ПОДНЯТЬСЯ НАД СОБОЙ

Интервью с доктором философских наук, профессором Ларисой Левчук

- Лариса Тимофеевна, с общественными взрывами меняются эстетические взгляды, в искусстве рождаются новые жанры, новое видение мира. Можно ли провести параллель между нашим переломным временем и подобными событиями в прошлом?

- Мне кажется, что у нас процессы идут как-то слишком замедленно. Общественно-политический взрыв не дал взлета искусства. Поэтому нам и невыгодно искать какие-то параллели. Получилось так, что эта ситуация не трансформировалась в мироотношении художественной интеллигенции настолько, чтобы дать всплеск принципиально новым явлениям в искусстве. Их просто нет и нет, к сожалению, сколько-нибудь ярких произведений. Что касается, например, периода 17 - 20 годов нашего столетия, тогда действительно было то, о чем вы говорите. Примером может быть судьба Маяковского. Я считаю, что это одна из самых мощных и ярких фигур мировой цивилизации. Меня всегда волнует мысль, как такой образованный и тонко мыслящий, отразивший трагические изломы ХХ века в своем творчестве человек мог сказать: «Выбросим Пушкина и Рафаэля за борт революционного искусства». Или его другой, не менее эпатирующий афоризм: «Дайте мне пулемет, я расстреляю музей». Конечно, поэт никогда никого не выбрасывал и никогда бы никого не расстрелял. Что же это было - не только у Маяковского - я имею ввиду и Каменского, и Асеева, и молодого Пастернака?.. Был крик души! Они как бы говорили, Пушкин, Рафаэль и другие выполнили свою функцию, как ее понимали и умели. Дайте нам свою точку отсчета, дайте нам возможность сказать, что хотим сделать мы!..

Я думаю, что и вся плеяда молодых украинских художников того времени - просто блистательных поэтов, живописцев, кинорежиссеров - могла бы присоединиться к этому откровенному, честному заявлению Маяковского. И не потому что в прямом смысле были разрушителями, а потому что им хотелось своей новой точки отсчета. У нас такого явления пока не наблюдается, к сожалению, ни в одном виде искусства, и это своеобразный очень серьезный упрек художникам, интеллигенции. Потому что искусство - духовная память времени, и эту величайшую функцию никто не выполнит, кроме художников. Возникает очень грустный вопрос: какая духовная память о 90-х годах ХХ столетия останется потомкам?

Действительно, сегодня происходит восстановление логики развития нашего искусства. Печатаются запрещенные когда-то вещи, реконструируется то, что так или иначе выпало из эстетического арсенала нации, но это все равно история, это восстановление прошлого, а сегодняшний день, сегодняшний ход событий на рубеже столетий пока неполноценно трансформируется в художественную культуру.

Я принадлежу к тому поколению, которое имело возможность смотреть театральную классику в хорошем исполнении. Видела охлопковского «Гамлета» с Евгением Самойловым, в украинском театре Ярослава Геляса в этой же роли, Акакия Хораву, игравшего царя Эдипа, помню «Медею» в исполнении Козыревой, прекрасные воспоминания сохранились о Крушельницком в роли царя Лира, о Коркошко в «Антигоне». Была русская и европейская классика на сцене театра им.Леси Украинки. Что происходит ныне? Те люди, которым сегодня за тридцать, даже в границах Киева практически не видели на сцене героев Шекспира или Шиллера, уже не говоря о греческих трагедиях или классических испанских комедиях. Они совершенно не представляют себе, что может быть другое мышление, другая подача слова, другая система морали. У нас сменилась целая плеяда прекрасных актрис, которые никогда не были в образе Марии Стюарт или леди Макбет. Как бы чудесно не играли в броских современных спектаклях типа «Приглашение в замок» - это не может принести полного удовлетворения ни артисту, ни зрителю. Подобные вещи могут быть только добавлением к репертуару, но не основой.

Последнее десятилетие мы держим людей, условно говоря, на народнических пьесах нашей далекой истории, искусственно обедняя себя. Народничество было хорошо в XIX веке, ныне же при наличии радио, телевидения, современной прессы оно не может удовлетворить молодую интеллигенцию конца ХХ века. А мы заставляем ее употреблять упрощенно-просветительскую драматургию или какие-то шлягеры, если быть корректным... Мне кажется, что именно в такое время, как наше, когда все в смятении, спасение в возврате к классике, стабильным моральным ценностям, в состоявшихся духовных исканиях. Если бы сегодня вышел к нам, например, Гамлет, то он действительно сказал бы нам нечто такое, что современный человек на уровне морального мироотношения, преданности идеи, убежденности понял бы гораздо больше, чем в любом так называемом современном спектакле. Молодежь в большинстве своем не ходит в театр, потому что переросла его, как и современные киношлягеры. Государство должно беспокоиться об этих вещах. Как? Трудно сказать, но тут важен стиль, стиль жизни... Конечно, это фантазия, но если бы у нас на Верховном Совете депутаты вдруг решили после окончания работы пойти на спектакль театра им.И.Франко... Если бы подобный стиль был в каждом областном центре, все бы знали, что руководство области обязательно раз в неделю приходит в театр - уверяю вас, многое бы изменилось.

- Я хотел вас спросить, какое искусство вам наиболее близко, но вы так горячо говорите о театре, что, возможно, вопрос задавать уже не стоит?

- Я бесконечно люблю театр, но меня волнует потеря профессионализма. Любой культурный человек не может не ужаснуться полному пренебрежению к профессионализму в искусстве, получившему распространение в последние годы. Вот, например, осудили практику художественных советов. Пусть они плохо работали, пусть их надо было как-то модернизировать, но в их число входили порядочные люди, понимавшие искусство, были небезразличны к его судьбе и могли что-то подсказать. Художнику, прежде чем он выйдет на публику, нужен диалог с профессионалами, пусть даже неприятный, даже враждебный... Я бесконечно люблю театр, но если бы у меня были способности, я занялась бы живописью. Она производит на меня самое сильное впечатление. Я не специалист по изобразительному искусству, сужу только как эстетик и зритель. По моему мнению, Украина ХХ столетия, даже не учитывая авангардные вещи начала века, была и есть страной высокой живописи, если она дала миру Мурашко, Кричевского, Татьяну Яблонскую. Уже этого достаточно, чтобы говорить об уровне художественной школы. На фоне лучших достижений ныне, мне кажется, наблюдается как бы повторение, тиражирование известных вещей. Сегодня, когда практически художник предоставлен самому себе, особенно если это молодой начинающий художник, происходит недооценка профессионализма. Написав несколько слабых картин в угоду какой-то конъюнктуре и продав, предположим, одну за сумасшедшие деньги на Запад, он начинает считать себя чуть ли не Микеланджело, хотя за всем этим ничего существенного не стоит. Живопись - очень тяжелый многолетний труд.

Я с огромным интересом ходила по залам крупной, к сожалению, посмертной выставки известного украинского художника, пока не увидела его работы последнего времени. Они отбросили, так сказать, мой эмоциональный мир очень далеко назад и поколебали симпатии к его творчеству, потому что я увидела копирования Густава Климта. Знаете, когда, придя домой, открываешь альбом этого художника и видишь, что целые картины перенесены... Нельзя же думать, что у нас все уж так неграмотны! Подобные вещи иначе как саморазрушением не назовешь. Если такие явления наслаиваются, то лет через 20 можно будет говорить о потере лица, потере профессионализма. Особенно быстро это происходит в отсутствии профессиональной критики, дискуссий, обсуждений.

- Что вы можете сказать о нашествии американского кино?

- Я думаю то же, что и большинство, только, может быть, в более мрачном и пессимистическом тоне. Дело в том, что насколько я понимаю ситуацию, американское кино поглощает полностью европейское. И, конечно, наше, потому что я всегда считала, что мы европейцы, и никак не пойму, почему вдруг это надо доказывать. Ну, не знаю, кому это надо, пусть доказывают... Трагедия, по-моему, заключается в том, что кинопромышленность США прямо или косвенно завоевывает Европу, одновременно обирая ее, высасывая из нее все лучшее. Я вообще очень плохо отношусь к эмиграции. Конечно, это особая тема, но все же несколько слов мне хочется сказать об этом. Я категорически не принимаю никаких форм эмиграции, особенно эмиграции интеллигенции. Считаю, что это самое настоящее предательство своего народа. Потому что у интеллигенции одна великая миссия - она из-за этого и считается таковой - всегда быть с народом. Всех денег не заработаешь, во всех бассейнах не поплаваешь, а в принципе действительно интеллигентному человеку очень мало надо, особенно умному, думающему человеку. Вспоминается замечательное стихотворение Маяковского, по существу, открытое письмо Горькому - ведь эта проблема возникла не сегодня. Поэт тогда писал: «Вас унесли международные рессоры, а я ушел, блестя потертыми штанами». И в конце добавил: «Алексей Максимович, с Капри, с горки виднее, что здесь происходит?» Кстати, прямой и открытый выпад Маяковского против Горького стал одной из самых существенных причин, повлекшей за собой трагедию поэта. Уже тогда было понятно многим, что добровольная эмиграция - явление очень двусмысленное. «И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо», - писал Маяковский, и это так и было, достаточно посмотреть комнату, в которой жил и застрелился поэт. Долг интеллигенции - плохо ли хорошо - быть со всеми вместе. Конечно, бывают действительно трагические ситуации - насильственное выселение, преследования, репрессии, каждый подобный случай конкретен...

Идет чудовищное перекачивание духовных ценностей из Европы в Америку. Когда Форман, выехав из Чехословакии, ставит в США «Кто пролетел над гнездом кукушки» - он остается Форманом, но то, что он мог дать своей родине, он отдал Америке. Хаммер в свое время вывез из Италии «Кодекс Леонардо», его великие записные книжки - он же понимал, что делал. Когда Европа разрешила вывезти в Японию произведения Ван Гога, она совершила преступление, потому что есть ценности, которые должны оставаться как духовное сокровище. Европа пребывает в каком-то благодушии, в безбрежности...

Вы можете назвать за последние годы новый итальянский фильм, который стал бы событием в искусстве? Или французский? Или немецкий? Европейские страны пытаются ограничить наплыв иностранных - и имеется в виду, конечно, производства США - фильмов, но сейчас, по прошествию десятков лет, это сделать уже очень трудно. Большинство американских фильмов, даже самые посредственные, как правило, сделаны на очень высоком техническом и профессиональном уровне, с прекрасными трюками, на которые порой тратится больше денег, чем на исполнителей, с крупными актерами. Как бы вы ни относились к полицейским сериалам, но если на экране Мел Гибсон, блестящий американский актер, конечно, вы будете смотреть фильм. Вместе с тем, вы будете воспринимать американские установки. Более идеологизированного кино, чем американское, трудно представить. Перед ним бледнеют даже советские и китайские фильмы. Возьмите эти же сериалы - в них обязательно один полицейский белый, другой черный и они обязательно большие друзья, или негр возглавляет полицию, хотя в реальной жизни все выглядит несколько иначе. Шествие черных мужчин в Вашингтоне или история того же Симпсона очень убедительно демонстрирует, что в реальности не все так идиллически. В каких фильмах вы еще видели такое количество американских флагов - около дома, на мотоциклах, на майках и штанах, в праздничных шествиях - это же чистейшей воды пропаганда. В каких фильмах, кроме американских, вы увидите за столом семью, вдохновенно поющую гимн США? Да, это их идеология, и с этой точки зрения не может быть никаких претензий. Но когда подобные фильмы приходят в Европу - получается что-то совсем другое...

- Каким вы видите эстетическое развитие нашего общества?

- Мне кажется, что многие вещи в философии и особенно в области эстетического воспитания, формирования личности должны строиться на том, чтобы каждый воспитатель как бы переступил через себя и сумел создать панорамную картину для воспитуемого. Если вы сторонник, скажем, религиозной модели, вы должны иметь мужество подняться над собой и параллельно показать историю атеизма, если вы сторонник профессионального искусства, вы, тем не менее, должны подняться над своим убеждением и провести ученика через народное творчество, или наоборот, не загонять только в этнографическую историю, а показать, что рядом есть великое профессиональное искусство... И тогда, осознавая это гигантское поле, пусть индивидум вырабатывает свою точку зрения. Именно это нужно делать сегодня, в переходной период. А мы, фактически разломав один узкий коридор, опять создает систему узких коридоров: мы толкаем в фольклор, толкаем в богословие, толкаем в национальную идею, опять-таки не давая широкого простора для выбора. Когда нет четких идеалов, нет пророков, нет государственного направления, задача людей, ответственных за воспитательные институты, - дать каждому широкую панораму выбора.