достичь главного, к чему стремятся лоббисты российской «Транснефти» в Украине — установить окончательный контроль российских компаний над украинской нефтетранспортной инфраструктурой. Осуществляться это будет посредством так называемого операторского соглашения между «Транснефтью» и «Укртранснафтою», которое в настоящее время обсуждается в Киеве. Реверс нефтепровода Одесса—Броды — лишь инструмент для достижения этой цели: не открывая сам по себе никаких перспектив, реверс расчищает путь «танкистам» от остатков сопротивления со стороны госслужащих и экспертов, еще пытающихся сохранить для Украины ее нефтетранзитный потенциал. При этом данные намерения в очередной раз являются «секретом» только для официального Киева. Испытывая эйфорию от долгожданной победы в ситуации с нефтепроводом Одесса—Броды и от других ключевых прорывов на российско-украинском фронте стратегического энергетического братства, российские эксперты откровенны в СМИ: не видят каких-либо принципиальных осложнений в достижении общего контроля над украинской нефтетранспортной системой (см., к примеру, статью Петра Сапожникова «Россия берет под контроль все трубопроводы Украины», «КоммерсантЪ» от 16 августа этого года и другие публикации в RBC daily).

Первые «нешаги» реверса как иллюстрация блефа

Начало реализации (а точнее — нереализации) реверсных прокачек нефти четко демонстрирует реальную сущность реверсных предложений тем, кто пренебрегал аргументами международных экспертов по поводу очевидных рисков реверсной схемы. Кратко напомним аргументы оппонентов реверса, которые в июне-июле этого года, согласно информации источников в министерстве, находились в распоряжении Кабмина, Минтопэнерго, каждого члена правительственной комиссии по эффективному использованию систем магистральных нефтепроводов (созданной для решения вопроса Одесса—Броды). Развитие событий, отмечают международные наблюдатели, доказывает правомерность высказанных предостережений, учесть которые чиновники отказались во время ускоренного проталкивания реверсной схемы.

1. Пропускная способность белорусского участка нефтепровода не сможет обеспечить транспортировку всего необходимого объема российской нефти в Броды и затем на терминал «Південний». Белорусская труба перегружена, и для задекларированных реверсистами объемов необходимы значительные инвестиции. Еще до согласия на реверс украинская сторона должна была бы просить ТНК-ВР предоставить гарантии белорусской стороны относительно того, что Минск обеспечит транзит таких объемов нефти.

2. Отсутствуют гарантии правительства России относительно указанных объемов нефти (правительство РФ определяет и корректирует экспортные направления и может переориентировать потоки с украинского на другие экспортные маршруты), а также гарантии «Транснефти», которая на основании упомянутых правительственных решений формирует графики транспортировок. Однако «пропускные возможности» и прочие «технико-коммерческие соображения» могут не оставить места задекларированным ТНК-ВР объемам прокачек.

3. У ТНК-ВР нет задекларированных объемов нефти. Уже после реверсного решения украинского правительства «вдруг выясняется», что ТНК-ВР планирует транспортировать примерно 1,5 млн. тонн, остальные предлагается транспортировать другим российским компаниям. Но где официальные и обязательственные договоренности с этими компаниями, где согласованные с ними условия транспортировки и как при отсутствии последних можно рассчитывать экономику реверса?

Есть основания полагать, что в настоящее время готовится (а возможно, уже и направлено) предложение украинской стороне об увеличении закупочной цены на технологическую нефть примерно на 20%. Как в таком случае при значительно более низких объемах транспортировок и более высоких закупочных ценах на технологическую нефть «Укртранснафта» сможет обеспечить возвращение кредита? Где остается широко разрекламированная «позитивная» экономика проекта? Невозвращение «Укртранснафтою» кредита из-за возможных незначительных объемов транспортировки нефти, принимая во внимание сверхжесткие условия контроля кредитором финансовых потоков и счетов «Укртранснафти», практически гарантирует установление контроля ТНК-ВР над нефтепроводом Одесса—Броды. Это, как предупреждали украинских чиновников, и является целью реверсных предложений.

4. Реверс Одесса—Броды должен был бы обеспечить Украине дополнительные транзитные объемы, не уменьшая транспортировки нефти по другим направлениям, прежде всего по системе Приднепровских магистральных нефтепроводов, и поступлений от транзита нефти «Укрзалізницею». Уже сегодня видно, что все происходит с точностью до наоборот. Как и отмечала российская «Транснефть», в связи с развитием других экспортных маршрутов и из-за босфорских проблем российские компании будут переориентировать нефтетранзит с украинских на другие маршруты.

Реальным предназначением подписанного недавно межправительственного соглашения о транзите по территории Украины российской нефти может быть использование оглашенных в СМИ 85 млн. тонн (на самом же деле в соглашении об этом и словом не упоминается) ежегодных прокачек как «пряника» для обоснования целесообразности передачи операторских функций в Украине «Транснефти». Впоследствии, как и в случае с задекларированными 9 реверсными миллионами тонн, выяснится, что для достижения соответствующих объемов транспортировок необходимо кое-что сделать, например, унифицировать тарифы или вообще сделать их настолько низкими, чтобы хватало только на поддержку функционального состояния системы без каких-либо прибылей и поступлений в бюджет. Или, к примеру, передать всю систему в концессию российским компаниям.

При таких обстоятельствах было бы естественно ожидать, что украинские власти начнут активный поиск дополнительных к российским долгосрочных транзитных маршрутов по территории Украины. Но чего ради...

5. Принцип «транспортируй или плати» следовало выписать в контракте эффективно для транспортировщика, а не использовать как декларацию для очковтирательства: относительно каких объемов (до 1,5 млн. тонн?) и когда он фиксируется, каковы условия компенсаций и т.п. Независимой экспертизы этих положений (как, собственно, и всей системы окончательных реверсных контрактов) не было.

Операторское соглашение как окончательная «подстава» правительства

Очень скоро все осознают то, на что функционеры не имели права закрывать глаза в июне и июле: так называемые экономические дивиденды от реверса, на которых акцентировали внимание его лоббисты, с самого начала были, мягко говоря, блефом. Во время переговоров о едином кандидате Банковая, среди прочего, навязала правительству В.Януковича согласие на реверс. Навязала, поскольку это правительство, как отмечали эксперты в кулуарах профильного парламентского комитета, Минтопэнерго и Кабмина, вплотную приблизилось к конкретным долгосрочным договоренностям с крупнейшими мировыми нефтяными компаниями относительно масштабного использования нефтепровода Одесса—Броды в европейском направлении не только в долгосрочной, но и в средне- и краткосрочной перспективе.

В своих стремлениях реализовать проект (как во времена вице-премьера Гайдука, так и во времена Ермилова и теперь Клюева) это правительство и раньше было полностью заблокировано лобби ТНК, прежде всего из НАК «Нафтогаз України» (вспомним невыполненные последние распоряжения об отмене неправомерной реорганизации «Укртранснафти» в августе 2003 года или сорванное апрельское собрание акционеров «Укртранснафти», которое могло радикально приблизить перспективу заключения аверсных контрактов). В начале июля Одесса—Броды становится одной из разменных монет во внутриполитических коалиционных договоренностях.

Почувствовав огромный коммерческий потенциал транспортировок каспийской нефти в Европу, но не имея возможности реализовать его сегодня, команда В.Януковича, вероятнее всего, перенесла этот вопрос на то время, когда ее лидер, как она надеется, станет президентом.

Понимают это и российские «Транснефть» с ТНК, а также их украинские единомышленники из «Нафтогазу України». Поэтому именно сейчас они вместе пытаются решить проблему радикально — просто передать всю украинскую нефтетранспортную систему на 15 лет (то есть — навсегда) в операционное управление российской «Транснефти».

Переговоры со всеми потенциально заинтересованными российскими и международными нефтяными компаниями о целесообразности и условиях использования украинских систем, формировании нефтяных потоков, определении — нужно ли той или иной компании идти на мировые рынки через Украину, заключение (или не заключение) контрактов будут проходить в Москве. Украинская сторона не будет иметь права самостоятельно вести такие переговоры, подписывать соглашения с партнерами, формировать долгосрочные потоки и расширять перспективные направления. Украинским трудящимся поручат следить за надлежащим состоянием нефтесистемы и охранять имущество от хулиганов. Если «Транснефть» сочтет целесообразным допустить кого-либо к украинским нефтепроводам, то за выполнение того, что ей укажут сделать, «Укртранснафта» даже будет получать плату (для поддержки функциональной состоятельности уже фактически не своей сети).

Аргументы функционеров НАК «Нафтогаз України», которые недавно пытались доказать, что, дескать, ничего особенного заключением этого операторского соглашения Украина «не сдает», выглядели как минимум слабыми. Даже подчеркивалось, что по соглашению именно «Укртранснафта» будет осуществлять прокачку нефти по территории Украины. Простите, а кто же еще — может, словацкая «Транспетрол» или казахстанская «КазМунайГаз» должны заниматься транспортировкой нефти по Украине? Вопрос не в том, кто будет поддерживать давление в нефтепроводе, а в том, где будут приниматься все решения, заключаться контракты, формироваться стратегии. Согласно проекту настоящего соглашения — в «Транснефти».

А что касается аргументов, мол, Украина самостоятельно будет формировать тарифную политику, то стоит отметить, что все это быстренько «причешет» та же «Транснефть», которая просто заявит: «Ребята, к вам придут при наличии таких-то тарифов и не выше. Не согласны — оставайтесь «сухими» до лучших времен...» И останемся, поскольку не будем иметь права самостоятельно вести переговоры, формировать политику, принимать решения. А даже если попробуем, никто из иностранных партнеров с нами разговаривать не станет: они же законопослушные и будут знать, что то, можно ли транспортироваться через Украину, в каких объемах и на каких условиях, нужно обсуждать в Москве.

Подобное соглашение уже было неправомерно заключено на год в декабре 2003-го. Неправомерно, поскольку это не сугубо техническое соглашение, каким его стараются представить в «Нафтогазі України» и «Транснефти». Неправомерно, ибо стратегические решения об использовании нефтетранспортного потенциала государства ни «Укртранснафта», ни «Нафтогаз України» принимать не имеют права. Насколько известно, «Укртранснафта» подписала такое соглашение в декабре прошлого года без каких-либо решений наблюдательного совета.

И сегодня есть основания считать, что полномочиями на проведение таких переговоров наблюдательный совет и собрание акционеров «Укртранснафту» не наделяли, концепцию переговоров и подобного соглашения не утверждали.

Очевидно, что подготовка таких договоренностей потребует не только предварительного пересмотра Государственной концепции развития нефтетранспортной системы Украины от 2002 года и принятого на ее основе Государственного плана действий в этой сфере, но и пересмотра ряда межгосударственных соглашений и договоренностей, в частности с Польшей и Казахстаном.

При подписании такого соглашения произойдет ограничение права собственности государства на нефтетранспортную систему: как известно, право собственности состоит из права владеть, пользоваться и распоряжаться объектом собственности, однако государство, то есть хозяйствующий субъект, которому делегировано это право, не сможет полностью реализовать свое право пользования и еще в меньшей степени — право распоряжаться объектом собственности.

«Нафтогаз України» не вправе самостоятельно передоверять третьей стороне предоставленную ему законодательной и исполнительной властью функцию оператора национальной нефтетранспортной системы. Такое соглашение потребует изменений и дополнений к ряду законодательных актов Украины. Именно поэтому данные вопросы выходят за рамки компетенции не только «Укртранснафти» и «Нафтогазу України», но и правительства, которое в случае необходимости может подготовить и внести на рассмотрение Верховной Рады предложения об изменениях и дополнениях к соответствующим законодательным актам.

В политико-экономическом контексте поддержка (прямая или, как в случае с реверсом, молчаливая и абстрагированная) правительством Украины проекта такого соглашения лишена какого-либо смысла для кабинета В.Януковича. Скрепя сердце, за шаг до успеха правительство сдало нефтепровод Одесса—Броды как более чем достаточную дань и признак тактической лояльности Банковой и российским коллегам.

Если он победит, то его команда со всеми ее наработками на европейском направлении (вспомним сообщения в прессе о неоднократных приездах в Киев руководителей заинтересованных нефтяных компаний) и просчитанным коммерческим потенциалом этого бизнеса (десятилетиями транспортировать каспийскую нефть прямо в центр Европы) надеется не упустить свой шанс и не дать связать себя по рукам и ногам, как это было последние год-полтора.

Если В.Янукович проиграет, то тем более ему и его команде нужно постараться избежать того, чтобы их не ассоциировали с далеко идущими противозаконными действиями, посредством которых кто-то, возможно, надеется протолкнуть указанное операторское соглашение.

Наличие такого соглашения прибавит В.Ющенко, после его победы, «взрывоопасное» наследие в отношениях с Москвой. Привести это соглашение в соответствие с действующим законодательством будет сложно, но еще сложнее (то есть — невозможно) оставить его в нынешнем виде. Поэтому будет сделано все, чтобы обстоятельно и убедительно доказать российским партнерам, что, дескать, не он, В.Ющенко, а неправомерные действия предыдущего правительства и конкретных должностных лиц (Иванова, Сидорова, Петрова) стали причиной таких осложнений, когда нужно пересматривать нелегитимно протолкнутые решения и соглашения.

Кроме того, даже ЕЭПнутый электорат может не воспринять «логику» срочной сдачи нефтетранспортной системы. И на востоке, и на юге люди могут выступать за еще более тесные отношения с Россией, но при чем здесь поспешный отказ от собственного контроля над одной из наиболее прибыльных, ликвидных и стратегических сфер национальной экономики?

Во всем мире существует четкий принцип государственного управления — накануне выборов правительства воздерживаются от далеко идущих и, тем более, «скороспелых» экономических решений, оставляя непростые вопросы преемникам. Взвешенность и предсказуемость вместо незаконного авантюризма («после нас хоть потоп») должна быть основой нефтетранзитной политики государства.