ВОСХОЖДЕНИЕ ТОЛЬКО НАЧАЛОСЬ…

Хочется задать такой невеселый вопрос: какова роль художественной литературы в современной жизни? В жизни, где так много победителей и так редка победа добра над злом, а справедливости — над вопиющим беззаконием. В жизни, где все так устали от наставников и учителей, от широковещательных резолюций и заявлений, призывающих к гармонии и порядку, к согласию и взаимопониманию. В жизни, где почти не читают «Ромео и Джульетту» и «Мастера и Маргариту»...

Едва отечественная литература отказалась от роли национального гувернера, как тут же трудолюбивый графоман выучил буквы и начал ваять Положительного Героя, Настоящего Мужчину и Неуловимого Мстителя. Рынок принял. Дети и женщины — тоже. И как бы мы ни ругали эти книжки, — масскульт, бульвар, китч презренный, самопальная варенка, — они есть, их очень много.

Но существует и подлинная литература со свойственными только ей традициями — глубоким психологизмом, философичностью, лирикой и романтизмом. Это она теснит тот книжный лоток, который продается уже не так энергично, как еще 5—10 лет назад.

Присутствую на вечере-диспуте, где молодые киевские писатели обсуждают новые произведения своих таких же молодых коллег. Замечу, что обычно такие вечера назвать диспутами можно с большой натяжкой. Видимо, само присутствие автора произведения ставит его критиков в неловкое положение, и вместо обстоятельного и, возможно, нелицеприятного анализа произведения звучат оды и здравицы. На этом же вечере (он проходил в клубе презентаций Дмитра Стуса, а затем плавно перебрался в книжное кафе «Бабуин») все было иначе. Состоялся обстоятельный и временами весьма острый разговор о литературе вообще и о фантастике как творческом методе. Ведь три «именинника», чьи произведения обсуждались на вечере, пишут как раз фантастику. Но эти их фантастические произведения отличают, как отметил Сергей Дяченко, тонкий психологизм и романтизм, яркие характеры и изысканная стилистика, а самое главное — посыл сострадания и доброты, которой так не хватает в нашей жизни, полной прагматизма и агрессии.

Разумеется, организаторы этого вечера Марина и Сергей Дяченко заслуживают отдельной статьи, глубокого и обстоятельного разговора, ибо все, написанное ими, изданное и переизданное, давно уже и по праву зачислено в разряд настоящей литературы. Но сегодня речь не о них, а о новом поколении украинских фантастов — В. Ареневе, М. Назаренко и Я.Дубинянской.

Владимир Аренев — автор романов «Отчаяние драконов», «Охота на героя» и «Правила игры», повести-сказки «Книгоед» (в соавторстве с Ю.Никитинским), а также многочисленных повестей и рассказов, печатавшихся в украинской, российской и литовской периодике. Роман «Правила игры» (в автопереводе на украинский) получил в прошлом году международную премию имени Олеся Гончара.

Казалось бы, его книги просты в изложении, но, закрыв последнюю страницу, начинаешь понимать, что «сказка ложь, да в ней намек...», что вся эта история (а истории Владимир умеет и любит рассказывать) поведана с единственной целью — еще раз рассказать о человеке и его нечеловеческих страстях.

Он не повторяется, всякий раз ищет себя в новом жанре. И чаще всего находит — пишет детские сказочные повести, фэнтези в духе Толкиена, мистику и научно-фантастические рассказы. Именно фантастический сюжет дает ему возможность построить по-настоящему необычные, оригинальные, даже алогичные конструкции времени, использовать любые психологические приемы и ставить какие угодно этические проблемы. Он нередко ставит своих героев вроде бы в искусственную, чаще всего в экстремальную ситуацию — условно говоря, посылает их на некий «остров», исследуя поведение людей, поставленных перед выбором, может быть, даже последним. И любит соединять (и противопоставлять) макро- и микрокосмос, проблемы общечеловеческие и одного-единственного человека.

Михаил Назаренко — автор повестей и рассказов, печатавшихся в отечественной периодике. Не увлекается эпатажем, не любит классическую фантастику с драконами или внеземными цивилизациями. Не хочет писать и социальную прозу. И упрямо называет свои произведения фантастическими (а критики так же упрямо называют их стилизацией, историческими экскурсами, чем угодно, но не фантастикой).

Даже если Михаил пишет о Древней Греции («Носатый и фавн») или о России XVIII века («Недоросль Аленин»), все равно его герои думают и действуют уже как бы из сегодняшнего дня. Только тогда, по мнению Михаила, только при такой допустимой реальности герои смогут лучше проявить свое «я», поведать читателю нечто весьма важное и сокровенное, что, видимо, в другом литературном жанре сделать нельзя.

На вечере много спорили о новой повести Назаренко «Недоросль Аленин». Это не хрестоматийная история сотворения Фонвизиным «Недоросля», а рассказ о таланте, который можно легко загубить или наоборот — развить и умножить. Вот почему в повести два героя — Аленин, ощущающий реальность, какой она есть на самом деле, и Фонвизин, у которого эта реальность заслонена конструкцией, им самим созданной. Известно, что Аленин стал большим государственным деятелем, но автор повести исследует истоки, тот маленький, казалось бы, незначительный изъян, который проявился у героя в юности и не позволил ему во взрослой жизни подняться до нравственных и этических высот. «Береги честь смолоду» — вот новый парафраз известной народной мудрости.

Почему же тогда так много критических слов было сказано в адрес «Недоросля Аленина»? Видимо, потому, что сегодняшнего капризного читателя трудно чем-то удивить, тем более если речь идет о событиях, известных по школьной программе, даже если они, эти события, переосмыслены и переписаны набело. Да, повесть опирается на классическую русскую литературу, и язык, детали быта, обычаи, топография, общая стилистика и атмосфера — все взято из прошлого, из лучших образцов великих книг. И все-таки (позволю возразить молодым оппонентам Назаренко) «Недоросль Аленин» — не стилизация под классику, а, скорее всего, игра в такую стилизацию, игра в русскую литературу. А это далеко не одно и то же, ибо игра подразумевает аллюзии, иронию и самоиронию, тогда как стилизация — просто подражание.

«Недоросль Аленин» даже языком своим не копирует Фонвизина. Это скорее Гоголь. И вообще, думаю, что Михаил Назаренко с годами заслужит право иметь свою тему в литературе.

Яна Дубинянская три года назад издала сборник повестей и рассказов «Три дні у Сиренополі», в этом году — роман «Финал новогодней пьесы», к печати готовятся романы «Лестничная площадка» и «Сны принцессы Лилиан». Она уже и лауреат всеукраинских и международных премий.

Яна — не традиционный фантаст; в некоторых вещах она сплавляет воедино научную фантастику, фэнтези и социально-психологическую прозу. Ее герои, как правило, живут в условном мире со «смещенной» топонимикой, что дает возможность сосредоточиться на психологическом и моральном конфликте как таковом, а детали и детальки — точные, лаконичные и отменно вкусные — нужны ей не сами по себе, не для изысканных красот письма, а чтобы точнее передать гамму чувств и переживаний. Ее более всего интересуют коллизии человеческих взаимоотношений. Тонкий психологизм, романтика и лиризм у нее соединяются с острым сюжетом, динамическим повествованием и оригинальными фантастическими идеями. Она любит экспериментировать «на границе» литературных жанров и течений.

На вечере критики и коллеги Яны доказывали, что в ее произведениях присутствует сильное женское начало и эмоции доминируют над логикой. Сама Яна не считает свою прозу женской в том смысле, в каком этот ярлык приклеился к так называемым «дамским романам». Я же, внимательно прочитав «Баржу над черной водой», «Проклятие графов Собоських» и «Казнь», в каждой строчке слышал женский голос — страдательный и сострадательный. Так что книги Яны считаю блистательным подтверждением существования женской прозы. А собственно, почему такой прозе не быть, если автор ее — молодая и красивая женщина, жена и мать и, естественно, на мир она смотрит женскими глазами, чувствует, мыслит, существует и, наконец, любит как женщина.

Читал произведения Яны с особым интересом еще и потому, что она — моя коллега, работаем в одной газете. И я давно отметил, что Яна обладает особым чувством слова и ритма, без которых, как я понимаю, нельзя быть не только писателем, но и журналистом. Вот почему работа Яны в жанре фантастики меня очень удивила. И очень обрадовала.

Три молодых автора — совершенно разные и вместе с тем похожие друг на друга. Что объединяет их? Огромный интерес к человеку, к конкретному человеку, которого в их произведениях не вытеснили нарочито глобализированные проблемы и общемировые страсти.

А еще они похожи тем, что ни от кого не убегают и никого не догоняют. Не объявляют себя пророками и не мучаются оттого, что объявили других. Они просто говорят то, что очень хотят сказать.

Но как сегодня быть услышанными — вопрос. Вот почему каждый из них мечтает попасть в переплет, разумеется, книжный. Пока далеко не все произведения наших трех фантастов увидели свет, а повесть «Недоросль Аленин» можно прочитать только в электронном виде — нет издателя.

Подхожу к финалу. По законам жанра следует пожелать всем троим творческих успехов и снять шляпу перед издателями. Шляпу снимаю, а от остального воздержусь — чтобы не сглазить. Ибо литература — вещь безжалостная. Ни издателя, ни читателей не интересуют возраст автора, они не хотят на это делать даже малейшей скидки. Вот почему путь молодого писателя сложен и сопряжен с огромными трудностями, которые связаны с литературой вообще, без деления на какие бы то ни было жанры.

И я счастлив, что Владимир, Михаил и Яна выбрали именно литературу, а не масскульт. Хотя считается, что массовая культура — один из признаков демократизации общества. Не знаю, не знаю... Уверен лишь, что это — не настоящая литература, а просто чтиво, которое является лишь тенью литературы.

Я же, как читатель, тоскую о подлинной литературе и настоящих писателях. Тех, кто пусть пока еще не издан, но все равно творит, пишет «о времени и о себе» онемевшими от любви и боли губами. Тех, кто продолжает самозабвенно, на свой страх и риск портить бумагу, пытаясь изо всех сил вписать хотя бы одну страницу, хотя бы одну строку в этот молитвенник человечества, который называется Литературой.