Евровалюта как рецепт против кризиса? Попытка не удалась

Вместо жесткой фискальной политики — радикальное сокращение расходов и жесткая финансовая дисциплина. Именно такую стратегию преодоления кризиса избрало польское правительство. Команда Дональда Туска поставила перед собой довольно амбициозную цель: использовать время кризиса для реформирования общественных финансов и как можно быстрее войти в еврозону. Такую стратегию, как надеется министр финансов Яцек Ростовски, позитивно воспримут инвесторы, которые должны были бы ассоциировать Польшу скорее со стабильной Словакией, чем с кризисными странами Центральной Европы, такими как Венгрия, Латвия или Украина.

Но не успели поляки выразить свое восхищение успехами Словакии, на первой стадии кризиса сохранившей удивительную стабильность, как между Дунаем и Татрами началась настоящая рецессия. Одна из ее причин — слишком укрепившийся курс обмена кроны на евро. Результат? У словаков относительно много сильного евро в кармане, но по сравнению с соседями тут стало слишком дорого покупать, отдыхать и производить.

Однако словацкая рецессия с прогнозированными 6,2% спада ВВП по итогам нынешнего года не носит сугубо кризисный характер. Это — скорее приспосабливание после неравновесия, вызванного переоцененным конверсионным курсом. В любом случае сравнение ситуации в Польше и Словакии весьма поучительно.

Банковско-валютные заботы

На фоне других стран Центрально-Восточной Европы Польша может показаться островом стабильности. Когда большинство соседей затронула острая рецессия, в Польше рост экономики стабилизировался на отметке +0,5% ВВП, что можно считать успехом. К тому же польская экономика опирается на здоровую почву. Предыдущие правительства успели осуществить определенные реформы бюджетно-налоговой системы, хотя это происходило постепенно и незаметно.

Еще в декабре премьер убеждал, что никакой кризис Польши не касается, так что говорить о каких-то антикризисных мерах нет оснований. Тем не менее жизнь внесла свои коррективы. Да, макроэкономическая ситуация в стране не так уж и плоха, однако многие предприниматели и физические лица столкнулись с серьезными проблемами.

Мировой кризис на собственной шкуре ощутили, прежде всего, молодые супружеские пары из крупных городов, взявшие кредит на жилье. В течение 2004—2007 годов цены на жилье в городах росли на несколько десятков и больше процентов ежегодно, и аналитики предсказывали, что эта тенденция будет продолжительной, учитывая вступление Польши в ЕС и массовый выкуп недвижимости резидентами других стран, в том числе Великобритании, Ирландии, Нидерландов и Германии.

Человек, в 2004 году купивший в кредит квартиру за 150 тыс. злотых, в 2007-м мог ее продать за 300—400 тыс. и заработать на этом немалые деньги. Подобная пер­спектива подталкивала молодежь приобретать в кредит дополнительную недвижимость. Молодые люди, зарабатывавшие 3—4 тыс. злотых в месяц (средняя зарплата в больших городах), наперегонки брали кредиты на жилье, стоимость которого в 2007 году уже намного превышала реальную.

Чтобы сэкономить, поляки массово брали кредиты в швейцарских франках. Такова польская специфика — не доллар и даже не евро, а франк считался стабильной валютой. Основным преимуществом этих валютных кредитов была значительно более низкая процентная ставка — 3—4% годовых по сравнению с 8—12% для кредитов в злотых. К тому же злотый все время укреплялся относительно доллара, евро и того же франка, и, несмотря на все, люди надеялись, что эта тенденция сохранится.

Те, кто взял кредит в 2002—2003 годах и на небольшую сумму, действительно выиграли. Но другие попали в серьезный переплет.

Весной 2008-го злотый достиг максимума относительно франка и других валют. Максимальными к тому времени были и цены на недвижимость. Впро­чем, все надеялись на дальнейшее укрепление польской валюты и дальнейший рост цен на квартиры. Но произошло наоборот: курс франка возрос (с 2 злотых до 3,5, потом упал и стабилизировался на уровне 2,9—3,0), что означало увеличение месячной платы за кредит на половину. Вместе с тем стоимость недвижимости уменьшилась в среднем на треть, и банки начали требовать дополнительный залог. На беду, многие заемщики потеряли работу. Результат — массовые проблемы с выплатой по обязательствам и ухудшение финансового положения польских банков, начавших выдавать кредиты более осторожно и под более высокие ставки.

С подобными проблемами столкнулись и частные фирмы-экспортеры. От риска дальнейшего укрепления злотого они страховались, массово выкупая валютные опционы. Причем эти опционы были асимметричными: в случае укрепления злотого клиент банка получал бы относительно небольшой выигрыш, а ослабление национальной валюты (чего никто не ожидал, но что, в конце концов, произошло) означало немалые потери. Результат — серия банкротств, в том числе и предприятий, до недавнего времени считавшихся образцовыми.

А давайте примем евро!

«Если бы у нас было евро, этих проблем не было бы», — все время говорят политики из правящей партии «Гражданская платформа». По их мнению, такая возможность была: в еврозону Польшу могла привести команда Казимежа Марцинкевича и Ярослава Качиньского, находившаяся при власти в 2005—2007 годах.

Оппозиция отбрасывает эти утверждения и доказывает, что именно при их правлении удалось провести реформу общественных финансов и существенно уменьшить дефицит бюджета — с 30 млрд. злотых (3,8% ВВП) в 2005 году до 18 млрд. (2,0% ВВП) в 2007-м. А это — одна из предпосылок введения единой валюты. Правда, к переходу на евро партия Качиньского торопилась не спеша. «Сейчас принятие евро могло бы повлечь обнищание поляков. Мы должны подождать с этим до тех пор, пока уровень жизни в Польше сравняется со средним по ЕС, а это произойдет через 10—15 лет», — считают братья Качиньские.

По словам Дональда Туска, нужно сделать все для того, чтобы Польша приняла евро в 2012-м, а если не удастся (а это вероятно), то в 2013 году. Премьер объясняет свою позицию так: когда инвесторы увидят, что польское правительство последовательно движется к поставленной цели, они перестанут относиться к Польше как к стране кризисного региона.

Так что стратегия правительства — это сокращение бюджетных расходов и предотвращение чрезмерного дефицита. Премьер поручил своим министрам найти «лишние» 17 млрд. злотых (более 5 млрд. долл.). Причем сокращение не должно касаться зарплат и инвестиций, которые софинансирует ЕС. Как тогда выглядит это урезание расходов? Очень просто: руководители отдельных ведомств просто сокращают всем поровну, на 10 или больше процентов, не задумываясь, что это означает на практике и как скажется на подотчетных организациях.

Премьер решил, что больше всего должно сэкономить Минобороны, поскольку у него очень большой бюджет. Ради достижения этой цели Дональд Туск решил временно прекратить выполнение натовских обязательств по финансированию армии. Тем не менее союзники не высказали по этому поводу предостережений.

Словацкий пример

Когда осенью 2007 года поляки избирали новый состав парламента, Дональд Туск обещал избирателям «вторую Ирландию». С началом кризиса этот образец «идеальной страны» значительно потускнел, а польский премьер нашел пример для подражания намного ближе — на южной стороне Карпат.

Образцом для подражания для поляков стала Словакия. Хотя многие аналитики сомневаются в целесообразности «словацкого пути», обращая внимание на переоцененный курс, по которому пересчитали кроны на евро.

Словакия действительно остается стабильной в море кризиса, охватившего Центральную Европу. Хотя это касается только банковско-финансовой системы, поскольку реальная экономика с недавних пор тоже находится в рецессии. Когда осенью прошлого года на финансовых рынках Польши, Чехии и Венгрии царил хаос, а инвесторы массово бежали из этих стран, Словакию эта паника почти не затронула.

Поначалу евро действовало на инвесторов, как успокоительное средство. Сам процесс введения прошел очень удачно — многие аналитики даже считают, что лучше всего среди всех стран, переходивших на евровалюту. Согласно исследованиям общественного мнения, переходом на евро довольны почти 90% словаков. Все это является весомым аргументом для политиков из польской правящей партии, которые провели в Варшаве несколько конференций с участием словацких коллег, где совместно убеждали поляков, что следует двигаться за Братиславой.

Как мы уже отмечали, словаки перешли на евро по слишком высокому курсу кроны. Вместе с тем начиная с 2008-го соседние валюты очень девальвировали, потеряв несколько десятков процентов тогдашней стоимости. В результате в начале года Словакия стала относительно самой дорогой страной региона. И тут парадокс: если в течение последних лет жители соседней Польши, Венгрии и Австрии массово приезжали кататься на лыжах или за покупками в Словакию, то в этом сезоне все сложилось совсем иначе.

Словаки, как те «богатые вуйки» с дорогим евро в кармане, плотными рядами двинулись на польские горнолыжные курорты, рынки и в торговые центры. А в южной Малопольше и Подкарпатье никого уже не удивляют двойные цены (в злотых и евро) и надписи (на польском и словацком).

Обратная сторона сильной валюты

Слишком высокий курс кроны, по которому был осуществлен переход к евро, дорого будет стоить Братиславе в экономическом смысле. Еще в первом квартале 2009 года Словакия оставалась одной из немногих стран с положительным ВВП, хотя уже тогда ощущались признаки замедления, прежде всего резкое падение производства автомобилей.

Словацкая экономика очень зависима от «здоровья» этой отрасли. Ведь 35% промышленного производства и 40% экспорта — это продукция концернов VW, KIA и Peugeot. Стоит напомнить, что высокая динамика роста словацкого ВВП в 2002—2007 годах была связана с инвестиционной экспансией мировых корпораций (не только автомобильного сектора), которые привлекали, между прочим, более дешевой, чем у соседей, рабочей силой и государственными доплатами. Конечно, важную роль играли и такие факторы, как стабильная экономика, развитая транспортная инфраструктура и удобное расположение региона Братиславы и долины Вага (именно туда пришло больше всего инвестиций), недалеко от западноевропейских рынков сбыта.

Однако тогда в борьбе за инвестора силы стран Вышеградской четверки были сравнимыми. Теперь, когда производство в Словакии обходится значительно дороже, чем у соседей (за исключением Австрии), преимуществ общей валюты может оказаться недостаточно, чтобы сохранить инвестиционную привлекательность страны. Пока продолжается кризис, и инвесторы боятся нестабильных Венгрии и Украины и вместе с ними Польши с Чехией, Словакия выглядит островом стабильности. Но как только ситуация у соседей нормализуется, инвесторы снова будут посматривать в сторону Польши, Чехии и других стран.

В конце концов, этот процесс уже начался. А, учитывая небольшие размеры страны, большое значение для национальной экономики имеет даже такая мелочь, как покупки словаков за границей. Практически каждый словак живет на расстоянии 150 км от какой-либо границы — польской, венгерской, чешской или украинской, а выезд в соседние страны за строительными материалами, одеждой и даже продовольственными товарами приобрел уже организованные формы. Сильно ударило словаков по карману и «отступление» туристов, не говоря уже о трудной ситуации на рынке автомобилей.

Одним словом, эффект обогащения, который словаки почувствовали благодаря переоцененной примерно на 15% кроне в момент перехода на евро, теперь очень быстро теряется вследствие рецессии. По самым свежим данным, ВВП страны в этом году должен сократиться на 6,2%. И все это — при очень стабильных системных основах экономики, созданных еще во времена правления реформаторского кабинета Микулаша Дзуринды.

Интересно, что нынешнее словацкое правительство ведет себя так, будто рецессии нет. Никаких особых сокращений расходов не будет, вследствие чего дефицит бюджета должен достичь 4 млрд. евро, что составляет 6,5% ВВП. Причина очевидна — парламентские выборы в июне 2010-го. Ситуация очень напоминает последний год правления Владимира Мечиара в 1997 году: экономика была еще вроде бы не в наихудшем состоянии, власть не хотела принимать непопулярные решения, и только новое правительство Дзуринды выявило огромный дефицит и другие скрытые проблемы.

Если помехой не станут визовые проблемы, высоким курсом евро могут воспользоваться западные регионы Украины, прежде всего Ужгород. В условиях кризиса словацкие менеджеры будут активнее пользоваться аутсорсингом и все больше задач будут поручать фирмам с востока страны, где все еще нет недостатка в рабочей силе, а зарплаты намного меньше. А из Восточной Словакии до Ужгорода и Мукачево — рукой подать. Уже сегодня закарпатский бизнес сотрудничает с предпринимателями из словацких Михаловца, Кошице и Пряшева, и именно он будет потенциальным партнером для словацких отделений мировых компаний, которые будут искать способы сократить затраты.

Неизвестно только, будет ли кому в Ужгороде к тому времени работать. Нынешний кризис может вызвать очередную волну эмиграции жителей Закарпатья, и не только в соседние страны Центральной Европы...